Имя раздора. Политическое использование понятия «гражданская война» (1917–1918) - Борис Иванович Колоницкий

«Новое время» по-своему подвело итоги Демократического совещания: «Нет, кажется, ни одного органа печати, от „Рабочего“ до „Известий“ и дальше, который отказался бы признать, что в результате совещания создалась угроза неминуемой „гражданской войны“… вместо смотра сил демократии»[1208]. Критика консервативным изданием любых действий, исходящих от «демократии», была вполне предсказуемой, но, по-видимому, не одни только авторы и читатели «Нового времени» полагали, что Демократическое совещание вовсе не ослабило угрозу открытого внутреннего конфликта.

Меньшевистская «Рабочая газета» признавала, что итоги Демократического совещания не могли удовлетворить многих, но подчеркивала, что «компромисс был неизбежен во имя сохранения единства демократии, во избежание неминуемой гражданской войны». Если бы не этот компромисс, то оставалось лишь два варианта событий: либо захват власти съездом Советов, либо повторение «корниловщины» и введение военной диктатуры. Оба таких сценария неизбежно вели к гражданской войне[1209]. Как видим, и в данном случае речь шла о разных возможных сценариях начала гражданской войны.

«День» выражал надежду на то, что Временный совет республики сможет «притупить острие гражданской войны»[1210]. Подразумевалось, что политическая борьба между партиями будет происходить в «парламенте», не принимая характера уличных столкновений.

К такому же выводу пришло и Временное правительство. В коммюнике заседания, специально посвященного этому вопросу, говорилось:

Вр<еменное> Правительство надеется, что всестороннее обсуждение наиболее острых вопросов в Предпарламенте придаст обостренной классовой борьбе парламентский характер и внесет известное умиротворение в разбушевавшуюся стихию классовой вражды[1211].

Показательно упоминание в этом правительственном сообщении о классовых конфликтах: это само по себе свидетельствовало о распространенности «языка класса».

Однако критиков у Предпарламента оказалось больше. Даже «Воля народа», наиболее близкая к Керенскому эсеровская газета, выражала сомнение в том, что найденное решение предотвращало гражданскую войну, а не, напротив, «приводило к ней вплотную»[1212]. Л. И. Аксельрод полагала, что с помощью Временного совета республики Ленин попытается установить «диктатуру пролетариата», которую сменит новая «корниловщина». Своими решениями «демократия» не спасала страну от «контрреволюции», а лишь удобряла почву, на которой вырастает «корниловщина»[1213].

Е. Д. Кускова, представлявшая в это время кооператоров, тоже сомневалась, что Предпарламент поможет сгладить политические конфликты. Она описывала заседания Демократического совещания, на которых царили взаимные обвинения, как уже начавшуюся гражданскую войну между различными «частями демократии». «Можно ли осуществить идею предпарламента в этом преддверии гражданской войны? Какую совместную работу могут вести эти яростно сцепившиеся враги?» — задавалась вопросом Кускова[1214]. В этом эмоциональном высказывании известной общественной деятельницы заметно ощущение неизбежности гражданской войны.

Позицию руководства кадетов во время переговоров о власти высказал В. Д. Набоков на партийном съезде, состоявшемся в середине октября. Он признал, что добиваться формирования «однородного буржуазного правительства» было опасно, «демократические организации» восприняли бы его как вызов, и властям пришлось бы прибегнуть к методам «открытой борьбы». С другой стороны, кадеты считали, что однородное социалистическое правительство будет лишено поддержки и авторитета, его деятельность приведет к гибельным последствиям. По словам Набокова, в руководстве партии звучало мнение, что именно такие последствия окажутся выигрышными для кадетов:

Раз назрел нарыв и все равно предстоит перейти через тяжелую операцию его вскрытия, пусть же эта операция произойдет возможно скорее. Лучше поскорее очистить позицию и ждать поворота в настроениях страны, которые сметут это новообразование на теле государства и уже в свой черед очистят позицию для нас[1215].

Словосочетание гражданская война Набоков в этом важном выступлении не использовал, но образ решительного хирурга, проводящего тяжелую, но необходимую операцию ради спасения страдающего больного, заставляет читателя предположить, что часть конституционных демократов разочаровалась в «терапевтических» методах лечения России, предлагавшихся ранее Временным правительством. Вооруженный конфликт, каким бы он ни был, должен был в конце концов привести к власти ответственных политиков.

Неудивительно, что на совещании ПК, ЦК большевиков и делегатов Демократического совещания 24 сентября Н. И. Бухарин предположил, что «буржуазия», недовольная результатом Демократического совещания, пойдет на открытое столкновение. Признаки такого развития событий он видел в том, что «контрреволюционная печать» взяла курс на гражданскую войну. В этих условиях Бухарин считал нужным сосредоточиться на внепарламентской работе[1216]. Иными словами, он призвал готовиться к такому сценарию развития событий, который предполагал вооруженное противостояние. Он предложил резолюцию, обвинявшую «буржуазию» в том, что ее политика направляется «в сторону гражданской войны против народных масс»[1217]. Часть выступавших согласилась с тем, что дело идет к вооруженной борьбе и к ней необходимо готовиться[1218].

Представления о том, что Демократическое совещание не смогло решить своих задач, были связаны с усилившейся политической поляризацией, которая наблюдалась с момента корниловского выступления. Большевики писали, что после Демократического совещания меньшевики и эсеры оказались между двух огней: между большевиками и кадетами; последние не одними только большевиками воспринимались как «корниловская» партия. В этой ситуации, отмечали большевики, умеренные социалисты якобы вынуждены были пойти на союз с «корниловцами», из-за чего они и теряли поддержку[1219].

«Новая жизнь», видя ту же альтернативу — или «буржуазия», или большевики, предостерегала последних от разрыва с другими социалистами[1220]. Газета призывала также и умеренных социалистов сделать правильный выбор, чтобы предотвратить вооруженный внутренний конфликт: «И если из-за страха перед мнимой „большевистской опасностью“, из-за желания избежать гражданской войны они пойдут вправо и подадут руку буржуазии, то именно этим может быть вызвана гражданская война», — предупреждал Б. В. Авилов[1221].

Близкая левому крылу партии эсеров газета «Знамя труда» тоже склонялась к необходимости восстановления единства «демократии», которой она противопоставляла власть «цензовых элементов» и установление военной диктатуры[1222].

Судя по газетам умеренных социалистов, они порой действительно ощущали свое «промежуточное» положение в условиях нарастающей политической поляризации и пытались обосновать свою позицию, используя тему гражданской войны. Меньшевистская «Рабочая газета» писала, что только «единство демократии» предотвращало «авантюры» справа и слева, а раскол в среде социалистов провоцировал гражданскую войну[1223]. Эсеровское «Дело народа» называло крайние полюса: «авантюристский большевизм» и «корниловский авантюризм». Не сочувствуя ни тому ни другому, редакция газеты признавала, что во время революции вся страна металась между ними[1224]. М. В. Вишняк на страницах эсеровского издания заявлял, что усиление двух крайних флангов — «либерального» и «анархо-синдикального» — угрожало гражданской войной и гибелью революции[1225]. «Известия» указывали, что в сложившейся ситуации, когда умеренные социалисты оказались «меньшинством в лагере советской и партийной демократии», они должны приложить все свои усилия, чтобы «предотвратить вырождение конфликтов между двумя крайними флангами в вооруженные столкновения и гражданскую войну»[1226]. Как видим, тема борьбы «на два фронта» ради предотвращения гражданской войны была очень важна для разных групп умеренных социалистов.

Многие политики считали, что Демократическое совещание, не сумев