Золото крейсера «Эдинбург» - Владимир Виленович Шигин

Неоднозначным можно оценить изначальное решение Бонхэма-Картера, оставив основной конвой позади, прорываться в Англию на «Эдинбурге». Но и в этом решении, как мы уже говорили выше, был определенный резон. Не стесненный тихоходными транспортами, крейсер имел больше шансов проскочить наиболее опасный район нахождения немецких подводных лодок. Кроме этого одиночный скоростной корабль представлял для немецких самолетов и кораблей гораздо менее значимую цель, чем несколько десятков тихоходных транспортов. То, что «Эдинбург» был все же торпедирован – возможно, дело его величества случая, который на войне часто перечеркивает все логические схемы. Кроме этого можно предположить, что вследствие утечки информации (в Мурманске, в Москве или в Лондоне) немцы точно знали о том, что на «Эдинбурге» будет переправляться золото, и потому целенаправленно охотились именно за ним.

Отметим, что англичане полагали, что исход боя мог быть не столь трагичным для «Эдинбурга», если бы охранение «Эдинбурга» не покинули советские эсминцы. По мнению наших союзников, немцы просто не решились бы атаковать, имея три эсминца против четырех английских и двух русских. Отход «Гремящего» и «Сокрушительного» в Мурманск для англичан явился полной неожиданностью.

Эскадренный миноносец «Гремящий»

К тому же они были уверены, что советские корабли вскоре вернутся, ведь события разворачивались в зоне оперативной ответственности советского флота. Но этого не произошло. Относительно того, почему наши эсминцы, заправившись топливом, сразу же не вернулись к оставленному ими «Эдинбургу» ответа нет. Все наши источники на этот счет упорно молчат. По времени и скорости наши эсминцы вполне успевали. Но даже если бы и не успевали, а дали радио через сторожевик «Рубин», что вот-вот подойдут и окажут помощь, англичане вполне могли бы еще продержаться несколько часов в ожидании помощи, а потом общими силами предпринять еще одну попытку прорыва в Мурманск.

Крайне сложно оценивать ситуацию задним числом. Можно осторожно предположить, что Головко просто не решился рисковать двумя, самыми мощными на тот момент, кораблями своего флота, бросая их в такую свалку, исход которой было просто невозможно предугадать. Достоин ли он за это порицания? Разумеется, что картина не слишком то красивая: пообещать союзнику вернуться, чтобы помочь, и ничего после этого не сделать – это не самый лучший поступок и для адмирала, и для моряка. Однако Головко прекрасно понимал, что для англичан потеря крейсера не слишком значимая, а он, лишившись двух лучших эсминцев, останется совершенно безоружным. И это притом, что переход «Эдинбурга» был всего-навсего эпизодом битвы за Север, и впереди у Головко было еще три года войны! Что же касается золота, то, как мы знаем, Головко лично за него не отвечал, а потому в тот момент его волновали куда более близкие ему дела.

Англичане не скрывали досады и произошедшую трагедию с «Эдинбургом» трактовали однозначно – русские бросили их для того, чтобы отпраздновать свой пролетарский праздник 1 мая в базе. В одной из современных версий тех событий высказывается мысль о том, что наше командование просто смалодушничало по причине серьезных неудач, имевших место как раз в те же дни на Северном флоте. Рисковать еще и эсминцами наши не стали. В целом, этот инцидент, по некоторым свидетельствам, на определенное время серьезно обострил взаимоотношения между союзниками, что прослеживается и в мемуарах командующего Северным флотом А.Г. Головко.

По ориентировочным данным советских моряков, место гибели «Эдинбурга» находилось в пределах 72°06′ северной широты и 37°3′ восточной долготы и 72°3′ северной широты и 34°3′ восточной долготы. Приведенные в отечественных документах координаты места гибели крейсера, определенные в условиях боя, плохой видимости, длительного отрыва от береговых ориентиров, усталости личного состава и невысокого уровня штурманского вооружения кораблей охраны, переоборудованных из гражданских судов, вызывали законные сомнения. Район предполагаемого затопления крейсера составлял примерно прямоугольник со сторонами 110 x 165 км, то есть около 18 тысяч квадратных километров, если бы его пришлось отыскивать с надежным перекрытием ошибок в определении точного места затопления. Действительное же место гибели корабля оказалось в точке с координатами 72°06′ северной широты и 35°09′ восточной долготы. В Лондоне Военное министерство обозначило место гибели «Эдинбурга» как «военную могилу». США получили свою оплату от Госбанка СССР, который, в свою очередь, 12 сентября 1944 года получил страховую сумму от Госстраха СССР (ныне Ингосстрах) в размере 6.227.000 долларов. Бюро страхования военных рисков английского правительства выплатило Госстраху СССР свою долю страховки в размере 2.000.000 долларов (500.000 английских фунтов стерлингов). С момента этих оплат все права на груз золота, оставшийся на крейсере, перешли к Госстраху СССР и Английскому правительственному бюро. После этого о погибшем золоте все как будто забыли, но как оказалось не навсегда.

Страсти по золоту

Закончилась Вторая мировая война и информация о содержимом ящиков на борту погибшего крейсера перестала быть тайной. Первые сообщения о золоте появились в английской прессе сразу же после войны, а с 50-х годов начались разговоры о его возможном подъеме. Но как это сделать? Корабль затонул на глубине в четверть километра. Кроме того, правительство Великобритании, дабы пресечь возможные претензии всяческих авантюристов, объявило "Эдинбург" военным захоронением (как-никак на нем покоились останки 57 моряков), и, следовательно, тот получал полную неприкосновенность.

Вопрос о поднятии золота с «Эдинбурга» впервые был поставлен Министерством финансов СССР перед правительством еще в январе 1946 года, но поддержки не нашел. Вторично финансисты обратились в правительство с подобной просьбой уже в марте 1954 году, но и тогда не дождались ответа. По какой-то причине в правительстве на тему золота «Эдинбурга» говорить отказывались.

Впрочем, для отказа Минфину были в то время и объективные причины. Дело в том, что имевшаяся тогда на вооружении аварийно-спасательной службы ВМФ СССР аппаратура могла обеспечить работу водолазов лишь на глубинах до 120 метров. Впрочем, причина отказа крылась не в этом. На эту тему было наложено некое табу. О таинственных причинах упорного нежелания советского правительства заниматься проблемой золота «Эдинбурга» мы поговорим позднее.

И все же советским финансистам пришлось инициировать поднять вопрос об утонувшем золоте. Произошло это весной 1954 года. Именно в это время в финансовых кругах СССР стало известно, что тема золота «Эдинбурга» начала волновать и англичан. Делать вид, что такой проблемы не существует, дальше было просто нельзя. Уже в апреле 1954 года английский посол в СССР обратился в МИД СССР с нотой, в которой сообщил, что Лондон рассматривает вопрос о подъеме золота «Эдинбурга». Тогда-то стало известно, что еще в 1950 году английский