Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

в войне. Англия имела тогда сто двадцать линейных кораблей в кампании, кроме состоявших в резерве, при экипаже в семьдесят тысяч матросов, обученных и закаленных пятью годами постоянной войны на море и возбужденных победами. Флот Франции, который насчитывал семьдесят семь линейных кораблей в 1758 году, потерял, вследствие действий Англии в 1759 году, двадцать семь из них, кроме восьми уничтоженных неприятелем и многих погибших фрегатов; в самом деле, как мы уже видели, французские писатели признавали, что флот разрушен вконец. Испанский флот насчитывал около пятидесяти кораблей, но личный состав его, если только не допустить, что он сильно отличался от того, каким был до и после рассматриваемой эпохи, должен был очень уступать английскому. Слабость испанского государства при отсутствии сильного флота уже обозначалась выше. Нейтралитет, временами нарушаемый, был для Испании весьма выгоден, позволял восстанавливать финансы и торговлю и пополнять внутренние ресурсы, но его требовалось продлевать. Однако король под влиянием семейных чувств и затаенной обиды против Англии дозволил хитрому Шуазелю себя увлечь, и семейный договор между двумя коронами был подписан 15 августа 1761 года. Этот договор, в котором предполагалось еще участие неаполитанского короля, гарантировал взаимные обязательства по защите «всей силой» обоих королевств. Звучало убедительно, а тайная статья договора обязывала Испанию объявить войну Англии 1 мая 1762 года, если к тому времени последняя не заключит мир с Францией. Переговоры такого характера не могли держаться совершенно в тайне, и Питт узнал достаточно для того, чтобы убедиться во враждебности намерений Испании по отношению к Англии. Со своей обычной надменной решимостью он задумал опередить врага объявлением войны, но нерасположенность к нему нового короля оказалась слишком сильной. Не успев склонить министерство на свою сторону, он ушел в отставку 5 октября 1761 года. Его предвидения вскоре оправдались: Испания всячески выказывала доброжелательность – пока не пришли из Америки корабли со звонкой монетой, необходимою для ведения войны. 21 сентября флот галеонов встал на якорь в Кадисе; 2 ноября британский посланник известил свое правительство, что «два корабля благополучно прибыли с весьма ценными грузами из Вест-Индии, так что все сокровища, которые ожидались из Испанской Америки, находятся теперь в безопасности в старой Испании»; в той же самой депеше упоминалось об удивительной перемене в отношениях испанского министра, который вдруг сделался крайне надменным[154]. Жалобы и притязания Испании теперь высказывались решительно, поводы к ссоре находились так быстро, что даже новое английское министерство, горячо желавшее мира, отозвало своего посланника до конца года и объявило войну Испании 4 января 1762 года; политику Питта одобрили, но слишком поздно для того, чтобы собрать ту выгодную жатву, на которую он рассчитывал.

Однако никакая медлительность со стороны Англии не могла изменить существенное неравенство в силе и подготовке к войне между двумя державами. Планы, составленные Питтом, были в главных чертах приняты его преемником и приводились в исполнение с быстротой, какую позволяла готовность английского флота. 5 марта Покок, возвратившийся из Ост-Индии, отплыл из Портсмута, конвоируя отряд транспортов для действий против Гаваны; в Вест-Индии он взял еще подкрепление из стоявших там сил, так что под его командой было теперь девятнадцать линейных кораблей, кроме меньших судов, и десять тысяч солдат.

В январе предшествовавшего года вест-индский флот под командою хорошо известного Родни участвовал с сухопутными силами в покорении Мартиники, жемчужины и оплота среди французских островов, а также гавани обширной приватирской системы. Мы читаем, что тысяча четыреста английских коммерческих судов были захвачены в ходе войны в вест-индских морях крейсерами, главным портом которых был Форт-Рояль на Мартинике. С падением этого порта необходимо должна была пасть и приватирская система, опиравшаяся на него как на базу. Мартиника была покорена 12 февраля, и за потерей Францией этого главного коммерческого и военного центра немедленно последовала потеря меньших островов – Гренады, Сент-Люсии и Сент-Винсента. Этими завоеваниями английские колонии на Антигуа, Сент-Китсе и Невис, а также корабли, имевшие торговые сношения с этими островами, были обеспечены от посягательств неприятеля, английская торговля получила большие приобретения, и все Малые Антильские, или Наветренные, острова сделались британскими владениями.

Вест-индское подкрепление присоединилось к адмиралу Пококу у мыса Сент-Николас 27 мая, и так как время было уже позднее, то адмирал повел свой большой флот через старый Багамский канал, вместо того чтобы идти обыкновенным путем, мимо южного берега Кубы. Это плавание верно считалось подвигом в те дни скудных гидрографических исследований, но обошлось без дурных случайностей. Разведочные и промерные суда послали вперед, за ними следовали фрегаты, и на отмелях были поставлены на якорях шлюпки с продуманной схемой дневных и ночных сигналов. При благоприятной погоде флот благополучно миновал канал за неделю и появился перед Гаваной. Дальнейшие действия не будут здесь описаны в деталях. После сорокадневной осады форт Моро взяли 30 июля, а город сдался 10 августа. Испанцы потеряли не только город и порт, но также двенадцать линейных кораблей, кроме 3 000 000 фунтов стерлингов деньгами и ценными предметами, принадлежавшими испанскому королю. Значение Гаваны не должно измеряться только ее величиной или центральным положением посреди большой и хорошо возделанной области; это был порт на единственном пути, каким тогда совершали плавание от Мексиканского залива до Европы испанские суда, нагруженные золотом и другими товарами. При переходе Гаваны в руки неприятеля эти суда по необходимости должны были собираться в Картахене и оттуда лавировать против пассатных ветров – операция всегда трудная и надолго задерживавшая в тех водах, где суда подвергались риску захвата английскими крейсерами. Даже нападение на берега перешейка не было бы столь серьезным ударом для Испании. Этот важный результат мог быть достигнут только державой, уверенной в обеспеченности сообщений при посредстве морской силы, а счастливый исход дела нужно всецело приписать своевременной перевозке четырех тысяч американских солдат для подкрепления англичан, ряды которых изрядно опустошили сражения и лихорадка (какой знаменательный пример!). Говорят, что к тому времени, когда город пал, у осаждавших оставалось на ногах всего две тысячи пятьсот человек, годных к службе.

Энергия и широкая область применения морской силы Англии сказались таким образом в Вест-Индии – и заявили о себе в Португалии и на Дальнем Востоке. Союзные державы в начале войны приглашали Португалию присоединиться к их альянсу против тех, кого они называли «тиранами морей», указывая, что присвоение англичанами монополии торговли высасывает золото из страны, а также напоминая о насилии, учиненном над нейтралитетом Португалии флотом Боскауэна. Португальский министр горячо сочувствовал делу союзников, но, хотя приглашение сопровождалось откровенным заявлением, что Португалии не позволят сохранять нейтралитет, если придется, то силой, он верно рассудил,