Влияние морской силы на историю - Альфред Тайер Мэхэн

резюмируя коммерческое состояние королевства в конце войны, после упоминания об огромных суммах денег, отнятых у Испании в монете, тот же писатель говорит: «Все это усиливало торговлю и питало промышленность. Перевод денег за иностранные субсидии большей частью оплачивался чеками на купцов, поселившихся за границей; эти чеки имели значение векселей в британских мануфактурах. Торговля Англии постепенно возрастала с каждым годом, и такая картина национального благосостояния страны во время долгой, дорогой и кровопролитной войны никогда до тех пор не раскрывалась ни одною державой в мире».

При подобных результатах в торговле Англии и при таком неизменном успехе оружия, а также принимая во внимание практическое уничтожение французского военного флота, не кажется удивительным, что союз Франции и Испании, который сначала угрожал будущему Англии и возбудил некие опасения всей Европы, был развеян усилиями одной Великобритании, притом без малейшего страха или тревоги. Испания по своей организации и по раздробленности своих владений была особенно подвержена нападению со стороны великого морского народа, и, каковы бы ни были воззрения правительства того времени, Питт и английская нация ясно видели, что пришел час, которого тщетно ждали в 1739 году, – годы мира и упорство великого министра ослабили мускулы вражеского флота. Теперь Англия просто тянула руку и хватала то, чего желала, но и здесь не могло быть пределов ее добыче, не сверни министерство в отношении интересов страны опять на ложную дорогу.

О положении Португалии по отношению к Великобритании уже говорилось, но оно заслуживает также особого внимания, ибо дает пример такого случая, когда один из элементов морской силы приобретен не колониями, а союзом, необходимым или просто благоразумным. Вышеуказанная коммерческая связь между упомянутыми державами «была усилена крепчайшими политическими узами. Относительное географическое положение их было таково, что они имели мало причин бояться друг друга, зато у них множество побуждений ко взаимной выгоде. Гавани Португалии давали убежище английским флотам и снабжали их припасами, тогда как эти флоты, в свою очередь, защищали богатую торговлю Португалии с Бразилией. Антипатия между Португалией и Испанией сделала необходимым для первой иметь союзника сильного, хотя бы и отдаленного, а ни одна держава не представляла более выгод для этой цели, чем Англия, которая, в свою очередь, могла извлекать и всегда извлекала великие выгоды из дружбы с Португалией в войне с какой бы то ни было южной державой Европы».

Такова английская точка зрения на этот союз, который некоторым кажется похожим на союз льва с ягненком. Называть страну с таким флотом, как английский, «отдаленной» от малой морской державы, подобной Португалии, было бы абсурдом. Англия находится, и еще более находилась в те дни, везде, где только способен появиться ее флот.

Противоположная точка зрения, тоже показывающая значение союза, хорошо разъяснена в ноте, которою под вежливым обличьем «приглашения» Франция и Испания предписывали Португалии выступить против Англии.

Основания этой ноты, а именно несоразмерность благ, получаемых Португалией от союза с Англией, и пренебрежение со стороны последней к нейтралитету Португалии уже приводились выше. Король Португалии отказался разорвать союз под тем предлогом, что он имел за собою длинную историю и был всецело оборонительным. На это державы возражали: «Оборонительный союз – в действительности наступательный, по положению португальских владений и по сущности английской силы. Английские эскадры не могут во всякое время года держаться в море или крейсировать у побережий Франции и Испании для расстройства судоходства этих стран, не опираясь на порты и помощь Португалии. Эти островитяне не могли бы оскорблять всю морскую Европу, если бы все богатство Португалии не проходило через их руки, давая им средства вести войну и делая союз поистине наступательным».

Между двумя наборами доводов логика географического положения и морская сила взяли верх. Португалия нашла, что Англия ближе к ней и более опасна, чем Испания, и оставалась в течение поколений, при всех испытаниях, верною союзу. Эта связь приносила такую же пользу Англии, как любое из ее колониальных владений, всегда опирающуюся, конечно, на театр главных операций в данный момент.

Предварительные условия мира были подписаны в Фонтенбло 3 ноября 1762 года, а окончательный договор – 10 февраля следующего года в Париже, почему этот мир и называется Парижским.

По его условиям Франция отказалась от всяких притязаний на Канаду, Новую Шотландию и все острова залива Святого Лаврентия; вместе с Канадой она уступила долину Огайо и всю территорию на восточном берегу Миссисипи, за исключением города Новый Орлеан. Испания в обмен на Гавану, которую Англия ей возвратила, уступала Флориду, каковым именем назывались все испанские континентальные владения к востоку от Миссисипи. Так Англия приобрела колониальное государство в составе Канады от Гудзонова залива и всех нынешних Соединенных Штатов Америки к востоку от Миссисипи. Возможные выгоды от обладания этой обширной областью предвиделись тогда смутно, и ничто не предсказывало будущего возмущения тринадцати колоний.

В Вест-Индии Англия отдавала назад Франции важные острова – Мартинику и Гваделупу. Четыре острова из группы Малых Антильских, так называемых нейтральных, поделили между двумя державами: Сент-Люсия перешла к Франции, а Сент-Винсент, Тобаго и Доминика достались Англии, которая еще удержала и Гренаду.

Менорка возвратилась к Англии, и так как возвращение этого острова Испании было одним из условий союза с Францией, то последняя, не будучи в состоянии выполнить это условие, уступила Испании Луизиану к западу от Миссисипи.

В Индии Франция восстановила владения, которые имела прежде, чем Дюпле начал строить свои планы возвеличения, но она потеряла право воздвигать укрепления или держать войска в Бенгалии и потому оставила станцию в Чандер-Нагоре беззащитной. Одним словом, Франция снова получила возможность торговли в Индии, но практически отказалась от своих претензий на политическое влияние. При этом подразумевалось, что английская Ост-Индская компания сохраняет все свои завоевания.

Право рыболовства у берегов Ньюфаундленда и в заливе Святого Лаврентия, которым пользовалась прежде Франция, было оставлено за нею, однако его не получила Испания, которая на том настаивала. Эта уступка Франции была в числе тех, на которые в Англии более всего нападала оппозиция.

Большая часть населения и Питт, фаворит народа, сильно возражали против условий договора. «Франция, – заявлял Питт, – прежде всего грозна для нас как морская и торговая держава. То, что мы выигрываем в этом отношении, ценно для нас более всего потому, что это вредно для нее. А вы оставляете Франции возможность возродить ее флот». В действительности, с точки зрения морской державы и национального соревнования, к которому побуждал дух того века, это мнение, не удовлетворяя требованиям морали Просвещения, было, безусловно, верным. Возвращение Франции колоний в