Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

В свою очередь Анненков, у которого укрывались «барташевцы», был арестован чекистами при помощи китайского маршала Фына Юйсяна в 1926 г. и в 1927 г. после нашумевшего судебного процесса в Семипалатинске расстрелян.

Лебедев: генерал-неудачник и несостоявшийся альфонс

Судьба же генерала Д. А. Лебедева сложилась трагикомично. Проявив отсутствие серьезных военных талантов и страсть к интригам, в августе 1919 г. он лишился постов начальника Главного Штаба и военного министра. И далее его карьера покатилась под откос, поскольку на поле боя при руководстве Степной группой войск в сентябрьском Тобольском контрнаступлении 1919 г. он также не отличился.

Став одним из главных переворотчиков в Приморье в 1921 г., когда белогвардейцы временно вернули там власть, недолго побыв помощником «воеводы» Дитерихса, он в 1922 г. бежал из России в Шанхай. Там проявил себя настоящим авантюристом. Поскольку издание там созданной им газеты «Русская Мысль» дохода не принесло, а еще не старый генерал привык жить на широкую ногу, он стал активно искать деньги.

Потерпев везде неудачу, он долго обхаживал богатую купчиху Литвинову, помогавшую белоэмигрантам в обустройстве в Китае и продолжении антисоветской борьбы. Среди них пошли слухи о намерении Лебедева жениться на ней, а точнее на ее капиталах, и они спровоцировали грандиозный скандал, в котором неудачник Лебедев подвергся осмеянию[1214].

По понятным причинам коллеги-альфонсы не могли допустить того, чтобы он «сел» на деньги купчихи один и оставил их без содержания.

И вот крайне нуждавшийся Лебедев вспомнил о военном призвании и пытался участвовать в белоэмигрантской антисоветской борьбе. Тогда на деньги японцев и русских спонсоров вроде Литвиновой снаряжались проникавшие в СССР «белые партизанские» отряды. И Лебедев попытался взять реванш у красных за 1917–22 гг. Правда, делал он это из уютного кабинета в Харбине одного из организаторов «белых партизан» генерала П. Г. Бурлина. Тот устроил его своим секретарем, чьей задачей была вербовка талантливых офицеров руководить «партизанами».

Однако в Харбине к Лебедеву отнеслись с недоверием, зная его авантюрные наклонности и памятуя чрезмерное увлечение политикой и отсутствие военных талантов. И он сразу и более чем оправдал эти опасения. Лебедев, которому в силу его миссии поручили работать тайно, прибыв в Харбин, расположился в фешенебельном «Гранд-отеле». За это Бурлин получил выговор от спонсоров «белой партизанщины». Дескать, он жалуется на отсутствие средств, которые с помпой прокучивают его секретари.

Основной же претензией японцев и связанных с ними русских спонсоров стало то, что «Гранд-отель» имел славу «чекистского гнезда».

И, наконец, координаторы «белой партизанщины», зная его интриганские наклонности усмотрели в появлении Лебедева себе угрозу как человека, способного «подсидеть». Поэтому они потребовали у Бурлина объяснений. Белые генералы заявили, что проявившаяся уже связь «непопулярного у каппелевцев» Лебедева с «авантюристом Метелицей и подобными ему типами» (подозрение в «чекизме»), может подорвать их усилия в антибольшевистской борьбе»[1215].

Бурлину пришлось его заменить генерал-майором А. А. Сурниным[1216].

Однако проявленная Лебедевым активность заинтересовала советскую разведку. В конце 1926 или в начале 1927 гг. после взятия союзным красным Гоминьданом г. Ханькоу (Ухань) его арестовали и посадили в глубокую яму, служившую тюрьмой. Даже тут неудачник Лебедев не догадался сбежать перед вступлением в город противника.

Вероятно, от повторения судьбы Анненкова Лебедева спасли лишь ссора китайских националистов с коммунистами и… Бурлин, потративший на его выкуп последние 800 рублей[1217].

По данным историка С. В. Смирнова, содержание «в яме сильно отразилось на его здоровье. Генерал болел, после освобождения лечился» и умер в 1928 г. в Шанхае[1218].

Комендант Бобов

Начальника же Черченко Н. В. Бобова после его производства 5 февраля 1919 г. «за особые отличия при подавлении восстания 22 декабря 1918 г.» в полковники, вскоре понизили до помощника коменданта г. Омска[1219]. А затем без видимых причин в феврале 1919 г., менее чем через два месяца с момента расправ, отчислили в резерв. И это несмотря на страшный дефицит офицеров колчаковской армии и его сравнительно молодой для полковника 47-летний возраст. Столь неожиданное падение может свидетельствовать о попадании в серьезную опалу.

Например, в колчаковском резерве, несмотря на самые высокие характеристики и желание бороться против большевиков, числился как «неблагонадежный» видный эсер, член Учредительного Собрания подполковник А. Краковецкий, речь о котором пойдет в продолжении данной книги.

О причинах их подобного «уравнения» можно предположить, исходя из «слива» Бобовым на следствии своих начальников, и того, что его подчиненный Черченко также не давал выгодные высшему командованию показания по делу. Всё вместе это бросило тень на вышестоящих командиров.

Однако понять его отчасти можно – в отличие от юных «барташевцев» бегать от следствия солидному полковнику было нелепо, как и брать на себя чужие грехи. Однако впоследствии он видимо успешно решил свои проблемы. Так, в августе 1919 г. Бобов «всплыл» уже председателем военно-полевого суда Омского военного округа, судившего вместе с другим нашим знакомым делопроизводителем Ведерниковым, ставшим штаб-капитаном, группу местных подпольщиков-большевиков.

По неизвестным причинам Бобов не ушел с отступающими колчаковцами и остался в Советской России. Работал счетоводом в детском доме «Первая пятилетка». В 1937 г. был арестован по обвинению в принадлежности к «офицерской повстанческой организации» и расстрелян 28 октября того же года в Омске, реабилитирован 29 ноября 1956 г. «за отсутствием состава преступления». Видимо, советские правоохранители так и не «докопались» до его неоднократного участия в карательной деятельности, а репрессии «37-го» «зацепили» его среди «прочих».

«Ванька-Каин» кается

Последним из причастных к декабрьской трагедии возмездие настигло И. А. Михайлова. После его августовского увольнения 1919 г. из колчаковского правительства (прежде всего за безобразно проведенную денежную реформу, вызвавшую серьезный финансово-экономический кризис Колчакии) он уехал в Китай. Где перенял китайский образ жизни, культуру, став по данным других белоэмигрантов неотличимым от обычного ханьца.

Однако отличия все же были и прежде всего крайне лояльное отношение к японским захватчикам, пришедшим с мечом в 1931 г. в Манчжурию. Михайлов стал работать на их спецслужбы и намечался одним из ответственных министров в марионеточное прояпонское правительство, которое Токио планировал создать на захваченном у СССР Дальнем Востоке.

Однако вместо этого в августе 1945 г. в Манчжурию пришли советские войска. То ли японские хозяева Михайлова бежали оттуда настолько поспешно, что забыли захватить с собой «тех, кого приручили», то ли он уже стал им не нужен, но он попался СМЕРШу. Захваченного «Ваньку-Каина» после показательного процесса расстреляли в 1946 г. Перед смертью он попросил прощения «у русского народа».

Таким образом, почти никто из причастных к декабрьской расправе не остался