Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

целях, численности, руководителях организации: не было только известно о дате ее восстания. Ясность наступила, когда в ночь с 18 на 19 августа 1920 г. в Калачинском уезде Омской губернии при ликвидации группы дезертиров арестовали эмиссаров подпольщиков, прибывших туда для их объединения. От них и узнали о планах заговорщиков выступить 22 августа 1920 г[1198].

В Омске при содействии белогвардейских подпольщиков должны были восстать два кавалерийских эскадрона и артиллерийский дивизион РККА. Однако ночью 19 августа чекисты отправились к заговорщикам. Драчук, Шелюттэ и полковник Мерецкий при попытке задержания оказали вооруженное сопротивление и были застрелены[1199]. Зато арестовали настоятельницу Ачаирского женского монастыря, хранившую оружие и знамя заговорщиков на его территории.

Задержания продолжались до ноября 1920 г. Всего арестовали до 400 человек[1200] (по другим данным – более 1000). И по данным одного из ведущих следователей ОмскгубЧК К. Я. Крумина, к концу 1920 г. по этому делу расстреляли свыше 400 человек. Среди них – члены семьи Сейфуллиных (брата видного упомянутого выше красильниковца), включая их детей, казненных как потомство «расстрелянных буржуев». Жену Сейфуллина за недонесение осудили к тюремному заключению.

Его родственник, Аркадий Сейфуллин, командовавший полком красильниковской бригады и укрывавший «барташевцев», разыскивался ЧСК Политцентра за активное участие в белом терроре. Не исключено, что тогда чекистам удалось добраться и до него.

Говоря о произошедшем, предположим, что другие подельники Драчука по декабрьским расправам 1918 г., включая Барташевского и прочих ликвидаторов, также могли оказаться в данной организации. И подобно Драчуку, фигурировали там под другими фамилиями, подобно многим непримиримым красильниковцам, особенно активно участвовавшим в антисоветском подполье. Если, конечно, они пережили осень – зиму 1919–20 гг., богатые на кровавую жатву среди проигравших белых…

Анненков и Сидоров

Полковник П. И. Сидоров, укрывавший «барташевцев», в 1920 г. ушел в Китай, продолжив борьбу против красных из приграничья. Где, по данным видного чекиста И. Д. Гибшмана-Ивановского, «развернул бурную деятельность, формируя отряды из казаков и киргизов. Трудно пришлось с Сидоровым, ловким, хитрым врагом. Он много причинил зла. Его налеты отличались необузданным зверством. Его имя наводило на население ужас»[1201].

Поскольку в 1921 г. чекисты убили атамана Дутова, а годом спустя ликвидировали его соратника Бакича, «Эмиграция признает Сидорова своим вождем, присваивает звание казачьего атамана»[1202]. Что касается Анненкова, то он в результате своих деяний (в том числе насилий его подручных над отступающими беженцами) и ареста китайскими властями утратил лидерство.

О степени исходящей от Сидорова опасности для коммунистов свидетельствует то, что на него равнялисься не только казаки, сибирские, оренбургские и семиреченские, но и прочие белоэмигранты. С ним даже пытались наладить связи ферганские басмачи[1203].

При этом Сидоров, находясь в приграничной китайской Кульдже, сохранил контакты со своими сторонниками в России и недовольными большевиками крестьянами и казаками Семиречья. С их помощью он рассчитывал нанести мощный удар красным, организовав осенью 1922 г. поход в Семиречье.

Его наступление кроме белоэмигрантов должны были поддержать басмачи – киргизы и узбеки, и как минимум одна кавалерийская китайская бригада. И это неслучайно: в Синцзяне Сидоров и его войско оказались «под крылом» китайского генерала И Тай-джу (бывший хунхуз), прежде служившего Анненкову. Благодаря этому оказавшиеся в Китае белые сдали при переходе границы оружие чисто формально. И фактически их арсенал, находившийся в распоряжении И Тай-джу, в любой момент мог быть извлечен для борьбы против коммунистов[1204].

Причем во многом благодаря именно И Тай-джу при поддержке японских спецслужб и добился главенства Сидорова среди белых в Синцзяне и с их помощью он стал содействовать ему в подготовке похода в Советскую Россию. Сидоров прикрывал эти приготовления налаживанием эмигрантского хозяйства, включая кузницу, в которой ремонтировали оружие.

И вот к середине августа 1922 г. приготовления к походу, способного причинить серьезные неприятности красным, завершились. До его начала оставались считанные недели.

Заметим, что по оценке чекистов, по своим качествам недооцененный сегодня белогвардейский военачальник Сидоров, возможно, представлял большую опасность, чем не только «неудачник» Дутов, но и преуспевший главным образом в карательных операциях Анненков. В отличие от них он был реально успешным командиром, даже в период тотальных белогвардейских неудач на востоке России добивавшийся впечатляющих успехов.

Так, в самых неблагоприятных условиях, в ночь на 1 января 1920 г. Сидоров с боем захватил г. Джаркент, занятый красными на пути отхода белых[1205].

Не случайно, что красные после бегства Анненкова и К° за границу изначально уделили особое внимание слежке именно за Сидоровым. И даже большее, чем за остальными белоэмигрантскими лидерами. Правда, Сидорову не хватало опытных боевых офицеров. И тут на него вышел его былой подчиненный Касымхан Мухаммадов, произведенный им за действия по взятию Джаркента из прапорщиков в хорунжие[1206].

Однако в конце января 1920 г., когда белые уходили заграницу, его с Сидоровым не было. Мухаммадов, не желавший уходить в неизвестность на чужбину, дезертировал. А теперь он «одумался», пояснив Сидорову, что отстал. Архиосторожный атаман два года проверял своего бывшего прапорщика, пока тот не втерся к нему в доверие. И тогда произвел его сразу в подъесаулы (минуя сотника), назначив командиром одного из полков[1207]. Одновременно он поручил ему связаться с лидерами басмачей, рассчитывая на их присоединение к походу.

Вскоре Мухаммадов позвал его к себе на квартиру для тайной передачи послания их лидеров. Но поскольку архиосторожный атаман появился там 14 августа с телохранителями, тот назначил на следующий день новую встречу тет-а-тет, обещая сообщить наедине без лишних ушей особенно ценную информацию[1208], поскольку прибывшие связные-де сбежали, увидев, что атаман прибыл не один.

Но когда Сидоров перешагнул порог его дома, Мухаммадов выпустил в него минимум две смертельные пули и скрылся. Белокитайские власти и белогвардейцы дали за его голову солидную сумму в 5000 ланов, пустив по следу «ликвидатора» семерых убийц. Однако он смог уйти от погони в Советскую Россию[1209]. По другим данным, Мухаммадов при помощи другого агента ЧК Юсуфходжаева, улучив момент, воткнул Сидорову нож в спину[1210].

По данным чекистов, «отчаявшись его поймать, белокитайские власти сорвали зло на Сидорове, всыпав 20 плетей его трупу за связь с противником»[1211].

Оказалось, что Мухаммадова, разочаровавшегося в белогвардейцах и желавшего заслужить прощение красных, завербовал Особый отдел ВЧК[1212]. Его забросили через границу с разведывательной целью для установления связи с белоэмигрантскими лидерами и выявления их планов. Задание было опасным – по его словам, «Анненков меня заочно приговорил к смерти за измену…»[1213], когда в начале 1920 г. он отказался уходить с ним за