Технофеодализм - Янис Варуфакис

С тех пор я пришел к убеждению, что это был достаточно точный ответ на сложный вопрос.

При феодализме властитель, называемый «сюзерен», предоставлял так называемые феоды своим подчиненным, называемым вассалами. Эти феоды давали вассалам формальное право экономически эксплуатировать владения сюзерена — например, собирать на них урожай или пасти скот — в обмен на часть продукции. Затем сюзерен отправлял своего шерифа, чтобы тот контролировал производство феодалов и собирал то, что ему причиталось. Отношения Джеффа с продавцами на amazon.com не слишком отличаются от этой схемы. Он предоставляет им облачные цифровые феоды за определенную плату, а его алго-шериф обеспечивает порядок и собирает долю, причитающуюся сюзерену.

Amazon был только началом. Alibaba применила те же методы для создания похожего облачного феода в Китае. Аналогичные платформы электронной коммерции, предлагающие вариации на тему Amazon, появляются повсюду, как на Глобальном Юге, так и на Глобальном Севере. Но гораздо важнее то, что в других промышленных секторах также возникает облачный феодализм. Возьмем, к примеру, Tesla — успешную компанию по производству электромобилей Илона Маска. Одна из причин, по которой финансисты ценят ее намного выше, чем Ford или Toyota, заключается в том, что каждая электрическая цепь в ее автомобилях подключена к облачному капиталу. Помимо предоставления компании возможности удаленно выключить любой из проданных автомобилей, если, например, водитель не обслуживает его так, как того хочет компания, владельцы Tesla в процессе обычной эксплуатации отправляют в компанию — в режиме реального времени — информацию (включая то, какую музыку они слушают!), которая обогащает ее облачный капитал. Они могут не считать себя облачными крепостными, но, увы, именно таковыми они и являются — гордые владельцы новых чудесных аэродинамических блестящих автомобилей Tesla.

Потребовались умопомрачительные научные прорывы, фантастически звучащие концепции нейронных сетей и бросающие вызов воображению программы искусственного интеллекта, чтобы достичь чего? Чтобы превратить рабочих, трудящихся на складах, водителей такси и доставщиков еды в облачных пролетариев. Чтобы создать мир, в котором рынки всё больше заменяются облачными феодами. Чтобы заставить традиционные бизнесы играть роль вассалов. И чтобы превратить всех нас в облачных крепостных, приклеенных к нашим смартфонам и планшетам, жадно производящих облачный капитал, который отправляет наших новых повелителей на седьмое небо от счастья.

Возвращаясь к твоему вопросу. Если бы мне пришлось назвать одну вещь, которой я научился у тебя, это была бы способность наслаждаться противоречиями.

Ты поклонялся железу, но тебя трогали до слез тирады Гесиода против Железного века. Ты связал свою судьбу с коммунистами, прекрасно понимая, что, если твоя сторона победит, ты окажешься в ГУЛАГе. Ты был влюблен в каждую печь, трубу, конвейерную ленту и кран на сталелитейном заводе, где ты работал, но испытывал ужас от желания его хозяев механизировать, отчуждать и обесчеловечивать труд работавших на них людей.

Вот почему я хотел поговорить с тобой об облачном капитале. Потому что ты знал, как восхищаться им и ненавидеть его одновременно. И потому, что через это противоречие ты бы понял, что облачный капитал является ключом к ответу на твой вопрос о влиянии интернета на капитализм.

Капитализм появился, когда владельцы средств производства (паровых двигателей, станков, прядильных машин, телеграфных столбов и т. д.) приобрели власть управлять людьми и странами — власть, которая впервые значительно превзошла власть землевладельцев. Это была Великая трансформация, ставшая возможной благодаря предварительной приватизации общинных земель. То же самое и с облачным капиталом. Чтобы обрести еще большую управляющую власть, ему также потребовалась предварительная приватизация другого важного общего достояния: Интернета 1.0.

Как и весь капитал с момента зарождения капитализма, облачный капитал можно рассматривать как огромную машину производства и изменения поведения: он производит чудесные устройства и власть (для своих владельцев), позволяющую управлять людьми, которые им не владеют. Но на этом сходство между «земным» и облачным капиталом заканчивается и начинаются различия между обычными и облачными капиталистами.

Раньше, чтобы использовать силу капитала управлять людьми и заставлять их работать быстрее, а потреблять больше, капиталистам требовались два типа профессионалов: менеджеры и маркетологи. Эти две профессии в сфере услуг достигли наибольшей известности под эгидой послевоенной техноструктуры и даже стали популярнее, чем банкиры и страховые брокеры. Создавались новые блестящие бизнес-школы, где студентов MBA знакомили с черной магией эффективного принуждения рабочей силы к взрывному росту производительности труда. Рекламные и маркетинговые отделы взращивали поколение Донов Дрейперов.

Затем появился облачный капитал. Одним махом он автоматизировал обе функции. Исполнение властной функции капитала по управлению рабочими и потребителями было передано алгоритмам. Это был гораздо более революционный шаг, чем замена рабочих промышленными роботами на сборочных конвейерах в автомобильной промышленности. В конце концов, промышленные роботы просто продолжают работу, которую переход к автоматизации в промышленности начал еще до луддитов: делать пролетариев ненужными, или более несчастными, или и то и другое. Нет, поистине историческим прорывом стала автоматизация власти капитала по управлению людьми за пределами фабрики, магазина или офиса — превращение всех нас, облачных пролетариев и всех остальных, в облачных крепостных, находящихся в прямом (и неоплачиваемом) служении облачному капиталу без посредничества какого-либо рынка.

Между тем всё большему числу традиционных капиталистических производителей не остается ничего иного, кроме как продавать свои товары на условиях и по усмотрению облачных капиталистов, выплачивая им положенный оброк за эту привилегию, всё крепче связывая себя с ними отношениями, ничем не отличающимися от отношений вассалов со своими феодальными сюзеренами.

Итак, вернемся к твоему вопросу, папа: «Теперь, когда компьютеры могут говорить друг с другом, не сделает ли эта сеть свержение капитализма окончательно невозможным? Или, может быть, она наконец раскроет тайну его ахиллесовой пяты?» С одной стороны, рост облачного капитала укрепил, усилил и значительно расширил триумф капитала над трудом, обществом и, что катастрофично, природой. И всё же вот противоречие: делая это, облачный капитал одновременно возвестил о приходе технофеодальной системы, которая во многих сферах жизни уже убила капитализм и постепенно заменяет его везде.

В юности ты мечтал о том времени, когда труд сбросит с себя ярмо капиталистического рынка. Я тоже. Увы, произошло нечто больше похожее на противоположное: капитал сбросил с себя ярмо капиталистического рынка! И пока капитал делает свой победный круг, капитализм отступает. Софизм, чтобы подсластить пилюлю нашего поражения? Не совсем — как я собираюсь показать в главе 5. А пока, однако, давай рассмотрим, возможно, самый удивительный и убедительный аспект упадка капитализма: историю о том, как облачные капиталисты совершили этот поразительный подвиг и как прибыль, некогда движущая сила капиталистических экономик, стала для них… необязательной.

Глава 4. Возвышение облачных капиталистов и нисхождение прибыли

Глава 4. Возвышение облачных капиталистов и нисхождение прибыли. В последний раз ты покинул семейный дом в Палеон-Фалироне летом 2020 года, когда приехал к нам в гости на остров Эгина, как ты делал каждое лето. Это путешествие на Эгину было радостным перерывом в удушающем локдауне первой фазы пандемии. Но, должно быть, она сказалась на тебе, потому что на следующее утро ты вышел из своей комнаты только после одиннадцати. Ты нашел меня на веранде, просматривающим новостные сайты на ноутбуке. Я был вне себя. Когда ты сел рядом со мной, я воскликнул: «Эпоха облачного капитала стартовала. В Лондоне!»

Примерно за полчаса до этого просыпавшихся жителей Британии встретило известие о том, что пандемия вызвала худшую рецессию в истории. Стало очевидно, что ВВП страны упал на колоссальные 20,4 процента, что намного хуже любых сопоставимых показателей в Америке или континентальной Европе [18]. Это, безусловно, была ужасная новость, хотя и не из тех, что переворачивает мир с ног на голову. Мой взгляд на мир перевернуло то, что произошло через пятнадцать минут, как раз перед тем, как ты проснулся: