Власть и прогресс - Саймон Джонсон

«Рабочий, которому поручена „сборка“ оружия, берет из ряда ящиков детали в произвольном порядке и составляет из них ружье с помощью одной лишь отвертки, за исключением прорези для погонного ремня, которую с одного конца необходимо обработать небольшой стамеской».

Однако эта технология не предполагала полного отказа от квалифицированного труда. Бывший директор оружейного завода Сэмюэла Кольта отмечал, что взаимозаменяемые части снизили потребность в ручном труде «примерно на 50 %», однако то, что осталось, требует «высококачественного труда и перворазрядной оплаты». В сущности, без участия квалифицированной рабочей силы невозможно было бы выпускать качественную продукцию.

Новая организация труда, впоследствии получившая громкое имя «Американской системы производства», внедрялась медленно. Первый заказ на ружья от федерального правительства Уитни получил почти через 10 лет после своего изобретения. Но дальше дело пошло живее, и уже в первой половине XIX века приемы Уитни произвели революцию в производстве огнестрельного оружия. Следом пришел черед швейных машин. Компания, основанная в 1853 году предпринимателем Натаниэлем Уилером вместе с изобретателем Алленом Б. Уилсоном, начала с традиционных методов ручного производства и с выпуска менее 800 машинок в год. К 1870-м годам, введя взаимозаменяемые части и новые специализированные механические инструменты, они подняли производство более чем до 170 000 в год. Компания «Швейные машины Зингера» пошла еще дальше: сочетая взаимозаменяемые части, специализированные инструменты и улучшения в конструкции, она начала выпускать более 500 000 швейных машинок в год. Следующими видами продукции, которые преобразила Американская система производства, стали деревообрабатывающие инструменты и велосипеды.

В 1831 году Сайрус Маккормик изобрел механическую жатку. В 1848 году он перенес ее производство в Чикаго и начал производить по 500 жаток в год, которые продавал фермерам в зоне прерий. Производительность фермерских хозяйств возросла, Северная Америка начала экспортировать больше зерна, благодаря чему подешевели продукты во всем мире – а кроме того, это подтолкнуло молодых людей из сельской местности активно переселяться в города.

Согласно переписи фабрикантов 1914 года, в Соединенных Штатах существовало 409 заводов по производству машин и механических инструментов. Многие из этих машин по качеству были первыми в мире. Еще в 1850-х годах в докладе Британского комитета по механике о поездке в США отмечалось:

«Что же касается того класса механизмов, которые обыкновенно используются инженерами и производителями станков, они пока в целом уступают английским, однако в приспособлении всего аппарата к какому-либо одному роду деятельности почти во всех ветвях промышленности американцы проявляют такую изобретательность в сочетании с беспримерной энергичностью, какую и нам как нации не худо было бы перенять, если мы хотим удержать свои позиции на большом рынке».

Скоро при помощи пароходов и телеграфа эти машины распространились в Британии, Канаде, европейских странах – и там подняли зарплаты квалифицированных и неквалифицированных рабочих так же, как это произошло в США. В 1854 году Сэмюэл Кольт открыл оружейный завод в Лондоне на берегу Темзы. В 1873 году Зингер открыл в Шотландии свою фабрику, на пике активности производящую 13 000 машин в неделю; еще одна вскоре появилась в Монреале (Канада).

Способность новых механизмов повышать эффективность производства давно уже была оценена в британской металлургической и станкостроительной промышленности. После усовершенствования парового двигателя, предпринятого Уаттом, и инноваций в производстве текстиля, введенных Аркрайтом, как отмечал один эксперт,

«единственное препятствие к достижению столь желанной цели [увеличению производства хлопчатобумажных тканей и других товаров] состояло в почти полной нашей зависимости от человеческого мастерства в изготовлении и выпуске необходимых нам машин. Необходимость в более надежных и продуктивных инструментах требовала системных перемен. Коротко говоря, внезапно возникла потребность во множестве машин, изготовленных с невиданной прежде аккуратностью, – а имеющиеся механики ни по количеству своему, ни по качеству не подходили для выполнения этой задачи».

Новые методы были приняты и в британской промышленности и повысили эффективность производства, в то же время создав для рабочих новую линейку задач и возможностей.

Однако сами по себе технологические перемены не способны поднять зарплаты. Для этого необходим еще один фактор – рабочие, способные выдвигать нанимателям свои требования и бороться за себя. И этот фактор тоже сложился во второй половине XIX века. По мере развития промышленности фирмы боролись и за рынок, и за рабочую силу. Рабочие начали выдвигать требования – и эти требования исполнялись. Такова была кульминация долгого процесса, который стартовал еще в начале века, но расцвета достиг только в 1871 году, когда профсоюзы сделались полностью легальны. Борьба за профсоюзы в Британии шла бок о бок с борьбой за расширение политического представительства, и обе инициативы взаимно усиливали друг друга.

Эпоха противодействующих сил

Первая фаза британской индустриальной революции была сформирована определенным видением: оно направляло развитие технологий и определяло, кому достанется (а кому не достанется) прибыль от внедрения новых индустриальных машин. Другой путь развития технологий, другие принципы распределения прибыли от возросшей производительности неизбежно требовали иного видения.

Первым шагом к этому стало понимание, что во имя прогресса значительная часть населения оказалась ввергнута в нищету. Вторым шагом – организация простых людей и создание сил, противодействующих тем, кто управлял развитием технологий и направлял его к собственному обогащению.

В средневековом обществе организоваться было сложно – не только из-за сословного общества, но и потому, что сама структура сельскохозяйственной экономики тормозила координацию и обмен идеями. Но промышленность и густонаселенные города все изменили. Как показывает цитата из работы британского радикального публициста Джона Телуолла, приведенная нами в прологе, фабрики помогли рабочим объединиться и создать организации. Вот что еще пишет об этом Телуолл:

«Хоть и нельзя ожидать, что в каждой мастерской появится свой Сократ или даже что в каждом промышленном городе явится наставник, обладающий достаточной мудростью, добродетелью и возможностями учить других, – все же некий сократический дух неизбежно взрастет там, где множество людей собирается вместе».

Из концентрации рабочих в больших городах и на фабриках родилось несколько движений, агитирующих за улучшение условий труда и за политические права. Важнейшим из них стал чартизм.

«Народная хартия», опубликованная в рукописи в 1838 году, сосредотачивалась на политических правах. К этому времени право голоса в Британии имели лишь около 18 % взрослых мужчин; впрочем, до «Закона о реформе» 1832 года это число составляло менее 10 %. Основной мыслью чартизма было создание новой, более радикальной «Великой хартии», сосредоточенной на правах простых людей.

Вот шесть требований «Народной хартии»: право голоса для всех мужчин старше 21 года; отмена имущественного ценза для членов парламента; ежегодные парламентские выборы; раздел страны на 300 равных избирательных округов; жалованье для членов парламента; тайное голосование.