Власть и прогресс - Саймон Джонсон

«Вопрос о всеобщем избирательном праве – первейший и главнейший, это вопрос хлеба и воды… Всеобщее избирательное право означает, что у каждого трудящегося в нашей стране на плечах будет хорошее пальто, на голове хорошая шляпа, над головой надежная крыша, а на столе – сытный ужин».

В наше время требования чартистов выглядят вполне разумными, да и тогда они получили широкую поддержку – более 3 млн подписей. Однако те, кто контролировал политическую систему, встретили их в штыки. Все петиции чартистов были отвергнуты парламентом; он решительно отказался даже рассматривать какие-либо изменения и дополнения в законодательстве о выборах. Несколько чартистских лидеров были арестованы и заключены в тюрьму; после этого движение пошло на убыль и к концу 1840-х годов сошло на нет.

Однако требования политического представительства для рабочих классов не исчезли. Уже в 1860-х требования чартистов подхватили «Национальный союз реформ» и «Лига реформ». В 1866 году в Гайд-парке собралась многолюдная демонстрация за политическую реформу, окончившаяся уличными беспорядками. В ответ на это в 1867 году был принят «Второй Закон о реформе», расширявший избирательное право на мужчин-домовладельцев и квартиросъемщиков, платящих за жилье не менее 10 фунтов в год. В результате электорат удвоился. В 1872 году новый «Закон о реформе» сделал голосование тайным. А в 1884 году закон еще больше расширил избирательное право: теперь возможностью голосовать обладали ⅔ английских мужчин.

Более того, чартисты заложили основы организации рабочих: именно с их движением связано возникновение первых профсоюзов, которые показали себя эффективной и живучей силой. Хотя рабочие уже организовывались и устраивали забастовки, создание трудовых союзов для коллективных переговоров с нанимателями в Британии первой половины XIX века было в принципе противозаконно. Отмену этого запрета чартисты сделали одной из главных своих политических задач.

Давление профсоюзов привело к тому, что в 1867 году была создана Королевская комиссия по профессиональным союзам, а ее работа привела к полной легализации профсоюзной деятельности, согласно «Закону о профессиональных союзах» 1871 года. Комитет по рабочему представительству, созданный на волне этого нового движения, стал основой для партии лейбористов, предоставляющей рабочему классу политический голос и более официальный фундамент для возможности противостоять нанимателям и требовать изменений в законодательстве.

Эта организация и успех чартизма в целом были прямо связаны с господством промышленности и с тем, что большинство людей теперь жили и работали в городах, постоянно и тесно общаясь друг с другом. К 1850 году в крупных городах жило почти 40 % населения Британии; к 1900 году городские жители составляли 70 % от общего числа населения. Как и предвидел Телуолл, организовать рабочих в больших городах оказалось намного проще, чем в сельскохозяйственных общинах.

Серьезные перемены произошли и в работе правительства. И здесь важным элементом стало общественное давление и призывы к демократизации. Страх перед полной победой демократии заставлял даже самых консервативных политиков идти на уступки, проводя через парламент умеренно-демократические реформы. Так, предлагая «Первый Закон о реформах» 1832 года, увеличивший электорат с 400 000 до 650 000 человек и реорганизовавший избирательные округа так, чтобы они лучше отвечали реальному составу населения, премьер-министр из партии вигов, граф Грей, объявил:

«Я не поддерживаю и никогда не поддерживал всеобщее избирательное право и ежегодные парламенты, как и ни одну из тех решительных перемен, к которым, как ни прискорбно, призывают в нашей стране столь многие, в том числе и джентльмены, от которых можно было ожидать лучшего».

То же верно и для позднейших реформ, особенно для тех, что были возглавлены консервативными политиками. Например, Бенджамин Дизраэли в 1848 году порвал с правительством тори под руководством Роберта Пила из-за отмены «Зернового закона». Этим он привлек к себе внимание и со временем стал премьер-министром, вступив в союз с землевладельцами, которые, желая удержать высокие цены на зерно, не хотели отмены тарифов на импорт. В то же время более широкую поддержку Дизраэли получил своими политическими реформами, джингоизмом и «консерватизмом одной нации». Он же стал архитектором «Второго Закона о реформах» 1867 года, увеличившего электорат вдвое, и не противостоял изменениям трудового законодательства. Сельские помещики, поддержавшие Дизраэли, не возражали: они тоже не хотели, чтобы в промышленных городах началась революция.

Вместе с политическими реформами пришли серьезнейшие перемены в госаппарате. До того многие государственные должности воспринимались как синекуры. Когда приходилось выбирать линию поведения, должностные лица по большей части демонстрировали крайне жесткие взгляды на то, что нужно беднякам, – как ярко иллюстрирует создание и принятие нового «Закона о бедных».

Однако начиная с середины века некоторые чиновники стали обретать относительную независимость и демонстрировать то, что не без оснований можно назвать заботой о благе общества в целом. Прежде бентамистские идеи социальной эффективности использовались для оправдания политики, назвать которую «безжалостной» было бы даже слишком мягко. Но время шло, появлялось все больше информации – и стало ясно, что рыночный процесс сам по себе необязательно улучшает социальные условия; именно этот урок извлекла из своего исследования Королевская комиссия по детскому труду.

Отличный пример такого поворота лицом к народу – санитарные реформы. К 1840-м годам стремительно растущие промышленные города превратились в огромные помойки; жилье у большинства горожан было заражено болезнетворными бактериями и патогенами. Нечистоты сливали в выгребные ямы на задних дворах, которые почти никогда не чистили; в результате в городах царила нестерпимая, невообразимая для современного человека вонь. Кое-где существовали сточные канавы, но они предназначались в первую очередь для дождевой воды и предотвращения затоплений. Долгое время никто даже не пытался улучшить городскую инфраструктуру. Мало того, во многих местах соединять уборные со сточными канавами было запрещено законом.

Эдвин Чедуик бросил всему этому вызов.

Чедуик был последователем Иеремии Бентама, однако со временем начал уделять больше внимания бедам обычных людей. Он провел тщательное исследование городских санитарных условий с особым вниманием к новым промышленным городам. Его доклад, опубликованный в 1842 году, вызвал сенсацию и вывел состояние городской санитарии в число остроактуальных политических проблем.

Чедуик также пояснил, что при ином выборе технологий и строительстве иных, более вместительных сточных канав можно будет централизованно удалять нечистоты из городов и распространенность заболеваний в этом случае значительно сократится. Идея состояла в том, чтобы обеспечить подачу воды в дома на постоянной основе и использовать эту воду для смыва человеческих нечистот через трубы в места безопасной обработки. Для этого необходимо было изменить форму и конструкцию сточных труб. Прежде канализация в Британии строилась из кирпича, и туда забивалась уличная грязь. Время от