Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Тэлбот перешел на левое крыло мостика, присоединившись к стоящему там лейтенанту – высокому, худощавому молодому мужчине со светлыми волосами, в очках с толстыми стеклами и с неизменно мрачным выражением лица.

– Ну что, Джимми, как вам это нравится? Возможный нарушитель и тонущее судно в одно и то же время. Это должно облегчить скуку долгого жаркого летнего дня, вам не кажется?

Лейтенант посмотрел на него без малейшего энтузиазма. Лорд Джеймс Денхольм – Тэлбот для краткости называл его Джимми – вообще редко проявлял энтузиазм по поводу чего бы то ни было.

– Мне это совершенно не нравится, капитан. – Денхольм вяло взмахнул рукой. – Это нарушает ровное течение моей жизни.

Тэлбот улыбнулся. Денхольма окружала почти осязаемая аура аристократического изнеможения, которая так беспокоила и раздражала Тэлбота в начале их знакомства – примерно полчаса, не дольше. Денхольм был совершенно не приспособлен для того, чтобы быть флотским офицером, а скверное зрение должно было лишить его права вообще служить в каком-либо флоте. Но он находился на борту «Ариадны» не из-за его многочисленных связей в верхних слоях общества (Денхольм был наследником графства, и в его жилах текла самая что ни на есть голубая кровь), а потому, что он, несомненно, был нужным человеком в нужном месте. Обладатель трех ученых степеней по электротехнике и электронике – от Оксфорда, Калифорнийского университета и Массачусетского технологического института, причем все три он окончил summa cum laude[18], – Денхольм был настоящим гением электроники. Сам себя он не стал бы так называть, потому что счел бы это смехотворным. Несмотря на свое происхождение и научную квалификацию, Денхольм был скромным и застенчивым до невозможности. Его сдержанность распространялась даже на способность протестовать, поэтому, несмотря на слабые возражения – он совершенно не желал идти на флот, – его все-таки туда затащили.

Он обратился к Тэлботу:

– Что вы намерены делать с этим нарушителем, капитан, если это действительно нарушитель?

– Ничего.

– Но если он нарушитель, значит он шпионит, верно?

– Конечно.

– Ну тогда…

– Чего вы от меня ждете, Джимми? Чтобы я сбил его? Или вам не терпится испытать экспериментальную лазерную пушку, которая у вас с собой?

– Боже упаси! – искренне испугался Денхольм. – Я никогда в жизни не стрелял в гневе из пушки. Поправка. Я вообще никогда не стрелял из оружия.

– Если бы я захотел сбить его, крошечная ракета с тепловым наведением справилась бы с этой задачей очень эффективно. Но мы так не поступаем. Мы цивилизованные люди. Кроме того, мы не провоцируем международные инциденты. Таков неписаный закон.

– Мне этот закон представляется весьма странным.

– Отнюдь. Когда Соединенные Штаты или НАТО затевают военные игры, Советы очень внимательно следят за нами, хоть на море, хоть на земле или в воздухе. Мы не жалуемся. Не можем жаловаться. Когда они играют в свои игры, мы делаем то же самое. Должен признать, что порой случаются неловкие моменты. Не так давно, когда ВМС США проводили учения в Японском море, американский эсминец врезался в российскую подводную лодку, которая слишком внимательно следила за происходящим, и довольно серьезно повредил ее.

– И это не стало причиной того, что вы назвали международным инцидентом?

– Конечно нет. Никто не был виноват. Капитаны принесли друг другу взаимные извинения, и другой русский военный корабль отбуксировал русскую подлодку в безопасный порт. Кажется, во Владивосток. – Тэлбот повернул голову. – Извините. Вызов из радиорубки.

– Это опять Майерс, – донеслось из динамика. – «Делос». Так называется тонущее судно. Очень короткое сообщение: взрыв, горим, быстро тонем.

– Продолжайте слушать, – сказал Тэлбот. Он посмотрел на рулевого, который уже держал в руках бинокль. – Вы их видите, Харрисон?

– Так точно, сэр. – Харрисон передал бинокль капитану и повернул штурвал влево. – Огонь по левому борту.

Тэлбот тут же увидел тонкий черный столб дыма, вертикально, не колеблясь поднимающийся в синее безветренное небо. Едва лишь капитан опустил бинокль, дважды прозвенел звонок. Это был О’Рурк, метеоролог, или, если говорить более официально, старший оператор радара дальнего действия.

– Боюсь, я его потерял, этого нарушителя. Я проверял небо по обе стороны от него, чтобы посмотреть, есть ли у него друзья, а когда вернулся к наблюдению, его уже не было.

– Есть какие-нибудь идеи, шеф?

– Ну… – В голосе О’Рурка звучало сомнение. – Он мог взорваться, но я в этом сомневаюсь.

– Я тоже. Мы навели подзорную трубу на его курс, и она наверняка зафиксировала бы взрыв.

– Тогда, должно быть, он круто спикировал. Очень круто. Бог весть почему. Я найду его. – Он отключился.

Почти сразу же телефон зазвонил снова. Это был ван Гельдер.

– Двести двадцать два, сэр. Дым. Самолет. Возможно, это нарушитель.

– Почти уверен в этом. Метеоролог только что потерял его с экрана радара дальнего действия. Наверное, это пустая трата времени, но все равно постарайтесь сделать фотографию.

Тэлбот перешел к правому борту и поднес к глазам бинокль. Он тут же заметил густой темный столб дыма с красным свечением в центре. Столб все еще находился довольно высоко, на высоте четырех или пяти тысяч футов. Тэлбот не стал задерживаться, чтобы проверить, насколько круто снижается самолет и действительно ли он горит. Он быстро вернулся на мостик и снял трубку телефона.

– Младшего лейтенанта Кусто. Быстро. – Короткая пауза. – Анри? Это капитан. Чрезвычайная ситуация. Подготовьте катер и спасательную шлюпку к спуску на воду. Экипажам подготовиться к спуску. Потом доложите на мостик. – Он позвонил в машинное отделение и скомандовал «медленно вперед», потом повернулся к Харрисону. – Лево руля. Держите курс на север.

Денхольм, тоже перешедший на правую сторону, вернулся обратно, опуская бинокль.

– Ну, даже я вижу этот самолет. Точнее, не самолет, а мощный шлейф дыма. Это тот нарушитель, сэр, если он действительно нарушитель?

– Должно быть, да.

– Мне не очень нравится направление его движения, – нерешительно произнес Денхольм.

– Мне самому оно не нравится, лейтенант, особенно если это военный самолет, да еще и с бомбами на борту. Если вы посмотрите, то увидите, что мы уходим с его пути.

– А! Маневр уклонения. – Денхольм поколебался, потом с сомнением сказал: – Остается надеяться, что он не сменит курс.

– Мертвецы курса не меняют.

– Именно, – сказал вернувшийся на мостик ван Гельдер. – А люди за штурвалом этого самолета определенно мертвы. Мне не было смысла оставаться там, сэр: Гибсон лучше меня управляется с камерой подзорной трубы, и он сейчас занимается этим вплотную. У нас будет множество фотографий, чтобы показать вам, но вряд ли с их помощью что-то удастся понять.

– Все настолько плохо? Вам не удалось ничего установить?

– Боюсь, очень мало. Я видел внешний двигатель на левом крыле. Так что это четырехмоторный реактивный самолет. Гражданский или военный – понятия не имею.

– Одну минуту.

Тэлбот перешел к левому борту, посмотрел назад и увидел, что пылающий самолет – теперь уже явственно видны были языки пламени – находится прямо за кормой, на расстоянии вдвое ниже и вдвое ближе, чем когда он увидел его в первый раз. Капитан вернулся на мостик, велел Харрисону держать курс прямо на север и снова повернулся к ван Гельдеру:

– Это все, что вам удалось установить?

– Примерно. Разве что добавить, что горит носовой отсек, а это исключает взрыв двигателя. Его не могла поразить ракета, так как нам известно, что сейчас поблизости нет самолетов-ракетоносцев. А даже если бы они и были, ракета с тепловым наведением – единственный тип, который мог бы поразить его на такой высоте, – попала бы в двигатель, а не в носовой обтекатель. Это мог быть только взрыв внутри корабля.

Тэлбот кивнул, снял телефонную трубку, попросил связь с корабельным лазаретом, и его тут же соединили.

– Доктор? Пошлите санитара с аптечкой первой помощи к спасательной шлюпке. – Он ненадолго умолк. – Извините, нет времени объяснять. Поднимайтесь на мостик. – Он посмотрел назад через дверной проем справа, повернулся и перехватил штурвал у рулевого. – Посмотрите на это, Харрисон. Внимательно посмотрите.

Харрисон прошел на правый борт, посмотрел внимательно – это заняло у него лишь несколько секунд, – вернулся и снова