Звезда героя - Сергей Малинин

Быстро прикончив пельмени, которые вдруг сделались безвкусными, он вышел из столовой и, не без труда поймав такси, велел водителю отвезти себя к салону «Эльдорадо». Павел Андреевич не сразу понял, чем вызвано явное сомнение, с которым смотрел на него таксист, а когда сообразил, мигом разрешил недоразумение, просто продемонстрировав недоверчивому водителю хрусткую зеленоватую купюру. Этот веский аргумент, имеющий свободное хождение на всей территории Соединенных Штатов, убедил таксиста в том, что форма не всегда определяет содержание, и, успокоенный, он в два счета доставил Зимина в указанное место, благо располагалось оно не очень далеко, а по московским меркам так и вовсе рядом.

Здесь Зимин надолго не задержался: салон оказался закрытым – если верить вывешенной на двери табличке, на переучет. Витрина была закрыта пластинчатой стальной шторой; такая же штора, опущенная до половины, преграждала вход в помещение и мешала через стеклянную дверь посмотреть, что делается внутри. День был будний, время рабочее, место очень даже бойкое; с учетом всех этих обстоятельств и разбитой морды господина заведующего внезапный переучет выглядел весьма подозрительно. Переучет – это, как правило, финансовая проверка. А когда современные органы финансового контроля хотят проверить бухгалтерию такого человека, как Лев Георгиевич Волошин, дело сплошь и рядом не обходится без спецназа. А где спецназ, там, как водится, и парочка расквашенных морд…

Еще одной причиной внезапного переучета (и расквашенной морды тоже) могла стать попытка ограбления. Но, если дело было именно так, что стоило Фиделю сказать об этом прямо? Сказал бы: так и так, налетели какие-то отморозки в масках, дали в зубы рукояткой пистолета… Поскромничал? И вот еще вопрос: если салон ограбили и внутри сейчас работает, выясняя, что именно похищено, следственная бригада, почему заведующий этим самым салоном (и по совместительству потерпевший) болтается неизвестно где и назначает деловые свидания в разгар следственных действий?

Приняв решение, Кит назвал водителю такси новый адрес и отправился к месту встречи с Коноваловым. До условленного времени оставался еще почти час. Встреча была назначена на бульваре недалеко от Чистых прудов. Очутившись на асфальтированной аллее, где зелень древесных крон и газонной травы странно контрастировала с запахом выхлопных газов, Кит остановился возле торговой палатки и приобрел сдобную булку. Несмотря на отличную погоду, свободных скамеек на бульваре было сколько угодно, и это тоже показалось ему странным.

Усевшись и со стариковской обстоятельностью пристроив рядом с собой на скамейке чемодан и рюкзак, Кит извлек из кармана пиджака только что купленную булку и принялся крошить ее на асфальт. К нему немедленно слетелись, хлопая крыльями, наглые жирные голуби.

– Гули-гули, – разбрасывая по асфальту перед собой пригоршни крошек, сказал голубям Кит. – Чтоб вы сдохли, твари!

Если он презирал кого-то больше, чем людей, то это были именно голуби. Эти птицы всегда напоминали ему раскормленных тлей, или вшей, или еще каких-то паразитов, кишащих на гниющем теле города. В деревне голубей почти не встретишь, а уж в чистом поле и подавно – они, как и люди, предпочитают питаться отбросами, лишь бы те доставались ценой наименьших усилий.

Сидя на скамейке в жидкой тени худосочных лип и кормя голубей, Кит со стороны являл собой вполне обыкновенное, мирное зрелище. Пожилой провинциал приехал в Москву навестить родственников – напихал в чемодан и рюкзак всяких там солений, варений и яблок, сел в поезд и поехал. А что родственники – люди столичные, занятые и что о своем визите их надо бы предупредить по телефону, старый валенок даже не подумал. Да и нет у него, наверное, никакого телефона, а стало быть, и привычки звонить по нему тоже нет. Приехал он, стало быть, в столицу, отыскал нужный адрес, позвонил в дверь, а дома-то никого и нет!

Несмотря на внешний вид, который будто предупреждал: не трогай меня, не то пристану как банный лист и придется тебе либо грубить пожилому человеку, либо тратить свое драгоценное время на оказание помощи, – к нему подошел сержант милиции и, вежливо козырнув, попросил предъявить документы.

Кит с готовностью извлек из внутреннего кармана пиджака паспорт, выглядевший так, словно на нем долго катались с ледяной горки и подвергали его иным, не менее тяжким испытаниям. Паспорт, хоть и выданный на имя человека, которого никогда не существовало в природе, был настоящий и не вызвал у стража порядка подозрений. Окончательно сержант успокоился, когда Кит предъявил ему два железнодорожных билета, согласно которым он два часа назад прибыл в Москву из-под Ставрополя и должен был отправиться восвояси, под Ставрополь, ровно через неделю. Байка о сыне и внуках, которым в разгар рабочего дня отчего-то не сидится дома, окончательно расставила точки над «i», а извлеченное из простодушно открытого чемодана и предложенное сержанту румяное яблоко (на котором не было написано, что оно из Новороссийска, а вовсе не из Ставрополя) окончательно растопило лед. Сержант пожелал Киту всего доброго, козырнул и удалился, хрустя яблоком на весь бульвар. Вернувшийся к кормлению голубей, которые в отсутствие падающего с неба корма совсем разволновались и с утробным воркованием топтались чуть ли не по его сандалиям, Кит продолжал краешком глаза следить за милиционером и заметил, как тот, слегка замедлив шаг, повернул голову направо и едва заметно отрицательно качнул головой.

Будто бы невзначай проследив за направлением его взгляда, Кит увидел припаркованный на противоположной стороне улицы микроавтобус с тонированными стеклами. Остановка в этом месте была запрещена, о чем свидетельствовал соответствующий дорожный знак. Автобус размеренно моргал лампами аварийной сигнализации; при этом водитель спокойно сидел за рулем и покуривал в приоткрытое окошко.

Посмотрев направо, Кит увидел еще один микроавтобус, который, игнорируя правила дорожного движения, свернул с дороги, вполз на пешеходную дорожку бульвара и остановился. Слева, где бульвар под прямым углом пересекала другая улица, наблюдалась примерно та же картина: микроавтобуса там не было, но легковых автомобилей стояло целых четыре.

– Вот такие дела, братцы, – сказал Кит голубям и, двигаясь с нарочитой стариковской медлительностью, вынул из кармана мобильный телефон.

* * *

– Это так называемое чистосердечное признание суть не что иное, как попытка валить с больной головы на здоровую, – сообщил своему собеседнику Лев Георгиевич Волошин и, откинувшись на спинку кожаного «директорского» кресла, покойно сложил на выпирающем животе пухлые белые ладони. – Я – законопослушный гражданин, честный налогоплательщик. Не спорю, в произошедшем есть изрядная доля моей вины…

– Ну, еще бы, – с иронией вставил собеседник гладко выбритый черноволосый мужчина лет сорока в сером костюме, который мог бы считаться