Звезда героя - Сергей Малинин

– Докажем, – бодро заверил его майор. – Возьмем Кита с поличным, надавим, он и расколется. Согласитесь, какой ему резон вас выгораживать? А добровольная помощь следствию ему потом зачтется. Да и не ему одному…

Конец фразы красноречиво повис в воздухе. Лев Георгиевич, который уже все понял и без этого намека, задумчиво поскреб указательным пальцем кончик носа и медленно обвел взглядом кабинет, в котором хозяйничали оперативники. Старинные часы в затейливо изукрашенном бронзовом корпусе размеренно тикали на каминной полке, за окном нежились под лучами летнего солнца и благоухали живицей сосны. На вощеном паркете лежали пятна солнечного света, включенный ноутбук тихонько шуршал вентилятором, кожаное кресло на шарнирной опоре было уютным и мягким, в углу поблескивало полированным красным деревом антикварное немецкое пианино. Да, пианино… Пианино – это вещь. В лагерной самодеятельности пианисту и по совместительству знатоку и исполнителю комических куплетов цены не будет. Если активно участвовать в самодеятельности и прилежно шить какие-нибудь там тапочки, лет через пять, глядишь, заработаешь УДО – условно-досрочное освобождение. Имущество конфискуют, а от бизнеса за пять лет останутся рожки да ножки – друзья-конкуренты поделят все поровну и сожрут, даже не поперхнувшись. Конечно, всего, что скопил Лев Волошин, родное государство у него не отберет – руки коротки. Так что с голоду он не подохнет. А вот шанс отбросить коньки в зоне, не дождавшись этого самого УДО, у него имеется. Да и вообще, что он потерял в зоне?

А главное, кто во всем виноват?

– Кто виноват и в чем секрет, что горя нет и счастья нет… – вторя собственным мыслям, рассеянно пробормотал Лев Георгиевич.

– Попасть в тюрьму легко, – подлил масла в огонь майор, – а вот выбраться оттуда намного труднее. Возьмите для примера хотя бы Ходорковского.

– Да уж, – вяло согласился Волошин. – Говорят, он отказывается становиться на путь исправления и не хочет шить тапочки?

– Ему же хуже, – пожал плечами майор.

– Да уж, – повторил Лев Георгиевич, живо напомнив себе самому Кису Воробьянинова в исполнении артиста Анатолия Папанова.

В это время на столе зазвонил телефон. Многоопытный Лев Георгиевич вопросительно посмотрел на майора.

– Разумеется, – сказал тот, – нужно ответить. Только не забывайте про помощь следствию…

– Которая мне зачтется на суде, – закончил за него Волошин и снял трубку.

Глава 23

– Это я, – сказал Кит, услышав в трубке произнесенное знакомым голосом «алло».

– Легок на помине, – обрадовался Волошин. – Как здоровье, как дела?

– Здоровье в порядке, – незаметно для стороннего наблюдателя рыская глазами во все стороны, светским тоном заверил его Кит. – А вот с делами творится что-то странное. Ты не в курсе, что случилось с нашим Фиделем?

– А что с ним случилось? – удивился Лев Георгиевич. – Честно говоря, я с ним не общался уже дня три, так что, сам понимаешь…

– Мне почему-то показалось, что у него неприятности, – сказал Кит.

– Какого рода? – насторожился Волошин.

Зимин помедлил с ответом. Если бы салон, которым заведовал Фидель, подвергся налету, Лев Георгиевич, вопервых, узнал бы об этом в числе первых, а во-вторых, не стал бы скрывать этого от делового партнера. Значит, хозяин либо действительно ничего не знал о случившейся с его доверенным лицом неприятности, либо знал, но почему-то посчитал нужным скрыть это от Кита. И еще эти микроавтобусы, и сержант, которому отчего-то вздумалось проверять документы у безобидного, совершенно не похожего ни на нищего, ни на гастарбайтера, ни тем более на исламского террориста старика…

– Морду ему кто-то начистил, – сообщил Кит. – Еле языком ворочает, бедняга.

– Надо же, – сочувственно произнес Волошин. —Значит, где-то нарвался.

– А ты, значит, не в курсе?

– Да откуда? За больничным он ко мне не обращался.

– То есть ничего серьезного?

– Я думаю, ничего. А что это ты так озаботился его здоровьем? Ты, вообще, где?

– Неподалеку, – расплывчато ответил Кит.

– Рад это слышать, – сказал Волошин, и Кит почемуто не уловил в его голосе радостных ноток. Более того, он уже начал догадываться почему. – Тогда, как я понимаю, все в порядке. Ты с ним уже договорился?

– Естественно.

– Тогда все в порядке, – повторил Лев Георгиевич. —Желаю удачи.

Кит снова огляделся по сторонам и подумал, что удача ему сегодня понадобится больше, чем когда бы то ни было.

– И тебе того же, дорогой, – сказал Кит.

Ему подумалось, что следовало бы предупредить друга Леву о том, что все далеко не в порядке, но его большой палец уже надавил на клавишу отбоя. Вряд ли старый лис действительно пребывал в блаженном неведении по поводу состояния собственных дел, а если и пребывал, то тем хуже для него. Киту требовался жирный кус, чтобы швырнуть его наступающим на пятки гончим псам, а альтруизм никогда не входил в число его недостатков. Все в порядке – значит, все в порядке. На том и порешили.

Он посмотрел на часы. До условленного времени оставалось около пятнадцати минут. В этот момент задняя дверь одной из стоявших в аллее легковых машин открылась и из нее выбрался какой-то человек, показавшийся Киту смутно знакомым. У человека была фигура Фиделя Коновалова, его походка и его же прическа, но вместо лица Зимин с содроганием разглядел нечто бесформенное, неузнаваемое, вдоль и поперек заклеенное пластырем.

Кит бросил голубям остаток булки. Все было ясно. Машина, из которой выбрался Фидель, торчала тут уже минут двадцать. Машина была не его – доходы господина Коновалова уже давно позволяли ему ездить на чем-нибудь посолиднее отечественной «Волги -2410», – и приехал он, против обыкновения, не один. Его привезли на казенном автомобиле – возможно, даже в наручниках, – а когда подошло назначенное время, расковали и выпустили на исходную позицию.

Проходя мимо Кита, Фидель скользнул по нему равнодушным, неузнающим взглядом и заковылял дальше, к скамейке, на которой у них была назначена встреча. Зимин лихорадочно размышлял. Если сейчас встать и пойти куда глаза глядят, уйти ему не дадут. В такой ситуации его не спасет никакая маскировка: засевшие повсюду менты остановят его просто на всякий случай и непременно обыщут. Продолжать сидеть на скамейке и делать вид, будто кормишь голубей, тоже бессмысленно: подождав какое-то время и ничего не дождавшись, оперативники обязательно обратят внимание на старика, который уже битый час мозолит им глаза, и, опять же на всякий случай, поинтересуются содержимым его чемодана и рюкзака.

Налицо была западня – примитивная, но действенная, и от того, что Павел Андреевич ее видел, ровным счетом ничего не менялось. Ему, как и