Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Лейтенант ушел. Виеринга сказал, обращаясь к де Граафу:

– Я начинаю верить некоторым историям о ван Эффене. А истории эти не слишком приятные. Господи, Артур, это же его сестра! У него в жилах не кровь, нет. Лед.

– Да, господин министр. Будем надеяться, что Аньелли ничего не сделал с Жюли.

– Что вы хотите этим сказать?

– В противном случае Аньелли уже труп. Да, конечно, ван Эффен клялся соблюдать закон – но только при свидетелях.

Виеринга пристально посмотрел на полковника, потом медленно кивнул и потянулся за рюмкой.

Глава 8

В февральский полдень на улицах Амстердама всегда темно, как в сумерках. А в этот конкретный февральский полдень улицы города к тому же словно вымерли. Ледяной северный ветер нагнал густые темные облака, которым не было ни конца ни края. На улицы обрушился проливной дождь. Видимость была не больше нескольких метров. Жители предпочитали не покидать своих жилищ.

Ван Эффен, Джордж и Васко были одними из немногих, кто собрался выйти наружу. Они стояли в вестибюле отеля «Трианон», отделенные от сплошных потоков воды стеклянной стенкой. Ван Эффен критически оглядел Васко.

– Неплохо, Васко, совсем неплохо. Если бы я не знал, что это ты, я бы тебя не узнал. Ты совершенно спокойно мог бы пройти мимо меня на улице, а я бы даже не посмотрел в твою сторону. Но не забывай, что у Ромеро Аньелли была возможность видеть тебя в «Охотничьем роге» с очень близкого расстояния. С другой стороны, в тот раз на тебе была такая броская одежда, что он вряд ли долго рассматривал твое лицо. Это тебе поможет.

И действительно, Васко сильно преобразился. Длинные светлые волосы, которые раньше доходили ему до плеч и торчали во все стороны, теперь были аккуратно, даже строго подстрижены. Слева появился идеальный пробор. Волосы стали черными, брови тоже. У него также появились черные усы безупречной формы. Все это прекрасно сочеталось с его темным загаром. Все используемые Васко краски не боялись воды. Он был воплощением женской мечты, о чем мечтает каждый молодой армейский офицер. Рубашка, галстук, костюм, плащ с поясом – все было в безукоризненном состоянии.

– Тебя можно использовать в армейской рекламе, – заметил Джордж. – Знаешь, на таких плакатах обычно пишут: «Ты нужен своей стране».

Джордж остался самим собой. Маскировка для него была невозможна.

– А вот голос… – сказал ван Эффен. – Аньелли меня не беспокоит, ты с ним не так много разговаривал. Но Аннемари… Не знаю, насколько она хорошая актриса и сумеет ли справиться со своими чувствами. Больше похоже на то, что она кинется к тебе на шею с криком: «Мой спаситель!»

– Я основательно простыл, – прохрипел Васко. – Горло у меня сейчас как наждачная бумага. – Потом мрачно добавил уже нормальным голосом: – В такую жуткую погоду трудно не простыть. Так или иначе, но мой персонаж – сильная личность, он молчалив. Я стану говорить как можно меньше.

– А я, – подхватил Джордж, – отойду в тень, пока вы не предупредите дам, если они действительно там будут, о моем присутствии. Но поторопитесь.

– Мы сделаем это как можно быстрее, Джордж, – пообещал ван Эффен. – Мы понимаем, как трудно тебе долго находиться в тени. Что же касается дам, то я не сомневаюсь, что они там, куда мы направляемся. – Он раскрыл газету, которая была у него в руках. – Какой смысл иметь козыри, если ими не пользоваться?

Последнее заявление FFF было очень простым и коротким. Злоумышленники сообщали, что сейчас у них в руках две молодые женщины. Одна из них – дочь крупнейшего голландского промышленника. Вторая – сестра старшего офицера полиции. В заявлении не использовались слова «похищение» или «похищенные». Все остальное было названо своими именами. FFF сообщила, что ими были направлены соболезнования отцу и брату. Родственников заверяли, что о дамах будут хорошо заботиться и что они останутся в добром здравии.

– Я с нетерпением жду встречи с этими мошенниками, – задумчиво сказал Джордж. – Ловкие, черти! Интересно, в каком американском университете преподают одновременно терроризм и психологию?

– Да, умственно отсталыми их не назовешь, – согласился ван Эффен. – Но мы так никогда и не думали. Они заканчивают свое сообщение добрыми пожеланиями. Никаких угроз. Никаких обещаний репрессий. Ни слова о том, что может случиться с девушками, ни слова о пытках и смерти. Ничего. Принцип неуверенности снова в действии. Нам предоставляют гадать, что у них на уме. И конечно, люди всегда предполагают худшее. Плохо, когда преступники угрожают затопить страну. Но для мягкосердечных и романтичных голландцев, а их немало среди наших флегматиков, мысль о том, что может угрожать двум прекрасным невинным девушкам, особенно тяжела.

– Ну, есть одно утешение, – прохрипел Васко. Он снова практиковался в использовании своего «простуженного» голоса. – Я уверен, что это последняя угроза благополучию твоей сестры, лейтенант.

– Стефан, – поправил его ван Эффен.

– Конечно. Стефан. Но на этот раз я не прошу меня извинить. – Голос Васко опять стал нормальным. – Как только я замечу этих типов, можешь об этом больше не волноваться.

– Прости, – понял свою ошибку ван Эффен. – Я все забываю, что ты годами работал в подполье. Я согласен с тобой: угроз Жюли больше не будет. Вряд ли также преступники попытаются получить какие-либо деньги с Давида Мейера. И дело даже не в том, что у них самих, похоже, денег куры не клюют. Дело в том, что Давид Мейер для FFF важен прежде всего как влиятельное лицо, как человек, к которому прислушиваются в правительстве. Он в состоянии заставить правительство изменить свое решение, хотя я не думаю, что в данный момент наше правительство собирается принимать какое-либо решение. Мне кажется, сейчас от него мало что зависит. Если можно так выразиться, мяч находится в руках правительства Великобритании.

– Не хотелось бы мне сейчас оказаться на месте британского Кабинета, – заметил Джордж. – У британцев положение еще хуже, чем у нас. Допустят ли они, чтобы кучка террористов диктовала им свои условия? Какими бы высокими ни были мотивы FFF, члены этой группы – всего лишь террористы. Что произойдет в Северной Ирландии, если эти люди добьются своего? Там могут начаться раздоры, убийства, даже бойня. В результате погибнет множество ирландцев. Мы, конечно, сбережем своих сограждан, но неизвестно, какой ценой – сотен или сотен тысяч людей в Северной Ирландии. А что, если британцы откажутся вести переговоры и оставят Голландию погибать, а сами станут своего рода прокаженными для всего мира? Они подвергнутся остракизму, возможно, на протяжении нескольких поколений. Никакая страна не захочет иметь с ними дело. Этот старый мир, конечно, далеко не добрый, но все же в нем есть еще люди, придерживающиеся идеалов порядочности и человечности.

– Было бы здорово, если бы ты помолчал, Джордж, – сказал ван Эффен с несвойственным ему раздражением. – Ты все изложил даже слишком ясно. Короче говоря, вопрос в том, кому какой выпадет жребий: число икс жителей Ольстера против числа игрек жителей Нидерландов. – Ван Эффен невесело улыбнулся. – Нелегко решить уравнение, если не знаешь коэффициентов. Множество факторов нам совершенно неизвестно. Физики, которые рассуждают о неопределенностях в квантовой механике, могли бы высказаться и по поводу нашей задачи. Что до меня, то я бы лучше бросил монетку.

– Орел или решка, – сказал Джордж. – Как по-твоему, что выпадет?

– Не имею представления. Кто же знает, какой стороной вверх упадет монета? Однако у нас есть один фактор, о котором мы имеем кое-какое представление. Это человеческий фактор. Конечно, тут тоже много неопределенного. И все же я полагаю, что британцы уступят.

Какое-то время Джордж молча тер массивной рукой подбородок, потом сказал:

– Насколько мы знаем британцев, они не склонны сдаваться. Стоит им хорошенько выпить, они тут же начинают хвастать тем, что на священную землю их родины уже тысячу лет не ступала нога завоевателей. И это верно: ни одна другая страна не может этим похвастаться.

– Верно-то оно верно, но к нашему случаю неприменимо. В нашем случае Черчилль не мог бы заявить: «Мы будем сражаться на улицах, на холмах и на пляжах, мы будем сражаться везде и не сдадимся». Такой призыв