Кукла на цепочке - Алистер Маклин

– Вы бы не стали сражаться под его руководством? – с веселым любопытством спросил Виеринга.

– Нет. Руководитель у них кто-то другой. И это определенно не Аньелли. Я бы также исключил О’Брайена – на нем просто написано, что он всего лишь старшина. Насчет Самуэльсона у меня нет уверенности. Он для меня загадка, тайна. Но его присутствие совершенно необъяснимо, а когда чье-то присутствие необъяснимо, то, скорее всего, объяснение окажется очень длинным. Третье. Я не знаю, верить или не верить истории Риордана о Северной Ирландии. Он сказал, что их цель – избавиться от чудовищ. Мне кажется, что в этот момент Риордан говорил искренне. Как я уже сказал, вряд ли этот человек такой уж хороший актер.

Ван Эффен коротко вздохнул, покачал головой и отпил немного бренди.

– Я понимаю, что все это довольно запутанно, господа. Но позвольте мне продолжить. Я полагаю, что этот человек верит в то, о чем говорит, но это вовсе не значит, что то, во что он верит, правильно. Это одна из причин считать, что Риордан – не ключевая фигура. Таких причин две. Он попался на явном противоречии, но прикинулся, что даже не подозревает о его существовании. Тогда получается, что он не знает, что в Северной Ирландии существуют фанатики трех типов: экстремисты-протестанты, экстремисты-католики и посредники. Считаю, что Риордан относится именно к последним. Посредники – самые безответственные, самые опасные из всех фанатиков. Чтобы добиться разрешения проблемы, они готовы утопить миллион человек. Можно себе представить, как они собираются решать проблему Ольстера. Нет. Позвольте мне выразиться иначе: я не могу этого представить.

– То же самое приходило в голову и мне, – медленно произнес Виеринга. – Та же мысль. Но не так хорошо сформулированная. – Он улыбнулся. – Что ж, на этом можно было бы поставить точку, но… вы упомянули, что есть что-то, чему вы не верите.

– Да, господин министр. Я не верю его угрозам. То есть его угрозам сделать что-то в самое ближайшее время. Его угрозы на перспективу – это другое дело. Но то, на что он намекал сегодня, за исключением Лелистада в Восточном Флеволанде, – это все блеф. И особенно его угроза разрушить дворец.

– Когда вы так говорите, лейтенант, – сказал Виеринга, – будь я проклят, если не поверю вам. Но почему вы так говорите?

– Потому что я не верю, что люди из FFF заложили во дворце взрывчатку. Они были озабочены только одним: чтобы взрыв, прогремевший во дворце сегодня вечером, был слышен как можно дальше. Аньелли и его приспешники хотели убедить вас в том, что в состоянии осуществить свои угрозы.

Виеринга был озадачен:

– Такое впечатление, что вы убеждены в этом.

– Абсолютно убежден.

– Но откуда такая уверенность?

– У меня есть информация из этой организации.

Виеринга недоверчиво посмотрел на лейтенанта, но ничего не сказал. Другое дело Дессенс. Он весь вечер не понимал, что происходит, а теперь наконец ощутил почву под ногами и решил, что пришло время заявить о себе.

– Каковы источники вашей информации, лейтенант?

– Они конфиденциальны.

– Конфиденциальны! – Дессенс и сам не знал, что вызвало его гнев: то, что лейтенант опустил обращение «господин министр», или что-то другое. – Конфиденциальны!

– Я должен быть осторожен, господин министр, вот и все. Я не хочу раскрывать мои источники, потому что подобная информация может вызвать бурную реакцию и ненужное замешательство. Вы, конечно, понимаете, что это обычные методы работы полиции и едва ли стоит о них говорить. Почему вы не хотите поверить мне на слово?

– Обычные методы! Поверить на слово! – Покрытое пятнами лицо Дессенса мгновенно побагровело. – Вы… Вы просто заносчивы! – Министр с трудом сдерживался. Казалось, его вот-вот хватит удар. – Я вынужден напомнить вам, лейтенант, – он сделал акцент на слове «лейтенант», – что я министр юстиции! – Последние слова также были произнесены с ударением. – В то время как вы всего лишь младший офицер полиции, которой я лично…

– Это неверно, господин министр. – Голос де Граафа был бесстрастным. – Ван Эффен – старший офицер полиции, второй человек после меня…

– Не вмешивайтесь, де Грааф! – Дессенс старался говорить спокойно, но ему это не удавалось. – Ван Эффен! Вы меня слышите?

– Я вас слышу, – сказал лейтенант и после паузы добавил: – Господин министр. Я знаю, о чем я говорю, потому что это я разместил взрывчатку в подвале королевского дворца.

– Что?! Что?! – Лицо Дессенса стало темно-багровым. – Всемилостивый Боже! Я этому не верю! Я не верю своим ушам!

Он чуть не выскочил из кресла.

– Напрасно, господин министр. Именно я нажал кнопку, инициируя взрыв.

Дессенс не мог выговорить ни слова. Угроза безопасности королевской семьи повергла его в парализующий ужас. Ван Эффен снова занялся бренди, не пытаясь скрыть свое мнение о министре юстиции, написанное на его лице.

– Арестуйте этого человека, де Грааф! – закричал Дессенс. – Немедленно!

– На каком основании, господин министр?

– На каком основании? Вы что, тоже сошли с ума? По обвинению в измене!

– Да, господин министр. Тут возникают кое-какие проблемы.

– Какие проблемы? Это ваш долг!

– Но проблемы остаются. Я шеф полиции этого города. Все остальные полицейские – мои подчиненные. – В голосе полковника зазвучал подлинный аристократизм. – Никто в Амстердаме не имеет власти меня арестовать.

Дессенс уставился на де Граафа, и гнев его постепенно уступил место смущению. Он покачал головой и ничего не сказал.

– Я имею в виду, господин министр, что если ван Эффен будет арестован по обвинению в измене, то вам придется арестовать и меня, потому что я не меньший предатель, чем он. – Де Грааф немного подумал. – Даже, наверное, больший. В конце концов, я его начальник. Я санкционировал его действия и одобряю их.

Видимо, давая Дессенсу время осознать услышанное, полковник повернулся к ван Эффену и сказал:

– Ты забыл мне сообщить, что лично произвел взрыв.

Ван Эффен, извиняясь, пожал плечами:

– Вы же понимаете, как это вышло.

– Понимаю, – тяжело вздохнул полковник. – У тебя слишком много других забот. Кажется, ты мне это уже говорил.

– Вы вышли за рамки закона?

В невозмутимом голосе Виеринга не было упрека, он просто спрашивал.

– Нет, господин министр. Напротив, мы делали и делаем все, что в наших силах, чтобы соблюсти закон. Нам, точнее, лейтенанту ван Эффену удалось проникнуть в очень опасную банду, в подразделение FFF. Это не просто опасно, это почти самоубийство. Но лейтенант убедил меня, и я очень неохотно согласился. Это действительно наша последняя надежда, наша единственная надежда.

Дессенс, словно в тумане, смотрел на двух полицейских. Постепенно он пришел в себя и понемногу начал соображать.

– Как это может быть? Ведь каждый преступник в Амстердаме знает ван Эффена в лицо!

Он уже забыл, что несколько минут назад считал ван Эффена много ниже себя.

– Это так. Но в банду проник не тот ван Эффен, которого вы видите перед собой. Его внешность, голос, вся его личность претерпели серьезные изменения. Могу поспорить на свою пенсию, что никто из вас не узнал бы лейтенанта в Стефане Данилове – под этим псевдонимом его знают в банде. – Де Граафу следовало бы поспорить на что-нибудь другое: он был так богат, что пенсия не много для него значила. – Похоже, что FFF приняла Стефана Данилова в свои ряды. Мне кажется совершенно невероятным, что у него это получилось. В противном случае городу Амстердаму уже сейчас мог потребоваться новый детектив-лейтенант. А также новый шеф полиции, потому что мне, конечно, пришлось бы уйти в отставку. Последнее, с точки зрения лейтенанта, уж совсем пустяк. Но Нидерландам пришлось бы подыскать и нового министра юстиции, потому что вы, господин Дессенс, также расстались бы со своим постом. Только господин Виеринга остался бы на своем месте.

Дессенс был поражен.

– Я не говорил, что я как-то с этим связан.

Виеринга ласково взял его за плечо:

– Бернард, позволь сказать тебе пару слов наедине.

Они отошли в дальний конец гостиной, размеры которой позволяли присутствующим не мешать друг другу, и начали