Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

— Как иначе? — Морозова отломила дольку зефира.

— Ну ты ведь знаешь, какой дефицит у нас в тресте трактора. Каждому управлению выделяют поштучно, с тяжким трудом. А наши растяпы там, в Ухте, умудрились зимой утопить пару тракторишек в болоте. Развозили кабель вдоль газопровода и утопили! А за это — сама понимаешь — по головке бы не погладили. Не то что премии — должности можно лишиться.

— И что же вы предприняли, Василий Иванович? — Светлана Андреевна с усмешкой смотрела на Боровца в упор.

— Да уж, предпринял... С людьми надо уметь работать. А то, понимаешь ли, прораб тамошний Захаров нюни распустил, заместителя своего я еще в феврале на помощь отправил — тоже пустой номер, — Василий Иванович, забывшись, залпом опорожнил рюмку. — Телеграмму мне из Заполярья прислал: «Вытащить трактора не имеется возможности». Вот дал бог помощников. — Боровец, сморщившись, покачал головой. — Ну ничего, я им показал, как надо работать! Кое-кто по пояс в ледяной воде искупался, зато трактора вызволили. И кабель весь протянули до последнего метра.

Да что мы все о работе, да о работе! — вдруг встрепенулся он, встретившись с лукавым взглядом собеседницы. — Ты-то здесь как без меня? — теперь уже Боровец взял Светлану Андреевну за руку. Слегка царапнули острые грани оправленного золотом рубина — его подарок Морозовой, надеваемый лишь в отсутствие супруга. — Скучала? Или... — он подозрительно прищурился, — такие, как ты, не скучают? — Заметил, как напряглись ее мягкие округлые плечи.

— Почему же, Василий Иванович? Все скучают, — Морозова слегка пригубила рюмку с коньяком. — Только, ты уж прости за откровенность, без тебя поспокойней было. Финансовый баланс в бухгалтерии не нарушался. А приехал Боровец — раз, два — и выдай шоферу да механику две с половиной тысячи. Куда прикажете списывать эти расходы?

— Э... сказала — списывать! — махнул он рукой. — Чего голову ломать. Есть специальная строчка для этих дел.

— Строчка-то есть, — Светлана Андреевна пододвинула к себе тарелку с горячим, которое им незаметно и почти бесшумно принесла официантка, — только она не резиновая. Предел имеется.

— Брось, — Василий Иванович передвинул свое кресло поближе к ней и слегка погладил по теплой податливой спине. — Перемелется, мука будет.

Из глубины зала донеслась негромкая мелодия. Они снова чокнулись...

Когда вышли из ресторана, за окнами уже совсем стемнело. Возле билетных касс толпились пассажиры. Диктор объявляла посадки и отправления.

— Может, поедем к тебе? — Боровец склонил лицо к Морозовой. Та отрицательно покачала головой. — Но почему?! Твоего же нет дома?

— А дочь? — Светлана Андреевна сосредоточенно натягивала кожаные перчатки. — Не думай, она уже все понимает.

— Значит, используем обычный вариант! — нарочито бодро воскликнул Василий Иванович. И, взяв спутницу за руку, потянул ее к лестнице, ведущей на второй этаж.

Поднявшись наверх, он усадил Светлану Андреевну на кожаный диванчик возле стены, а сам направился к администратору аэропортовской гостиницы. Морозова видела, как, приторно улыбаясь, но в то же время сохраняя начальственную осанку, Василий Иванович что-то убедительно втолковывал сухощавой женщине в синей форменной одежде. Та поначалу, видимо, пыталась возражать, но когда Боровец решительно протянул ей документ, предварительно вложив в него крупную купюру, администратор сдалась.

Через несколько минут они были уже в номере.

Морозова успела разглядеть широкую деревянную кровать, застланную коричневым верблюжьим одеялом, маленькую прикроватную тумбочку и стоящий на ней ночник с цветастым абажурчиком.

Боровец обхватил женщину за плечи. Остро пахнуло ароматом дорогих духов.

— Ну вот, мы и снова вместе, Света!.. — Он крепко прижал ее к себе и увлек на заскрипевшую под ними кровать. Быстрыми лихорадочными движениями сразу вспотевших рук помог ей освободиться от одежды. Жадно впился губами в накрашенные, чуть приоткрытые губы.

Он не погасил ночник.

Дураки, что в темноте норовят... Всё торопятся... дураки. Странно блестящими глазами он оглядывал обнаженную фигуру Морозовой. Черные волосы разметались по подушке. Темные соски грудей затвердели. Стройные ноги чуть заметно подрагивали. Боровец распалялся все больше.

Да... ради таких ножек стоило рисковать! Он с силой обнял Светлану и прижался губами к теплым круглым коленкам.

— Вася... — только и смогла выговорить Морозова.

А через час, когда первое сильное возбуждение прошло, Светлана Андреевна, потихоньку поглаживая его покрытое легким пушком плечо, спросила: «Скажи, ты любишь меня?»

— Конечно, — Василий Иванович прижал к себе ее руку.

— Ты не мог бы вести себя осторожнее. С этими твоими делами. Я так боюсь за тебя! Если что случится...

— Что ты имеешь в виду? — повернувшись на правый бок, снова потянулся к ней губами Боровец.

— Да ты лучше меня знаешь, — Морозова прикрыла его рот мягкой горячей ладонью.

Глава 5

Карташов посвятил Пантюхова в результаты своих бесед с сотрудниками управления.

— Допросил и главбуха и зама его, и главного инженера Удальцова, — рассказывал он. — Отвечают весьма напряженно, скупо. Чувствуется, Боровец держал подчиненных в крепкой узде. И сейчас, пока они еще со дня на день ожидают его появления на работе, трудно рассчитывать на большую откровенность. Главбух по поводу выплаты вознаграждения кивает на Удальцова и начальника управления. Удальцов говорит, что все происходило на законных основаниях. Ссылается на шестерых членов БРИЗа, рассматривавших рацпредложение. И так по кругу.

Капитан принял это сообщение спокойно. Ничего другого он на первых порах и не ожидал. Решение о взятии Боровца под стражу на длительный срок он не изменил. Зато как изменилось выражение лица начальника спецмонтажного управления, когда ему объявили об аресте! Василий Иванович никак не предвидел такого поворота дела.

Пантюхов видел, как внезапно побелели пухлые щеки Боровца, когда он, поднося ближе к глазам постановление об аресте, в который раз перечитывал резолюцию: «...под стражу санкционирую. Прокурор Новосибирской области государственный советник юстиции третьего класса.»

Василий Иванович бегло пробежал взглядом текст обвинения, выражавшегося, как было указано, в злоупотреблении служебным положением, сговоре с подчиненными, присвоении крупной суммы государственных средств и с тяжелым вздохом остановился на заключительной части: «Учитывая тяжесть совершенного преступления, — рука Боровца непроизвольно дрогнула, — и что обвиняемый, находясь на свободе, может скрыться от следствия и суда... применить в качестве меры пресечения заключение под стражу в следственном изоляторе.»

Боровец долго