Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

Уже поздно вечером, придя домой, Пантюхов все никак не мог отделаться от воспоминания о выражении растерянности, которое впервые появилось на самоуверенном лице начальника управления.

Жена разогрела ужин. Поставила на небольшой квадратный столик тарелки и чашки. По тому, как он безразлично ел, наверняка не ощущая вкуса ни приправленного салом борща, ни оставленной ему любимой мозговой косточки, она легко догадалась, что у мужа опять сложное дело.

— Снова на распутье? — осторожно спросила она.

Леонид Тимофеевич поднял голову от тарелки: как легко определяет Нина его состояние. В просторном, в белый горошек домашнем платье, милая и ясноглазая, жена выглядела так уютно и надежно, что все трудности и проблемы как-то сами собой отступали на второй план.

— Да как тебе сказать, — Пантюхов отложил ложку в сторону. — Действительно, есть одно заковыристое дельце.

Нина налила ему чая.

— Значит, опять будешь приходить поздно, — со вздохом сказала она.

— А когда я рано приходил, что-то не припомню? Такая уж это работа, Нинок.

— Но должны же быть хоть какие-то просветы! — с горечью отозвалась жена. — Маша вон уже скоро в первый класс пойдет. А когда она тебя видит? По утрам, да изредка несколько часов в воскресенье. — Нина Евгеньевна смахнула тряпкой со стола хлебные крошки. — Ты же только-только закончил крупное дело по горпромторгу. Я так ждала, думала — в кино, в театр семьей сходим. Так нет — новый аврал намечается. Почему, Леня?! Не один же ты там следователь.

— Не один, — подтвердил Пантюхов, виновато отводя глаза в сторону. — Но ведь, Нина, и жуликов немало! Они ведь не считают — есть у нас выходные дни или нет. Берут свое, покуда могут.

Леонид Тимофеевич знал, что жена поворчит, поворчит и успокоится. Жаловалась она на судьбу редко. А вот другом и соратником была верным. Сколько своих коллег он знал, у которых жены не выдержали подобной жизни. А вот ему повезло.

Работа сотрудника милиции — не сахар. Тот, кто думает по-другому, сильно ошибается. Леониду Тимофеевичу иной раз от совершенно незнакомых, случайных людей приходилось слышать несправедливые, ложные суждения о работе сотрудников органов внутренних дел. Не то чтобы люди не понимали важности или необходимости этой работы, нет, это-то как раз сознают почти все. Но вот то, каким образом достигается надлежащий порядок и соблюдение законности — знают далеко не многие.

Пантюхову запомнился один застольный разговор. Случайный сосед по столу, узнав, что он следователь, изъявил желание пообщаться.

— Ну... милиция! — голосом человека, уверенного в своей правоте, изрек он. — Это тебе не на заводе: от звонка до звонка. Ни проходной, ни государственного плана. Главное — первые, пусть самые маленькие, звездочки на погонах. А дальше... — он улыбнулся и дружески подмигнул, — как водится: солдат спит, служба идет. Прошел очередной срок — звездочка. Еще срок — вторая. Через двадцать пять лет не генералом, так полковником на пенсию уйдешь. А у нас, — он горестно покачал гривастой шевелюрой, — до того тебя на этих производственных планерках дотерзают — того и гляди, инфаркт схватишь. Нет, я, конечно, согласен! — спохватился инженер под пристальным взглядом Пантюхова. — Вы рискуете. У преступников ножи, пистолеты, но это же не каждый день.

— А вы знаете, — Пантюхов не скрывал внезапно возникшей неприязни, — в котором часу по радио передают сведения о пропавших во время войны родственниках?

Инженер перестал жевать.

— Нет, не знаю. Не приходилось как-то...

— Ночью. Глубокой ночью. В Новосибирске — примерно в два часа. — Леонид Тимофеевич расстегнул сдавивший шею воротничок рубашки. — Я тоже раньше не знал. А вот подежурил ночами чуть не все выходные напролет — наслушался. Хорошо, если в четыре утра домой попадешь, а то и позже. А в девять надо быть на селекторной планерке. И никаких, между прочим, отгулов, никакой оплаты за сверхурочные. А насчет плана — если бы вас потаскали на «ковер» за нераскрытые вовремя дела, думаю, одним валидолом вы бы не отделались.

Не стал Леонид Тимофеевич продолжать этот разговор. Посчитал ненужным откровенничать с посторонним человеком. Он вообще о своей работе рассказывал мало и скупо. Разве что — жене, только ей.

Следователь — это ведь, кроме всего прочего, — офицер. Расследования, розыски, допросы — первая, основная часть его работы. Но как с офицера, никто не снимает с него обязательных ночных дежурств. А там, что ни ночь — то происшествия. Выезжаешь по вызову: тут тебе и кражи, и ограбления, а то и убийства. Причем особенность милицейской службы такова, что для многих офицеров, исключая лишь тех, кто по долгу службы только этим непосредственно и занимается, ночные дежурства обязательны, а вот отдых после них далеко не всегда укладывается в регламентированные рамки. Хорошо, если удастся вздремнуть несколько часов.

Помимо обязательных дежурств есть еще так называемая нагрузка в личное время: патрулирование и охрана порядка на улицах города вечерами. И если суммировать все эти личные и безличные дежурства, то станет ясно, что милиционеру зачастую не то, что в театр сходить — поспать по-человечески некогда.

После ужина, когда, примостившись с Ниной на скрипевшем диванчике, потихоньку, чтобы не мешать уже уснувшей в соседней комнате Маше, включили телевизор, Пантюхов мысленно продолжал прокручивать в голове эпизоды расследования.

Каким путем идти дальше? За что браться в первую очередь? На голубовато светящемся экране Николай Крючков на танке отважно взлетал на шаткий деревянный мостик — шел фильм «Парень из нашего города», но Пантюхов почти не следил за разворачивающимися на экране событиями.

«Карташов опросил некоторых сотрудников управления, — думал капитан. — Особого эффекта это пока не дало. Конечно, со всеми опрошенными надо побеседовать самому. Но необходимо найти собственную концепцию. А уж потом, отталкиваясь от нее, с конкретными вопросами подходить к подчиненным Боровца. Пожалуй, стоит взяться за тот конец, который виден на поверхности и послужил началом дела. Рацпредложения. Мы имеем налицо пока одно фиктивное. А где гарантия, что оно единственное?

Рацпредложения, рацпредложения, — тихонько прокручивалось в мозгу. — Пока наиболее верная отправная точка. С нее и начнем отсчет. Самому поработать в управлении, а Карташова срочно послать в Красноярск, пусть разберется на месте с пенсией супруги Боровца. Ну и попутно, может, еще что-нибудь интересное выяснится. И поговорить с Фадиной насчет