Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

Татьяна пожала плечами. Она оглядела улицу, потом снова посмотрела на Игоря. Это ужасное лицо. Она не могла поверить, что позволила ему сделать с собой то, что он сделал.

«Помнишь тот день в твоем офисе?» — сказала она.

Он ничего не сказал, но она знала, что он помнит.

«Это на тот день», — сказала она, нажимая на курок.

Его голова откинулась назад, а ноги оторвались от земли, когда пуля попала в его хрупкое тело. Он приземлился на спину, в трёх футах от того места, где стоял.

Несколько пешеходов на другой стороне улицы увидели произошедшее и закричали.

Татьяна позволила им бежать.

Она вышла из машины.

У нее во рту все еще была сигарета, и она бросила ее на грудь Игоря, а затем наступила на нее, раздавив ее туфлей Dior. Расходный счет Игоря.

за которые заплатили.

Она наклонилась и подняла его металлический кейс. Положила его на капот машины и расстегнула две защёлки. Внутри он был обит защитным поролоном. В центре кейса находился вырез, в котором находился небольшой титановый кейс.

Она сразу это узнала.

Он был точно таким же, какой ей подарила Софья в институте в Екатеринбурге.

Она закрыла чемодан и села обратно в машину. Прежде чем тронуться с места, она бросила последний взгляд на тело Игоря.

Сегодня она уже не в первый раз представляла, как убьёт его. Она представляла это много раз. Она представляла это в мельчайших подробностях, продумывая каждую мелочь, которую собирается с ним сделать.

Она представляла, как рассказывает ему о том, что случилось с ее матерью, рассказывает, что она чувствовала, когда он заставил ее встать на колени перед своим столом.

Она представляла себе чувство удовлетворения, которое она испытает, когда он поймет, что ему суждено умереть, и что, в конце концов, именно она обладает властью.

Она представляла себе, какое удовлетворение испытает.

Глядя на него сейчас, на его мертвое тело, она ничего этого не поняла.

Впервые она почувствовала, что видит его таким, какой он есть на самом деле.

Кем они все были на самом деле.

Эти люди правили огромными просторами Российской Федерации.

Территория, простирающаяся более чем на шесть тысяч миль, что составляет четверть окружности земного шара.

Они были чудовищами, но не такими, какими она их себе представляла. Они были хрупкими, трусливыми, вечно прятавшимися во тьме, словно Голлум, боявшимися собственной тени, боявшимися потерять найденное сокровище и охранявшими его с такой ревностью, что это извращало всё их существо.

Они были в ужасе от мира.

А под их большим пальцем была кнопка, которая могла его уничтожить.

И несмотря на всю помпезность и церемонность, грандиозные планы и огромную разрушительную силу, когда они умирали, их жизнь оборвалась так же, как и у всех остальных.

Не с грохотом, а со скулежом.

Она посмотрела на часы и выехала на улицу в сторону Садового кольца. Времени было мало, но если поторопиться, то, возможно, ещё успеет добраться до Лэнса.

Херцог Сол

Русский: Американский убийца (Триллеры Лэнса Спектора, книга 2)

1

Холодным утром 1965 года солнце слабо светило над советским городом Волгоградом. Над замерзшей рекой висел лёгкий туман, делая унылый и серый город ещё более унылым.

Во всех направлениях здания растянулись монотонной сеткой, с которой мало что в мире могло сравниться. Советское государство было помешано на бетоне, и нигде это не было так заметно, как здесь. Улицы были безлесными, лишенными какой-либо растительности. На дальнем берегу реки многие здания ещё не были отремонтированы, и их стены без окон тянулись к небу, словно корпуса потерпевших крушение кораблей.

Двадцати лет восстановления оказалось недостаточно, чтобы стереть шрамы самой разрушительной битвы в истории человечества.

Именно здесь столкнулись Гитлер и Сталин.

Именно здесь фашизм написал свою эпитафию — яростный плач, запечатленный на могилах бесчисленных погибших.

Сталин знал, как удерживать город. Он запретил любые упоминания об эвакуации, отступлении или сдаче. Даже женщинам, детям и старикам города было приказано оставаться и сражаться.

Если они бежали, если даже заговаривали о побеге, их тут же расстреливали.

Детей в возрасте от четырех лет казнили за трусость.

Лишь немногим удалось пережить осаду.

Бомбардировки.

Снайперы.

Голод.

В начале битвы четыреста тысяч человек были стиснуты на участке западного берега Волги шириной в три мили. Спустя полгода в живых осталось меньше одного из десяти. На их месте лежали два миллиона трупов и дымящиеся остовы шести тысяч танков, трёх тысяч самолётов и пятнадцати тысяч разбитых артиллерийских орудий.

И руины. Бесконечные руины.

Его все еще расчищали, все еще находили трупы.

Даже двадцатилетие не смогло стереть столько смертей.

В 1965 году исполнилось четыре года с тех пор, как Никита Хрущёв переименовал город. Волгоград, город на Волге. До этого — Сталинград. До этого он всегда назывался Царицын.

Для разных людей это означало разное.

В самом начале это была татарская крепость.

Тогда это был царский гарнизон.

Позже здесь располагалась казачья кавалерийская база.

Каменная церковь Святого Иоанна Крестителя была возведена в 1608 году.

В XVIII веке рабов захватывали кубанские набеги, а в XX веке — нацисты.

В 1965 году не стало рабов. Не стало священников. Не стало казаков, татар и кубанцев.

И новая каста тихо заняла их место.

Сироты.

Сиротский, брошенный, инвалид, нежеланный.

Они были настоящим бедствием. Чумой.

Их были тысячи, и каждый год их становилось все больше.

Правительство знало, откуда они взялись. Все эти боеприпасы, токсины, химикаты. Бульдозерами это не исправить. Не исправить и воду.

И народ был жестоко избит. Сначала Белой армией, потом Красной, потом Гитлером. Они увидели, как легко нарушить законы Божьи.

Переписать законы человеческие. Забыть истории предков.

Они узнали, как можно стереть мягкость.

Как можно забыть материнство.

Бригада из трёх медсестёр в белых полиэстеровых халатах и характерных красных шейных платках юных пионеров-коммунистов стояла на ступенях приземистого бетонного здания. Они курили сигареты и растирали руки, чтобы согреться. Рядом с ними стояла деревянная тачка.

Издали они выглядели как встречающий комитет, готовый позаботиться о новоприбывших. Под униформой изгибы их фигур были женственными и юными. Старшему из них было восемнадцать, младшему – пятнадцать.

Однако при более внимательном рассмотрении обнаружились тревожные признаки.

Они не улыбались.

Они не разговаривали.

Они рассеянно посасывали сигареты, их глаза были пусты и неподвижны, они смотрели вдаль, словно наблюдая за приближающейся бурей.

Их форма была в пятнах, внутренняя часть воротников побурела от пота.

Их ногти