Врата тайны - Ахмет Умит

– А ты веришь в существование этого второго мира?

– А есть что-то, что может заставить меня поверить? Есть какие-то доказательства его существования? Нет, и никогда не было. Только глупые легенды о чудесах, эффектные сказки, истории, которые люди пересказывают друг другу. Вот из-за этого я люблю религии. Сами того не понимая, они дают нам ключи к пониманию человечества. Они ставят нас лицом к лицу с нашими страхами, высвечивают наши душевные слабости, испытывают нашу храбрость. Чтобы понять человечество, надо понять созданные им религии.

Было странно слышать такие слова от мамы.

– Надо понять созданные им религии… – повторила я. – То есть ты считаешь, что они нужны?

– Нужны или нет, Карен, но они все же существуют. И до сих пор глубоко влияют на многих людей. Нельзя не обращать внимания на существующие явления, прятать голову в песок, как страус. Но, насколько мне известно, ни одна религия не может доказать существования другого мира, хотя все его обещают. А вот наш мир реален, а в нем реально не только богатство, но и бедность. Реальны умирающие от голода дети, реальны болезни, войны. Как можно просыпаться каждое утро, видеть всю жестокость, злобу и несчастие этого мира, но при этом верить, что с другой стороны завесы спрятан рай? Я не понимаю и не принимаю такой позиции. Да даже существуй он на самом деле, я бы не смирилась! Я люблю добро, я люблю приносить его, сторонюсь зла, стараюсь не пускать его в свою душу. И не из-за того, что надеюсь на награду за свои добрые поступки или боюсь воздаяния за причиненное мной зло. Чтобы быть добрым, человеку не нужен надсмотрщик сверху. Добро и зло живут внутри нас, рождаются на свет вместе с нами, а затем вместе с нами же умирают. Важно только то, какую сторону ты занял при жизни, какая разница, ждет нас дальше рай или ад. И пусть со смертью закончится все, и пусть не существует никакой другой стороны, старайся, трудись ради счастья следующих поколений, пусть ты даже не увидишь их своими глазами.

Прими свою долю, будь благодарен за нее жизни. Мне кажется, что жить одновременно очень просто, очень прекрасно и очень волнительно. Вся суть в смирении.

43

Он стоял в поднявшемся после дождя легком тумане

После того как мы закончили разговаривать, я еще какое-то время не могла подняться с красной скамейки под кипарисом. Я думала о словах матери, сидя под хмурящимся, бурлящим, пылающим всполохами молний небом. Значит, мой отец хотел слиться с Богом. Значит, он бы ушел, несмотря ни на что. Значит, ему не было дела ни до меня, ни до мамы. Значит… Стоп, все же это только мамины слова, откуда мне знать, что на самом деле думал отец, какими мотивами он руководствовался… И как мне было это узнать, он же ушел, так ничего мне и не объяснив… Возможно, мама ошибалась. Возможно, она придумала все это, чтобы просто успокоить себя. Мне бы очень хотелось в это верить, но вот разговоры с Иззетомэфенди скорее подтверждали ее правоту. Отец бросил нас, чтобы отправиться в путь за своим идеалом, это очевидно. Ради постижения абсолютной истины, ради того, чтобы стать совершенным человеком, он обрек свою жену на одиночество, а дочь – на жизнь без отца. Наверное, это даже внушало ему некоторую гордость. Он победил в войне со своей низменной природой. Отрекся от всех связей с этим бренным миром, забыл о его боли, печали и одиночестве. У него получилось умереть раньше смерти, он преодолел самую важную ступень на священном пути… Хорошо, а какова в этом роль Шамса? Тут мне безумно не понравился ход собственных мыслей. Какой, к чертям, Шамс, разозлилась я на себя, он просто призрак, видение, сон, болванчик в игре моего мозга…

Внезапно я поняла, что мама так и не ответила на мой вопрос про возраст, до которого я ходила во сне. Потому что в ней все еще был жив страх. Страх, что в ее дочке опять пробудятся психологические отклонения. Но я не собиралась оставлять этот вопрос без ответа и уже собиралась вновь набрать маму, как вдруг зарядил дождь.

И не просто дождь – небо будто раскололось пополам, и все содержимое небесного свода, казалось, готово было обрушиться вниз.

Я быстро встала со скамейки и помчалась к отелю. Мечеть султана Селима быстро осталась позади, я уже пробегала мимо шадырвана, как вдруг мне дорогу резко преградил выскочивший из-под струй дождя черный джип. У него на борту белой краской был нанесен рисунок: воин, в правой руке сжимающий огромный меч, а в левой – отрубленную голову горгоны Медузы. Логотип «Икониум туризма».

Я перевела взгляд на окно, дверь открылась, и появилось лицо Зии:

– Прошу, садитесь.

Я осмотрела салон, на месте водителя сидел Джавит, он тоже меня заметил и поприветствовал кислой улыбкой. Хотя дождь и лил как из ведра, я на миг задумалась о том, стоит ли мне залезать в машину.

– Ну чего остановились? – уговаривал Зия. – Мы же собирались встретиться. Уже сколько мы стоим перед отелем, телефон-то ваш все время занят.

Он был прав, я сама просила его о встрече, чего же сейчас мешкать.

– Добрый день, – мне наконец-то удалось заставить себя забраться внутрь, – вы подоспели крайне вовремя, я бы промокла до нитки, пока добежала бы до отеля.

Зия отсел в сторону и освободил мне свое место. На дорогую кожу кресла с моей одежды закапала вода, двинутый на чистоте Джавит наблюдал за этим с ужасом.

– Прошу прощения, я порчу вашу машину.

– Неважно, – отрезал Зия, – пусть это окажется единственной нашей проблемой. – Он повернулся к Джавиту: – Давай, двигай.

– Куда мы едем? – спросила я, пытаясь замаскировать панические нотки в голосе. – Мы могли бы поговорить в отеле.

Зия ответил, не удостоив меня даже взглядом:

– Покатаемся немножко.

Больше никаких комментариев от него не последовало, он неподвижно смотрел вперед. На его лице больше не было гостеприимного выражения, на губах не играла искусственная улыбка. Он будто пытался взглядом загипнотизировать дворники на лобовом стекле автомобиля, но я понимала, что на самом деле он даже не следил за ними. С минуты на минуту Зия выплеснет на меня всю злость человека, пережившего предательство. В тот момент я поняла, какую же глупость совершила, согласившись сесть в джип. Единственным, кто