Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

– Ханна! – раздается окрик сзади. Уилл буквально рычит от ярости, такой рык она слышит впервые в жизни. Муж выскакивает из-за угла и быстро сокращает расстояние. – Ханна, что ты творишь?

Она пытается поднажать еще, не глядя, перебегает перекресток.

Раздается визг тормозов, и слышатся ругательства.

– Какого черта! Тебе жить надоело?

Из окна машины высовывается таксист, лицо багровое от негодования.

– И сама гробанешься, и дитя погубишь!

Ханна на мгновение замирает, тщетно пытаясь отдышаться, упершись руками в капот такси. Уилл ничего не станет делать на виду у таксиста, не так ли? Но машина сейчас уедет, и она останется одна. Подняв взгляд, Ханна ощущает, как по жилам растекается огромное облегчение.

На крыше машины горит желтый сигнал – такси свободно.

Ждать нет времени. Ханна заходит сбоку и рывком открывает дверцу как раз в тот момент, когда Уилл подбегает к перекрестку.

– Поезжайте! Быстрее! – просит она. – Это мой муж. Мы… только что поссорились.

Поссорились? Слово выскочило само собой и прозвучало жалко. Как далеко оно от истины! «Ссора» даже близко не передает суть положения. Однако не говорить же «я только что узнала, что мой муж убийца»?

Такие слова, если произнести их вслух, превратят предположение в реальность.

Уилл убийца.

Уилл убил Эйприл.

Если непрерывно повторять их мысленно, то, возможно, она окончательно в это поверит.

– Понял, цыпа, – сочувственно кивает таксист. – Лады, куда тебя отвезти? К мамочке? Или она далеко? Судя по акценту, ты не местная.

Ханна вспоминает мать, находящуюся далеко, в Додсуорте, и из глаз начинают капать слезы. Ах, если бы она могла вернуться туда, обнять маму и выплакать свое горе!

Увы, это невозможно – добрых восемь часов поездом, а в воскресенье и того больше. Нет ни обуви, ни пальто. Денег и тех нет за исключением «Гугл пэй» на телефоне. На такси до Южной Англии не доехать. Тогда куда?

Ответ приходит сам собой.

К Хью.

Хью точно приютит, займет денег, она сможет купить себе куртку и теплые сапоги, а потом взвесит свой следующий шаг.

– Знаете, где Грейт-Кинг-стрит?

Водитель кивает.

– Отвезите меня туда. Спасибо.

Ханна откидывается на спинку сиденья. Пульс успокаивается, оцепенение начинает пропадать.

После

Такси тормозит перед домом Хью, Ханна достает телефон, чтобы расплатиться. К ее раздражению, чернильно-черное пятно на экране стало шире. Оно занимает уже почти весь экран, и только маленький треугольник в левом верхнем углу пока остается свободным.

Она подносит телефон к считывающему устройству, полагаясь на авось, и когда раздается писк, подтверждающий платеж, с облегчением вздыхает.

– Удачи! – приветливо желает таксист. – Если надо куда поехать, звони, цыпа. – Он просовывает визитку сквозь отверстие в плексигласовой перегородке. Ханна берет ее, пытаясь изобразить улыбку. Начался отток адреналина, и ее неизбежно скоро будет трясти, руки похолодели и дрожат. – И не спеши возвращаться к мужу. Дай ему повариться в собственном соку.

Ханна кивает.

– Спасибо, – благодарит она и, вдохнув полной грудью, выбирается из машины.

Очутившись перед внушительной латунной табличкой с именем Хью, Ханна жалеет, что не позвонила заранее. Если его нет дома, что тогда? Сейчас уже… Она смотрит на экран, но часы больше не видны. Где-то около девяти. Вряд ли одинокий бездетный мужчина вроде Хью встает и уходит из дома по воскресеньям в такую рань. По субботам Хью иногда работает в клинике. Богатым клиентам позволяется приходить в любое время, а не только по рабочим дням. Но не по воскресеньям. В воскресенье у доктора выходной.

Ханна жмет на латунную кнопку звонка рядом с надписью «Х. Блэнд».

Ожидание длится ужасно долго, ноги Ханны все больше мерзнут и коченеют на черно-белой плитке крыльца. Наконец переговорное устройство издает треск, и Хью с безупречным оксфордским акцентом спрашивает:

– Кто там?

– Хью? – У Ханны начинают стучать зубы. – Эт-то я, Ханна. Т-ты можешь меня впустить?

– Ханна? – удивляется Хью. – То есть… да, конечно. Но что…

– Я р-расскажу наверху, – едва удается выговорить ей. Недолгое пребывание в теплом салоне такси только усугубило ощущение холода на улице. Промозглый ветер кружит на крыльце мертвую листву, и Ханну окатывают новые волны дрожи.

– Ох, ну да, разумеется. Я сейчас нажму сигнал. Пятый этаж.

– Я помню. – Она обхватывает себя руками и крепче сжимает зубы, чтобы не стучали.

Раздается протяжное жужжание, Ханна толкает дверь с такой силой, что она с размаху бьется о стопор, и вбегает в подъезд дома.

Нельзя сказать, что в подъезде тепло, однако все же теплее, чем на улице. Ханна нажимает кнопку крохотного старомодного лифта с решетчатой дверью-гармошкой и в нетерпении ждет, пока кабина со скрежетом спустится на первый этаж. Во время подъема ее охватывает непреодолимое желание упасть на колени, придерживая руками живот, и завыть во весь голос. До Ханны только сейчас доходит весь ужас случившегося. А ведь Хью пытался ее предупредить. Вот что хуже всего. Он пытался предупредить о том, что может произойти, если она будет продолжать копать, настаивать на своем и отвергать версию событий, ставшую для всех привычной. Он пытался ее вразумить, но она не прислушалась, и теперь приходится расплачиваться.

Лифт, кряхтя, останавливается на пятом этаже, Хью ждет на лестничной площадке в узорчатом шелковом халате с чашкой кофе в руках. На нем нет очков, отчего лицо выглядит непривычно беззащитным и каким-то незаконченным. Однако стоит Ханне открыть латунную решетку лифта, выражение его лица меняется с озадаченно-гостеприимного на растерянно-встревоженное.

– Какого… Ханна, что случилось? Где твоя обувь? И что это? Кровь?

Ханна смотрит на ноги. Он прав. Ступни кровоточат, а она даже не заметила, когда поранилась. То ли наступила где-то на битое стекло, то ли просто поранила подошвы о грубый асфальт. На черно-белых квадратах кафельного пола в лифте образовались смазанные алые пятна.

– О черт! Извини…

Она наклоняется, пытаясь дотянуться до ступней в узком пространстве. Хью качает головой. Он решительно берет ее под руку, силой заставляет выпрямиться и ведет по коридору к открытой двери квартиры, ласково подталкивая в спину.

– Никаких извинений. Заходи. Я вызову уборщицу, она приберет.

– А как же твои ковры? – Ханна останавливается на пороге. Она совсем забыла о чистеньких кремовых дорожках, которыми выстлан весь длинный коридор и лестница.

Хью закатывает глаза, словно говоря: «К черту ковры», но все-таки открывает шкафчик, спрятанный за настенной панелью, и достает пару тапочек.

– Вот, надень, если размер подойдет. А сейчас ради бога присядь, пока не упала. Что стряслось?

– Дело в Уилле, – вырывается у Ханны. К своему ужасу, она