Видеть — значит верить - Джон Диксон Карр

– Здесь? В этой комнате?

– Нет. Внизу.

– Где именно? В дальней гостиной, да?

– Да!

– Как он убил эту девушку?

– Задушил.

– Задушил ее на диване?

– Да!

Еще один глубокий вздох. Рич распрямился и кивнул, будто его осенила некая мысль.

Надо признаться, Кортни охватила такая дрожь, будто он хорошенько продрог. Вид заурядной спальни состоятельных людей, похожей на тысячи других английских спален, разительно контрастировал с прозвучавшими в ней страшными словами.

– А эта песня, «До дна очами пей меня…», – продолжил Рич, – она как-то связана с поступком вашего мужа?

– Нет!

– В таком случае с кем она связана?

Молчание.

– Вы должны ответить, с кем она связана.

– С Фрэнком Шарплессом.

– Вы влюблены в Шарплесса?

– Да. Да. Да.

Рич накрыл глаза короткопалой ладонью и снова кивнул, словно подтверждая некую догадку. Пряди волос у него на затылке пришли в совершенный беспорядок – местами растрепались, а местами слиплись и лежали поверх воротника.

– Кому-нибудь, кроме вас, известно о Полли Аллен?

– Да. У Артура…

Кто-то дернул дверную ручку. За этим последовал решительный стук.

С приглушенным возгласом доктор метнулся к двери и отомкнул ее. В коридоре стояли сэр Генри Мерривейл, инспектор Агню и Фрэнк Шарплесс, коих Рич приветствовал самым серьезным и сдержанным тоном:

– Входите, джентльмены. Я как раз собирался разбудить миссис Фейн. Но пожалуй, лучше сделать это при свидетелях. Хотя не думаю, инспектор, что вид вашей формы окажет на миссис Фейн благотворное действие.

– Ничего страшного, сэр, – с подозрением взглянул на него инспектор Агню. – Я уже ухожу. Сэр Генри хотел бы перемолвиться с вами внизу, если это удобно. Очень хотел бы. А капитан Шарплесс считает, что способен… ввести миссис Фейн в курс дела лучше любого из нас.

Как видно, Шарплессу это не понравилось.

– Я так не говорил, – возразил он. – Сказал лишь, что пусть лучше обо всем ей расскажет друг, а не чужой человек. – Протолкавшись мимо инспектора и Г. М., он вошел в комнату, замер у кровати и огляделся. – Эй! А куда подевался Фил Кортни?

– Кто-кто, сэр?

– Фил Кортни. Парень, которого я оставил здесь без малого четверть часа назад.

Услышав эти слова, Кортни сделал то, что счел необходимым. Пусть этот поступок был недостойным, неоправданным или даже смехотворным, но Кортни, не дожидаясь, пока его найдут – или хотя бы обнаружат его присутствие, – ухватился за балконные перила и проворно спрыгнул на лужайку.

Глава восьмая

Впоследствии стало ясно, что он поступил совершенно правильно. Линию поведения подсказал здравый смысл, хотя в тот момент Кортни было не до размышлений.

Он лишь следовал слепому инстинкту, желая обдумать услышанное, не попадаясь никому на глаза, а затем уже встретить последствия лицом к лицу.

Мягко и почти бесшумно он приземлился на цветочную клумбу. В его пуританской душе царил полнейший кавардак. Вдобавок к событиям этого вечера Кортни увидел девушку, задевшую его за живое, а затем отчалил с балкона с проворством удирающего взломщика или пойманного с поличным Ромео.

Хорошо хоть его никто не видел. Кортни поднялся на крыльцо и, поскольку дверь оставалась открытой, с самым беспечным видом вошел в прихожую.

Там было безлюдно.

Итак, что же он услышал? Очевидно, новая информация не свидетельствовала против Фрэнка Шарплесса или Вики Фейн. Артур Фейн, солидный обладатель солидного дома, задушил девушку по имени Полли Аллен и, предположительно, избавился от тела, о чем проведала его жена. Но, зная об этом и желая отделаться от Фейна, чтобы выйти замуж за Шарплесса, она не стала бы подталкивать последнего к убийству своего мужа. В этом не было необходимости. Они с Шарплессом могли бы проинформировать полицию, и от преграды на пути к обоюдному счастью их избавил бы муниципальный палач.

Кортни отбросил эти мысли, глядя, как по лестнице спускаются Г. М., инспектор Агню и весьма недовольный доктор Рич.

– Говорю же, миссис Фейн обессилена, – возражал он. – Она слаба, куда слабее, чем я предполагал, и едва понимает, где находится. Думаете, этому юноше достанет тактичности при столь серьезном разговоре?

– Так или иначе, сэр, она уже очнулась, – указал Агню, – а сэр Генри хотел бы поговорить с вами, прежде чем отправится домой.

– Как ни странно, – ответил Рич, отряхивая рукав смокинга, – мне тоже хотелось бы с ним перемолвиться.

Тут все трое увидели Кортни, и доктор умолк.

– Ага, – проворчал Г. М., глядя на писателя поверх очков, – и где же вы были?

– Выходил на свежий воздух. Миссис Фейн в присмотре не нуждалась. Надеюсь, теперь с ней все в порядке?

– Нет, – коротко ответил Г. М. – Ей худо. Хуже не бывает. И все из-за этих идиотских фокусов. Ну да ладно. Что там за комната?

Он кивнул на закрытую дверь в конце коридора, справа, если смотреть в сторону кухни, и напротив дальней гостиной.

– Столовая, сэр, – ответил Агню.

– Можно ею воспользоваться?

– Не вижу препятствий.

С этими словами Агню открыл соответствующую дверь, включил свет и обнаружил в комнате Хьюберта Фейна, стоявшего у серванта с поднесенной к губам бутылкой. По всей видимости, дядя Хьюберт, пользуясь темнотой, решил причаститься лучшим бренди усопшего племянника.

Не выказав ни капли смущения, он поставил бутылку на место, заткнул ее пробкой, вытер губы носовым платком и, удостоив вошедших чем-то средним между кивком и официальным поклоном, вышел из комнаты с таким апломбом, что никто не рискнул сказать ему ни слова.

– Исав милосердный… – Г. М. поправил очки, поскольку те опять сползли на кончик носа. – Это еще кто?

– Мистер Хьюберт Фейн, сэр. Дядя мистера Фейна.

– Дядя, говорите? – Г. М. перевел взгляд на блокнот, торчавший из кармана Кортни, и в глазах его вспыхнули недобрые огоньки. – Значит, это его дядя? Ну и ну! Любопытное дело. Быть может, его также выставили из клуба «Терф»? Или нет?

Агню вытянулся по стойке смирно:

– Не знаю, почему вы об этом упомянули, сэр Генри, но так уж вышло, что сегодня вечером к мистеру Хьюберту Фейну приходил букмекер.

– Да что вы говорите? – Задумчивое лицо Г. М. накрыла зловещая тень, но тут же развеялась. – Нет, – заключил он, – не может быть, чтобы на белом свете существовали сразу двое таких мошенников. Надо довериться здравому смыслу, и пусть он ведет меня к цели. – Г. М. развернулся. – А вы, сэр? Вы доктор Рич?

– Он самый.

– Прошу, присаживайтесь.

Столовая была размером с гостиную. С потолка свисала гроздь электрических лампочек. На фоне желтовато-белых стен выделялся резной мебельный гарнитур времен короля Якова – не подделка, а дорогущий оригинал. Над сервантом, где стояли серебряные блюда и фруктовая ваза, висела одна-единственная картина: выполненный на дереве портрет ребенка семнадцатого века, с тонкой паутиной трещин, мерцавших на свету.

Рич выдвинул из-под стола высокий стул и уселся.

– Минутку! – Словно собираясь с духом, он сложил руки на коленях и опустил глаза. – Прежде чем начнете задавать вопросы, я должен кое-что сказать. – Он взглянул на сэра Генри. – У меня больше нет законного права называться доктором.

– Ах вот как… – без малейшего удивления сказал Г. М. – А почему?

– Восемь лет назад мое имя вычеркнули из медицинского реестра. Но вы, конечно, все это проверите.

– Вычеркнули? За что?

После паузы Рич кивнул в сторону Кортни и инспектора Агню:

– Это ваши коллеги?

– Да.

– Можно ли рассчитывать, что сказанное мною не покинет этих стен, если только не потребуется в качестве свидетельских показаний на суде?

– Да, сэр, – ответил Агню. – Думаю, в наших силах дать такое обещание.

– Меня обвинили именно в том, – продолжил Рич, снова опустив глаза, – о чем вчера вечером упоминал капитан Шарплесс. Надеюсь, без всякой задней мысли. Предполагается, что в бытность свою психиатром я воспользовался беспомощностью дамы, находившейся в состоянии гипнотического транса.

– Обвинение было обоснованным? – поинтересовался Г. М.

– Нисколько, – ответил Рич, едва сдерживая гнев. Его руки дрожали. – Подобной опасности подвергается всякий врач. Прибегать к гипнозу без свидетелей – глупейшая затея. Позвольте объяснить почему. К примеру, некоторые стоматологи отказываются делать пациентке анестезию, если только в кабинете не присутствует ассистент. То есть свидетель происходящего. – Он посмотрел в глаза сэру Генри. – Я говорю о врачебной практике. Понятно ли это?

– Да, сынок.