Скверное место. Время московское - Вадим Тихомиров

– А взамен?

– Заберешь свой автопарк в полной сохранности. Или почти в полной.

– Нашел, тоже мне, крайнего.

– Только не смотри ты на меня так, а то нимб с головы свалится. Я, между прочим, пару машин на твоем рынке оставил нетронутыми, сделал вид, что не заметил. Хотя они точно криминальные по самую сраку. И ты знаешь, о чем я говорю. Ну что, по рукам?

– Я подумаю.

– Подумай. Пока твои машины не разобрали на запчасти. У нас народ незамысловатый. Снимут инжектор и скажут: «Это ж тютюн… Мы его во временное пользование». Революционную киноклассику еще не позабыл?

– Даже так? Да вы там совсем берега попутали.

– Ты бы про берега промолчал, паромщик хренов.

– Молчу.

– И самое главное. Для бестолковых оговариваю отдельно. Не вздумай его шлепнуть. Я тебя не за этим позвал. Мне надо этого козла так проучить, чтобы отбить всякую охоту к ночным вылазкам.

– Обижаешь, Стас, мы не отморозки какие-то. Понимаем, что к чему. Мокруха – это не по нашей части.

– Тогда запоминай адрес.

* * *

Районный отдел милиции, в который доставили задержанных торговцев оружием, ничем не отличался от всякого любого другого райотдела Тулы, да что там Тулы, он был похож на все райотделы не только всей остальной страны под названием Российская Федерация, но и бывших республик СССР.

Нет, это узкоспециализированное сооружение могло быть, к примеру, расположено в отдельном и добротно отстроенном здании или, увы, занимать первый этаж обычной жилой пятиэтажки, оно могло возвышаться в центре города или скромно околачиваться на его окраине, но везде оно источало одинаковый смрад. Возьми обычного человека с улицы, завяжи ему глаза и затащи к ментам да и спроси потом, куда его доставили, так он тут же ответит: «В ментовку». И если сам до этого в ней не был, то генетическая память, доставшаяся от отца или прадеда, тут же подскажет, в какую часть человеческого общежития он попал.

А по чему определил? По запаху? Да кабы по запаху! Нет, братцы, по вони, точную формулу которой не смог бы определить даже самый уважаемый в России химик Дмитрий Иванович Менделеев, хотя она, эта самая «вонизма», существует и живет в России своей собственной жизнью уже не десятки, а кабы не сотни лет. И не поддается она, эта райотделовская тошнотина, точному определению символами химических элементов. В райотделе нельзя дышать полной грудью. Только отключив обоняние, еще можно было более-менее нормально существовать в этих стенах.

В райотделе возле дежурной части было шумно. Большаков и Рязанский с только что написанными рапортами в руках стояли перед оперативником по фамилии Матвеев.

– Единственная просьба, чтобы вы нас указали в сводке, – как бы между прочим сказал Большаков. – Пятый отдел по коррупции и собственной безопасности.

Оперативника уже практически не видно в дыму сигарет. И хотя от итогов только что завершенной операции у того хорошее настроение, а просьба «вышестоящего начальства» настолько ничтожна, что ему хочется только улыбаться, но образовавшаяся несговорчивость «клиентов» заставляет его набивать себе цену и стоимость паршивой бумажки под названием «рапорт о проделанной работе».

– Да легко, – ответил Матвеев бодро и уверенно. – Только тогда и к вам будет встречная просьба. Помогите расколоть этих гавриков. Они в несознанку пошли. Уперлись и никаких показаний давать не хотят. Мол, мы менты и с вами, шелупонью, разговаривать не станем.

– Вот даже как. Так, может, им сразу позвать министра внутренних дел? А что, он запросто приедет… Вот идиоты.

– Так что?

– Мы вообще-то торопимся, но уж ладно, баш на баш. Где они?

«Они» были пристегнуты наручниками к двум столам в кабинете начальника РОВД, просторном и с огромными встроенными шкафами, и вот уже второй час сидели, молча прижавшись друг к другу спинами. Двух крепких, под два метра парней мучила туалетная нужда, но они лишь ерзали на стульях и молчали. Знали, что с этого дня все их желания гроша ломаного не стоят. Были они теперь под присмотром постового милиционера, их ровесника, практически такого же мента, как и они. Вчера они при случае могли бы даже пожать друг другу руки, но теперь они как на линии фронта. Враги. В глазах охраняющего – презрение вперемешку с равнодушием. В глазах задержанных остолопов – безнадега и страх. А еще ярость к самим себе и к ситуации, в которую они попались, как лохи, простые мужики с улицы.

На вошедших Рязанского и Большакова они даже не покосились. Как смотрели себе под ноги, так и продолжали разочарованными зенками сверлить крашенный бордовой краской пол.

– Значит, так, – Большаков решил брать за рога быка, то есть быков, сразу, не раздумывая, – мы должны с вас сейчас снять информацию и через пару часов вернуться в министерство, чтобы сообщить в сводке, что там-то и тогда-то в ходе оперативно-разыскных мероприятий задержаны некие граждане, являющиеся сотрудниками милиции. А эти милиционеры, вместо того чтобы охранять порядок, продавали пистолеты. Давайте колитесь, вы кто? У нас мало времени.

Первым подал голос тот, кому, похоже, при задержании досталось больше всего. С хорошо помятым лицом, набычившийся мент свой спич начал непрофессионально, с демонстрации чувства собственного превосходства и какой-то уж очень противной усмешки:

– Ну, это у вас, москалей, мало, а у нас его теперь, похоже, девать некуда.

– Ты давай не хами, – строго осек его Рязанский, хотя мысленно порадовался началу диалога. – Фамилия твоя как, путешественник во времени?

Но тут в разговор вступил и второй задержанный. Говоря негромко, он то и дело морщился от боли. Лицо его было в большей сохранности, чем у напарника, но чувствовалось, что всему его остальному организму досталось от группы захвата не просто по полной программе, но и с хорошей «стахановской» переработкой. Не раз и не два приклады автоматов пытались проверить на прочность его спину и плечи.

– Начинается. Как я тебе и говорил. Один изображает доброго следователя, другой – злого. Это даже неинтересно.

Большакову сразу стало понятно, что этот «помятый» и есть лидер группы и именно его чугунную головенку надо прищемить дверью посильнее. Образно, конечно, выражаясь…

– Ребята! – сказал он как можно доброжелательнее. – Давайте по-хорошему. Вот наши удостоверения.

Поднесенные к носам документы задержанные изучали внимательно и долго.

– Ну и что? – процедил «помятый». – Такие у нас за сто баксов рисуют. Делов-то! И вообще, разговаривать мы с вами не будем. Я лично на себя показаний давать не собираюсь, вызывайте адвоката!

– Вот-вот, – подхватил второй, шлепая разбитыми губами. –