Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

распоряжаться... — замялся Журченко. Сухощавое лицо его под бронзовой маской загара покраснело. — Но ведь в таких грунтах пропорочный нож не обеспечит требуемой нормами глубины траншеи. И ракушечная подушка — не песчаная. Она кабель-то как наждаком сотрет. А надежность? А срок службы кабеля? Кто за это отвечать будет?

— Делай, как сказано. Гляди молодцом! — опять скопировал начальника управления Буянов. — Премия за досрочную сдачу линии в эксплуатацию карман не оттянет? То-то, брат.

На заседании БРИЗа, где рассматривалось это его очередное «рацпредложение», Дмитрий Алексеевич даже не соизволил присутствовать. Зато в кассу после издания приказа о выплате вознаграждения шел с заранее приготовленным вместительным желтым портфелем. Девятнадцать пачек хрустящих рублевых купюр великолепно уместились в одном его отделении.

Буянов, поправляя застежки на потяжелевшем портфеле, уже подходил к своему кабинету, когда его тронул за плечо возникший из-за угла главный инженер.

— Знаете, уважаемый Дмитрий Алексеевич, — Удальцов слегка приобнял его за плечи, — а ведь, сдается мне, не вы первый подали такое предложение... — он многозначительно посмотрел на портфель. — Точных данных я, конечно, не имею — иначе бы не подписал решение БРИЗа. Но... был слух, что именно такое рацпредложение уже проходит у нашего хорезмского заказчика. — Удальцов одернул и без того безукоризненно сидящий на нем пиджак и озабоченно заключил:

— Смотрите сами, но как бы накладочка не вышла.

— Как же так?! — Буянов от неожиданности чуть не выпустил портфель из рук. — Да я ведь уже и деньги получил, — он приподнял портфель повыше. — Что же теперь делать?

— Посоветуйтесь с начальником, — главный инженер кивнул в сторону приемной Боровца. — Так вернее будет.

Буянов зашел к Василию Ивановичу. И, сбиваясь, поведал ему о сообщении Удальцова насчет приоритета заказчика в отношении рацпредложения.

Боровец расстегнул тугой накрахмаленный воротничок белой сорочки, помассировал шею и, холодно взглянув на растерянного начальника ПТО, произнес:

— Оставь деньги, я собираюсь ехать в те края в командировку... Разберусь во всем на месте!

Дмитрий Алексеевич дрожащими пальцами поспешно открыл замки портфеля и с огорчением вывалил все девятнадцать пачек на стол шефа.

Боровец съездил в Хорезмскую область, вернулся, но про деньги ни словом не обмолвился. Буянов терялся в догадках, однако спросить Василия Ивановича о судьбе выскользнувших из его рук денег не решался.

Правда, дома он все же не выдержал и поделился своими заботами с женой. Валентина Сергеевна была экспансивной женщиной. К тому же, за последнее время она успела уверовать в новаторский талант супруга. Поэтому не собиралась сидеть сложа руки.

— И ты все отдал начальнику?!

— Все до копейки, — понурился тот.

— И до сих пор не узнал, куда они делись?!

— Да неудобно же, Валя, как ты не поймешь, — слабо отбивался Дмитрий Алексеевич. — Скользкое ведь дело. Сама подумай. А если правда — меня опередил заказчик? Что тогда обо мне подумают?

— А если нет? Тебе что — почти две тысячи рублей лишние? Кому угодно готов отдать?!

— Да нет же, — упирался Буянов. — Ну почему до тебя не доходит? — Он уже жалел о том, что посвятил Валентину в это дело.

— До меня-то доходит, — с вызовом продолжила жена. Она была на голову ниже Буянова, но сейчас, негодующая, прямая, как струна, с встрепанными волосами, показалась ему высокой. — До меня доходит, и я кое до кого дойду! Если муженек такой рохля.

И в самом деле, на следующий день Валентина пришла в управление. Но, видимо, пока поднималась по этажам, пока наводила справки в бухгалтерии, порастеряла воинственный пыл.

Посидела немного в приемной. Однако, увидев в приоткрывшуюся дверь покрасневшую от раздражения полную физиономию Боровца, услышав, как он гневно распекает стоящего перед ним сотрудника, войти не решилась.

Этот случай послужил для Буянова уроком. При подаче следующих рацпредложений он уже не обходил стороной начальника управления. Пятьдесят процентов лучше, чем ничего — прикидывал он. Тем более, что за рационализаторские его предложения мог признать только БРИЗ, в котором председательствовал главный инженер. А тот явно получал соответствующие рекомендации от Боровца.

За три последних года деньги в руках Буянова оказались немалые. Хотя и не такие, как думает, скажем, наблюдающий сейчас за ним инженер Комарьков. Секретарь БРИЗа наверняка считает, что начальник ПТО заполучил за этот период второй оклад. Ишь, как щупает своими рысьими глазенками. Нет — второй оклад не получается — половина перешла к Боровцу. Но без этой половины не было бы вообще ничего.

Через открытое настежь окно Буянов слышал, как о чем-то спорят между собой обэхаэсники, разбирающие архивные документы в соседней комнате, но слов разобрать не мог — их заглушал шум проходящего по Красному проспекту транспорта.

«О господи, — взмолился про себя Дмитрий Алексеевич, — да лучше бы их вовсе не было — этих «рацпредложений» и легких денег!»

Покидая управление в конце рабочего дня, Буянов у выхода столкнулся с Морозовой. В светло-желтом с большими цветами платье Светлана Андреевна выглядела нарядно.

— Вы, как всегда, неотразимы! — польстил Дмитрий Алексеевич, когда они оказались на улице.

— Зато на вас, извините, просто лица нет, — откликнулась Морозова.

— Да, сами знаете... — вздохнул Буянов, — Василия Ивановича арестовали. В документах управления сотрудники органов роются — как не переживать.

При упоминании о Боровце лицо Светланы Андреевны омрачилось.

— Это верно, — поддержала она Дмитрия Алексеевича. — Лишились мы головы. А может — недоразумение? — Морозова искоса взглянула на собеседника. — Разве не бывает у милиции ошибок?

— Ошибки, конечно, бывают, — не очень уверенно произнес Буянов. — Везде ошибки бывают... О чем с вами обэхаэсники разговаривали? — спросил он вдруг.

Морозова, прищурившись, глянула на спутника.

— Они не только со мной разговаривали... Душу людям выворачивают. Как же — Боровца посадили, надо доказать, что он преступник! Вот и перетряхивают грязное белье. Ведь и им не поздоровится, если безвинного-то за решетку. Муж от этой возни извелся весь, не лучше вас. Вы хоть в ПТО сидите — вроде, где-то с краю. А главный бухгалтер всегда в центре. К тому же, нервы у Арнольда Федоровича. Все так близко к сердцу принимает. Боюсь, не случилось бы с ним беды.

— Да что вы! Что вы! Зауэр — честнейший человек. Это каждый знает. Конечно, имеет слабость, — Дмитрий Алексеевич сделал характерный жест у горла, — так все мы не безгрешны.