Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

и классные места, и всякое такое. Только, если это достигалось не за счет качества проведения следствия. Ведь Пантюхов ни разу специально, по собственной, так сказать, настырности, не тянул резину. Работал по суткам, бывало. И... твердо знал: если Доронин действительно уверен в необходимости продления сроков рассмотрения дела, он будет отстаивать мнение следователя на любом уровне. Сверхосторожный и крайне предусмотрительный Ярцев на осложнения с руководством не пойдет никогда.

Благодаря таким начальникам, как Доронин, и удавалось следователям раскрывать особо сложные дела. А такое дело — не просто удача следствия. Успех вселял веру в возможность решения любого, пусть даже самого запутанного, дела. А без такой веры следователю работать трудно. Пантюхову же — просто невозможно. Поэтому он особенно ценил Доронина.

Глава 9

Согласно плану Пантюхов вместе с Карташовым и еще одним сотрудником ОБХСС начал проверять наряды, почтовые переводы, грузобагажные квитанции и прочую отчетную документацию спецмонтажного управления.

От удушливого июньского зноя просто некуда было деваться. В перерывах между глотанием архивной пыли капитан побеседовал с главным бухгалтером, а после — и с его заместителем по поводу выплаты авторских вознаграждений по рацпредложениям. И главбух и его заместитель твердили одно: все делалось на основании решений БРИЗа и приказов Боровца. Но главный бухгалтер Зауэр держался как-то неуверенно. Постоянно вытирал носовым платком потеющие ладони и с тоскливой ноткой в голосе повторял: «Василий Иванович приказывал — мы исполняли». По его отечному лицу и по тому, как он жадно глотал из стакана воду, было видно, что главбух крайне скверно переносил жару и ему нездоровилось.

А в соседнем с бухгалтерией кабинете нервно прохаживался между столов начальник производственно-технического отдела Дмитрий Алексеевич Буянов. Сидевший за крайним, стоявшим сразу справа от входа, столом рябоватый и длинноволосый инженер отдела Комарьков понимающе поглядывал на шефа.

Он исполнял обязанности секретаря бюро по рационализации и изобретательству управления, присутствовал почти на всех бризовских заседаниях, вел журналы и папки БРИЗа. И уж кому-кому, а ему-то было хорошо известно, кто из авторов получал наибольшие вознаграждения и как часто.

Буянов относился к наиболее поощряемым рационализаторам. За три года — пять предложений с общей суммой вознаграждения, почти равной его зарплате за это же время.

Начальник ПТО не отличался ни ростом, ни внешностью. Нескладная, угловатая фигура его с болтающимися, как на шарнирах, руками вызывала сейчас у секретаря БРИЗа чувство раздражения: под чьим началом приходится работать. Ведь ни образованием, ни способностями Буянов не превосходил его. В тридцать три года Дмитрий Алексеевич имел за спиной только десять классов и годичные курсы радиооператоров. А вот поди ж ты — приглянулся Боровцу. И руководителем отдела поставил, и вознаграждениями за творческую активность не обошел. Специалистов, имеющих базовое образование по организации связи, и тех опередил Буянов. Бывает ведь такое! Правда, вот с приходом милиционеров запереживал человек. Наверное, есть от чего.

А Дмитрию Алексеевичу действительно было о чем задуматься. В управление он пришел из-за квартиры. Осточертело жить с семьей на подселении, а на старой работе ничего не светило. Боровец же отдельное жилье пообещал и вскоре дал. Василий Иванович искал людей покладистых, понимающих начальника с полуслова. Буянов показался ему именно таким. Ну а квартира и вовсе повязала Дмитрия Алексеевича по рукам и ногам. На добро, как принято, надо отвечать добром.

Буянов отдавал должное Василию Ивановичу: начальник управления умел позаботиться о нужных ему людях. Как-то в откровенной беседе Боровец заявил Дмитрию Алексеевичу: «Для того, кто мне верен, любую стену пробью. А кто против пойдет, — Василий Иванович недобро улыбнулся, — сотру в порошок и по ветру развею». И тут же, желая смягчить впечатление, свел разговор к какой-то шутке. Но Буянову надолго врезались в память те слова. И холодный, острый взгляд серых глаз Боровца.

Ради скорейшего завершения прокладки кабельной связи и выполнения, а то и перевыполнения, плана Боровец закрывал глаза на явный брак в работе. Более того — начальник управления как бы поощрял прорабов и мастеров на ускорение строительства линии связи таким образом. Дмитрий Алексеевич поначалу пробовал было вмешаться, но после двух-трех окриков Боровца эти попытки оставил.

И, видать, правильно сделал. Поскольку, несмотря на допускавшиеся порой грубые нарушения технических норм, линии кабельной связи сдавались. Управление процветало. Сотрудники получали хорошие премии. А что подчиненным еще нужно от начальника? Иногда, конечно, Дмитрию Алексеевичу приходилось слышать за спиной реплики старых рабочих: «Гляди, что делают! Как попало кабель кладут. Погниет, попортится!» Но он все меньше обращал внимание на такие разговоры.

Дальше — больше. Оказалось, что деньги можно получать и не только в виде годовых и квартальных премий. Обнаружился и еще весьма живительный родник. Первый раз это случилось в Хорезмской области, где Боровец сумел заполучить строительные участки.

Какими желанными были в тех краях водные нити арыков и каналов. Но для связистов водные преграды создавали дополнительные трудности: нужно рыть траншеи для кабеля под зеркалом воды, на дне. А чем? По проекту предусматривались земснаряды.

Буянов вместе с прорабом Журченко, производившим укладку кабеля связи вдоль трассы газопровода на участке Хива — Ургенч, и Боровцом подошли к первому встретившемуся на их пути каналу. Позади, совсем уже недалеко от водного рубежа, виднелся работающий кабелеукладчик, вокруг которого суетились люди. Нитка связи подтягивалась к каналу.

— Чем думаешь рыть подводную траншею под кабель? — Боровец посмотрел на поджарого, загоревшего под хорезмским солнцем старшего прораба и кивнул на пенящиеся гребешки волн.

— Надо бы земснаряды, — сняв кепку, вытер пот со лба старший прораб. — Да ведь их нет в нашем управлении. — Теперь он взглянул на Василия Ивановича. Боровец поправил сделанную из газеты «пилотку» и расстегнул верхние пуговицы светлой рубашки.

— Не только в нашем, но и в других управлениях союзного треста нет, — подтвердил он. — Скажу больше — их нет и в союзном тресте, и даже у наших заказчиков!

— Что же делать? — озабоченно спросил Буянов. — Упремся в канал, — он кивнул на двигающийся по направлению к ним кабелеукладчик, — и будем стоять?

— Нет! — Боровец глянул искоса, словно оценивая собеседника. — Стоять не будем. Нам этого план и Родина не позволяют. Поставим на берегу канала экскаватор с длинной стрелой и выроем траншею для кабеля. Понял? — он обернулся к прорабу.

— Как не понять? — протянул Журченко. Буянов заметил, что у него на спине, прямо между выпирающими лопатками, футболка намокла от пота. — Понять-то понял, —