Белый асфальт - Анна Князева

– Затем, чтобы сбить нас с толку, пустить по ложному следу.

– Ах, как бы теперь нам пригодились документы, которые должен привезти Добродеев… – с сожалением вздохнула Анна.

– В любом случае, пока его нет, мы не должны топтаться на месте. – Сказал Астафьев.

По результатам обсуждения Стерхова направила несколько запросов в Красноярское управление. К шести часам вечера напряжение в кабинете достигло предела, и Анна устало потерла виски.

– Все, хватит. Давайте – по домам. Отдыхайте, переваривайте информацию. Завтра утром продолжим.

Ромашов засуетился, собирая бумаги. Анна обернулась к Астафьеву:

– Отвезешь меня в библиотеку?

– Запросто.

Вечернее небо уже загустело, превратившись в черную муть. Фонари загорались один за другим, рассыпая вокруг желтоватый свет.

Они подъехали к библиотеке, и Астафьев спросил.

– Вас подождать?

– Нет, не надо. – Анна отстегнула ремень. – Я доберусь сама.

Она пробежалась по морозу и вошла в дверь библиотеки. За стойкой, как в прошлый раз, сидела Тамара.

– Наверное принесли альманах? – догадалась она.

Стерхова кивнула и положила книгу на стойку.

– Пригодилась? – с любопытством спросила библиотекарша.

– Еще не знаю, – честно призналась Анна.

Тамара хитро прищурилась.

– Если вас так интересуют легенды и местные суеверия, я нашла для вас интересную книгу.

Анна устало вздохнула – ей было не до сказок.

– Времени на чтение практически нет. Если не трудно, перескажите мне вкратце.

Тамара оживилась, отложила в сторону очки, поправила волосы и заговорила:

– В продолжение легенды о Совиной Плахе я отыскала информацию, что шаманов хоронили на деревьях. Со временем, по преданиям, они превращались в сов. Но это еще не все. Коренные народы Северной Сибири в нашем регионе использовали умерших шаманов в ритуальных целях. И это можно считать своего рода посмертным жертвоприношением.

Анна слушала, но внутри нее все протестовало. Суеверия, домыслы… Неизвестность и так давила на нее тяжелым грузом, а тут еще эти сказки.

– Интересная теория, – сказала она наконец. – Но мне кажется, слишком далекая от современной реальности.

– А что есть реальность? – загадочно проронила Тамара.

– Мне нужен интернет, – будто извиняясь, сказала Стерхова.

Библиотекарша взглянула на часы.

– Минут через пять будет. Есть время обсудить вашу встречу с читателями. Давайте назначим дату.

– Сначала мне нужно сделать свою работу. Встречу назначим позже. Я пришла позвонить матери и получить электронную почту.

Тамара понимающе кивнула и жестом пригласила ее присесть. Анна достала телефон и набрала матери. Гудки… Один, второй…

– Аня?

Стерхова вдруг почувствовала, как напряжение последних дней ослабевает. Голос матери всегда ее успокаивал.

– Здравствуй, мама.

– Ты давно не звонила! Много работаешь? Устаешь?

Она улыбнулась.

– Дел очень много. Как ты себя чувствуешь?

– В общем – терпимо. Вчера заходила в твою квартиру. Цветы полила, погладила постельное белье, и так – по мелочи кое-что поделала.

– Спасибо, мама, но это не обязательно. Я все сделаю сама.

– Лучше молчи! – приказала мать, в ее голосе послышались знакомые, чуть скандальные нотки. – Сама! Вернешься из этой Сибири утром – вечером улетишь на Дальний Восток! Живешь как бобылиха, ни детей, ни мужа.

– Я побывала замужем, ты знаешь, чем это закончилось.

– Не все такие негодяи, как твой Иван.

– Почему сразу – негодяй? Просто влюбился в другую женщину.[1]

– А когда он вывез из вашего дома все, кроме твоей одежды? Это как называется?

– Иван всегда был хозяйственным.

– Послушай меня, доченька, не ставь на себе крест. На свете есть порядочные мужчины.

– Только вот где их искать. – Обронила Анна.

– Пожалела бы хоть меня…

– Я и жалею.

Мать говорила что-то еще, но Стерхова слушала вполуха, чувствуя, как ее накрывает усталость. В результате она пообещала звонить чаще и попрощалась.

Наконец появился интернет. Анна получила и сохранила письмо с информацией и фотографией Холофидина.

Электронный вариант его фотографии был намного информативнее: четко очерченные скулы, прямая линия носа, хитроватый прищур монголоидных черных глаз. Тонкий белесый шрам на правой щеке был заметнее, теперь было видно, что он имеет чуть изогнутую, серповидную форму. Глядя на фотографию, она, как и в прошлый раз, решила, что узнала бы этого человека даже в толпе.

Телефон зазвонил прямо в ее руке. Звонил полковник Савельев.

– Здравствуйте, Юрий Алексеевич. – Сказала Стерхова в трубку.

– Ну, как ты там? Как продвигается дело? – что-то в голосе полковника показалось ей непривычным, и она ответила настороженно:

– Работаем, но значительных результатов пока нет.

– Круг подозреваемых очертили?

– Их пока нет.

– Слушай, Анна. Я не буду ходить вокруг да около. Скажу все, как есть. Я отзываю тебя в Москву. В конце концов ты заслужила отдых, и я не имел право…

Стерхова не дала ему закончить:

– Давайте начистоту.

– Короче, звонил Яковлев и сказал, что сенатор Крамов недоволен ходом расследования. Я решил направить в Северск вместо тебя Кокорина и Бубенцова. Что скажешь?

Чуть помолчав, она ответила:

– Нет.

– Что – нет? – не понял Савельев.

– Я не уеду из Северска и доведу это дело до конца.

На этот раз замолчал полковник. Выдержав тяжелую паузу, он спросил:

– А если я прикажу?

– Тогда напишу раппорт и уволюсь. Вы меня знаете.

– Знаю. – Сказал Савельев. – Увязла по самые уши?

– И даже хуже.

– Ну, что же. Тогда работай. Постараюсь тебя прикрыть.

– А как же Кокорин и Бубенцов?

– Пошлю их… в другое место.

Глава 18

Бляшка № 1

Утром, на десятый день командировки, Стерхова не поехала в управление. Иван Астафьев отвез ее в морг.

На окраине поселка машина свернула на узкую дорогу, ведущую к невысокому домику во дворе больницы. В свете фар морг выглядел опрятно: аккуратная кирпичная кладка, недавно покрашенные рамы. И только двустворчатая металлическая дверь с пандусом выдавали назначение этого здания.

Они поднялись по лестнице в четыре ступени и прошли в конец коридора. Иван распахнул перед Анной дверь, и навстречу им рванул упругий поток воздуха. От едкого запаха формалина у Стерховой заслезились глаза. Колючий свет многократно отразился от металлических инструментов, похожих на орудия мясника. На прозекторском столе лежало тело мужчины. Над ним склонился пожилой судмедэксперт.

– Знакомьтесь, Анна Сергеевна, – Астафьев кивнул в его сторону. – Наш судмедэксперт Яков Гаврилович Фетисов.

– Патологоанатом, – поправил Фетисов, снимая перчатки и маску.

На первый взгляд Яков Гаврилович выглядел приятным человеком с неудачной профессией. Лет шестидесяти, с рыхлым лицом и покрасневшими веками. Изрядно потертый, но сохранивший остатки былого обаяния. Желтые пальцы выдавали в нем давнего курильщика, а красные прожилки на лице – пьющего человека. И пил он, судя по всему, давно и обстоятельно.

– Моя фамилия Стерхова. Я – следователь. Мы пришли по поводу Визгора, охотника из Москвы Вы работали с его телом два года назад. Можете вспомнить детали?

Фетисов задумчиво почесал лоб, потом махнул рукой:

– Пойдемте в кабинет. Записи, наверняка, сохранились.

Он двинулся к двери, и Стерхова отшатнулась – в нос ударил свежий запах спирта, смешанный с кисловатым перегаром.

«Да, он не просто выпил – он еле держится на ногах», – подумала она.

– Вы уверены, что сможете…

Фетисов, не оборачиваясь, махнул рукой:

– Все там, в кабинете!

Дверь кабинета распахнулась, пахнуло застоявшейся табачной вонью.

Стерхова стиснула зубы.

«Работать с ним сейчас – дело сомнительное. Но выбора нет».

Втроем они вошли в кабинет Фетисова. На его столе валялась толстая амбарная книга и несколько стопок неразобранных бумаг.

Яков Гаврилович распахнул книжный шкаф и стал рыться в папках. Вытащив одну, провел пальцем по оглавлению.

– Так, вот она копия заключения… – пробормотал он, открыл документ и прокашлялся. – Читаю: «На теле обнаружены множественные колото-резаные ранения (ножевые) в области конечностей и туловища. Поверхностные и глубокие раны без повреждения жизненно важных органов. Локализация: предплечья, брюшная стенка, бедра. Вывод: Ранения не привели к острой кровопотере или шоку, смерть от них маловероятна.»

Фетисов перевернул страницу и продолжил:

– «Три огнестрельных входных отверстия в спину (расположение: верхняя и средняя трети грудного отдела позвоночника) с зонами осаднения и копчения. Пули прошли через грудную клетку, повредив легкие, сердце и крупные кровеносные сосуды. Выходных отверстий нет – пули остались в теле (извлечены и упакованы для баллистической экспертизы).» Да-да! Вот! – оживился он, водя