Черная рука - Стефан Толти

всего города собрали подозреваемых в связях с «Черной рукой» (а к тому времени список вырос до тысяч имен), доставили их в местные полицейские участки и заставили расписаться в регистрационных журналах. Почерк одного из подозреваемых совпал с тем, которым была исписана бумажка, использованная для бомбы, и бандита тут же арестовали[236].

Общество стало пользоваться пишущими машинками. Хотя применяло и другие методы. Например, в полицейский участок на бруклинской Либерти-авеню доставили записку, адресованную капитану Каллену, в которой содержались угрозы жизням руководителей полицейского департамента. Текст был составлен из букв, вырезанных из газет[237].

Иногда послание принимало совершенно иную форму. Одна жертва, получившая несколько писем, отнесла их в Итальянский отряд. Петрозино заверил явившегося, что детективы обязательно займутся расследованием этого дела, как только у них появится время; сотрудники Джо буквально засыпали за рабочими столами, так что далеко не на все имелась возможность реагировать немедленно. Несколько часов спустя перед магазином жертвы взорвалась бомба. Его разорили только за то, что он осмелился приблизиться к Петрозино.

Город пребывал на грани. В конце сентября 1905 года пятидесятикилограммовый валун проломил двери табачного магазина в доме 230 по 30-й Западной улице, разбил вентилятор и разломал внутреннюю деревянную отделку, чуть не ранив посетителя. «Крики „Черная рука!“ сотрясли воздух»[238], – сообщила Times, и по окрестностям быстро разлетелись слухи о том, что Общество приобрело огромную катапульту, способную закидывать валунами целые городские кварталы. Правда оказалась куда более прозаичной: камень выбросило из земли взрывом в трех кварталах к северу, где строительные бригады рыли котлован для нового Пенсильванского вокзала[239], после чего валун прокатился на огромной скорости по Седьмой авеню и врезался в табачный магазин. Горожане возблагодарили бога за то, что Общество, по крайней мере, пока еще не обзавелось супероружием.

Опасное напряжение порой перемежалось мрачным юмором. Преступлений, совершаемых Обществом, было так много, что иногда это приводило к случайным ошибкам. Адольфу Горовицу, директору компании «Американские рамы и картины на Манхэттене» стали приходить угрозы с требованиями заплатить Обществу. Однажды утром он подошел к своему магазину и обнаружил, что ночью здание по соседству было взорвано бомбой. В тот же день в его почтовый ящик опустили письмо. «Одного нашего человека послали исполнить угрозу, но он допустил ошибку, взорвав не тот магазин», – объяснялось в письме. Оно должно было убедить Горовица в том, что ошибка никоим образом не повлияет на его обязанность выплатить «Черной руке» деньги[240].

Газетные остряки оживились. Washington Post командировала корреспондента посетить зеленые пригороды к северу от Нью-Йорка, где нападения Общества шли по нарастающей. «В округе Уэстчестер теперь есть место, где можно лицезреть стрельбу по людям, – написал репортер после возвращения с экскурсии. – Если вы… жаждете новых ощущений, просто сядьте на поезд из Нью-Йорка и высадитесь в Катоне или любом другом пасторальном месте в „поясе надгробий“, чтобы тут же ощутить протянутую в знак приветствия Черную руку волнения». Репортер обнаружил, что в лесах поднялось «всеобщее восстание», изменившее ситуацию для высшего класса и их слуг. От дворецкого в изысканном доме «теперь требовалось быть берейтором, буром и борцом, а также проявлять ловкость в обращении с хозяйским ружьем, чтобы суметь пристрелить бандита «Черной руки» прямо посреди семейного бедлама на лужайке, не допустив попадания пули в аристократических особ или их юную поросль». Детей, по его словам, для их собственной защиты привязывали к столбам, вбитым в лужайки перед особняками, а с полок местных магазинов сметали «сигнализаторы о похищении людей» (разумеется, подобных устройств не существовало). Кроме такого вот бреда репортеру все же удалось преподнести читателям некоторые реальные факты: пятьдесят депутатов из городков по всему округу сформировали альянс против Общества, и, вооруженные до зубов, они теперь патрулировали тенистые переулки Уэстчестера. Свой очерк автор закончил характерной мерзостью: «Уэстчестер с энтузиазмом ожидает, когда проблемы решатся сами собой – после того, как итальянцы поубивают всех негров, а негры поубивают всех итальянцев»[241].

Сатира играла на натянутых нервах города. Но в отличие от жителей других пострадавших поселений, манхэттенцы могли утешать себя мыслью, что на их стороне Петрозино и его пятеро верных людей. И действительно, Итальянский отряд, несмотря на перегруженность и недостаток финансирования, поймал, так сказать, кураж, арестовав сотни самых отъявленных бандитов «Черной руки» уже за первый год своей работы. Количество преступлений, совершенных Обществом, сократилось наполовину[242]. Times сообщала о наступлении «спокойствия, что, безусловно, любопытно и плохо поддается объяснению»[243]. Однако оно, на самом деле, было довольно простым: Петрозино установил большую цену за террор «Черной руки», и все меньше преступников были готовы ее платить.

Итальянский отряд превратился из «бездомной, кочующей группки аутсайдеров»[244] в подразделение с крепко налаженной работой, которое вполне заслуживало восхищения Манхэттена. «Таинственная шестерка» стала новым явлением в американском мегаполисе: принявшие присягу служители закона рисковали жизнями ради того, чтобы остановить волну надвигающегося террора, и они были итальянцами! Для жителей Нью-Йорка Петрозино и его отряд стали одними из первых иммигрантов, которые ничем не отличались от укорененных американцев. «Это маленькая банда фанатиков»[245], – позже назовет их с восхищением газета Washington Post.

* * *

Отряд зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. И в конце концов комиссар Мак-Эду, ранее сопротивлявшийся его созданию, разрешил Петрозино нанять больше детективов.

Джо отправился на поиски новобранцев. У него был широкий круг друзей в Маленькой Италии: музыканты, владельцы магазинов, отцы и матери семейств, которым он помог, когда они подверглись атаке Общества. Среди этих людей были Кавоне – семья, эмигрировавшая из Италии несколько лет назад с маленьким сыном Рокко. Тот вырос смышленым парнем. «Он демонстрировал и природный ум, и навыки управленца, и понимание животной сущности людей, – писал один репортер, – особенно тех людей, которые родились с итальянским темпераментом и в соответствующих традициях». Кроме того, он, как и молодой Петрозино, был крайне амбициозен. В десять лет Рокко устроился работать мальчиком на побегушках в одну фирму, занимавшуюся оптовой торговлей фруктами. Как и многие итальянские дети, Кавоне рано бросил школу, чтобы помогать семье. К шестнадцати годам он стал менеджером магазина, а вскоре после этого устроился на должность управляющего производством на фабрике в Манхэттене – совершенно головокружительная карьера для подростка-иммигранта[246].

Петрозино навестил Рокко прямо на его работе.

– Ты нужен нам в полиции, – сказал он. – Ты нужен мне.

Это была не та просьба, которую можно просто проигнорировать. Кавоне уже встал на путь, ведущий к большим высотам в мире бизнеса, что редкость в столь юном возрасте, особенно для того, чье