Черная рука - Стефан Толти

ночью, примерно в три часа, в многоквартирном доме Джимавальво прогремел «ужасный взрыв»[260], пробивший кирпичные стены и сорвавший с петель дубовую входную дверь. Члены семьи попадали с кроватей и были обсыпаны осколками стекла и дерева. Окна повылетали по всему кварталу. Когда прибыли копы, итальянские жители всего многоквартирного дома уже стояли на коленях и молились о защите. «Тринадцатидюймовый снаряд не нанес бы большего ущерба», – сообщала Times. Лицо случайно проходившего мимо пешехода порезало осколками стекла. Просто чудо, что никто не погиб.

Узнавший о взрыве Петрозино долго не мог понять, что произошло. Где был человек капитана Мёрты? Где была полиция Нью-Йорка? Он помчался в участок Мёрты и только там узнал правду. Когда на Стэнтон-стрит посреди ночи прибыли взрывотехники, они не заметили ни одного полицейского. Капитан Мёрта и не собирался охранять Джимавальво.

В этот момент знаменитая pazienza Петрозино дала трещину. Ярость, копившаяся месяцами, если не годами, подпитываемая оскорблениями, пренебрежением и клеветой в адрес его национальности и семьи, вырвалась наружу. Петрозино взорвался. Он нашел репортера Times и велел опубликовать его слова: «Когда я узнал о взрыве на Стэнтон-стрит, – сказал он, – мне захотелось ударить себя по голове обеими руками. Я наговорил о капитане Мёрте такие вещи, о которых до сих пор жалею». Однако было ясно, что он не жалел. Итальянский отряд решительно защищал эту семью, и в тот момент, когда пришлось довериться ирландскому полицейскому, Джимавальво подверглись нападению. Петрозино не мог сдержать ни ярости, ни ощущения беспомощности. «Мы работали так усердно и долго, чтобы справиться с бандитами. Мы жертвовали сном и едой – и что в итоге? Нас унизили!» Петрозино редко, если вообще когда-либо, выступал публично с настолько неприкрытыми эмоциями. Но он больше не был готов прикрывать полицию Нью-Йорка, позволявшую взрывать итальянцев.

Мысль, которую детектив пытался донести до Times и ее читателей: в войне с Обществом каждая битва имела значение. Петрозино знал, что удачное нападение станет для «Черной руки» хорошим инструментом вербовки. В этот самый момент рассказы об успешном подрыве, скорее всего, повторялись по всей Маленькой Италии, влетая в «уши пылких сицилийских пацанов». Даже неробкие итальянцы теперь станут испуганно молчать. Убийцы «злорадствуют над нашей неудачей». И уже ищут новых жертв.

Департамент полиции Нью-Йорка терял доверие итало-американцев. «На мой взгляд, разогнать когда-либо эти тайные банды надежды практически нет», – признавался один капитан полиции. Всякий раз, когда итальянец становился жертвой и никто не нес за это наказание, Петрозино начинал выглядеть в глазах соотечественников как nfami или spia – шпион-информатор, находящийся на жалованье у угнетателей.

Никогда прежде детектив не выражал публично своего гнева по поводу Департамента полиции Нью-Йорка и его ирландского руководства. Но этот момент настал. Он хотел, чтобы до всех жителей Нью-Йорка – а по факту, до всех американцев – дошло, наконец, что они могут стать следующими. «Они наглеют, – сказал он журналистам, имея в виду приспешников Общества. – И со временем найдут способы охотиться на всех. Я не сомневаюсь, что они достаточно умны, чтобы сообразить, как это сделать»[261]. Петрозино повторял это уже в течение нескольких месяцев, но теперь решил добавить свежую мысль: «Их Обществом руководит Исполнительный комитет со штаб-квартирами в разных городах Соединённых Штатов. Членов комитета называют вождями, и все им безоговорочно повинуются».

Это была чушь, о чем Петрозино прекрасно знал. Его расследования не выявили ни разветвленной сети членов Общества, ни «Исполнительного комитета», ни штаб-квартиры, ни чего-либо подобного. Но он сознательно объявлял о существовании всего этого. Возможно, он верил, что только игра на страхах страны, подтверждение ее худших кошмаров об огромном заговоре «Черной руки», внедренной в самое сердце государства, поможет достучаться до американцев и вывести их из апатии.

Даже в разгар вспышки гнева Петрозино не забывал о цели. Итальянский отряд находился в меньшинстве. Им нужны были могущественные союзники для победы над Обществом, и у Петрозино был один такой на примете. «Возможно, мы сможем остановить их вовремя, – сказал он, – но существует только один способ избавиться от террора – с помощью федерального правительства».

О чем конкретно попросил Петрозино? О трех вещах: федеральное правительство должно потребовать, чтобы Италия штрафовала любого чиновника, выдававшего паспорт общеизвестному преступнику. Чтобы Конгресс принял законы, позволяющие депортировать обратно в Италию любого человека с уголовным прошлым. (Почти каждый бандит «Черной руки», арестованный в Нью-Йорке, был судим за совершение преступлений на родине.) И, наконец, чтобы Секретная служба присоединилась к войне против «Черной руки».

Никто никогда не предлагал правительству США вступить в войну против Общества. Но Петрозино ясно понимал, что без этого все его усилия пойдут прахом. Просьба также имела личный смысл для Петрозино. Он прошел через болезненную, даже трагическую историю с Секретной службой, последствия которой ощущались и в нынешнем кризисе. Чтобы пролить свет на эту страницу биографии Джозефа Петрозино, нам придется вернуться на пять лет назад.

* * *

Летом 1900 года Гаэтано Бреши, худой усатый ткач, оставив штат Нью-Джерси, работу на фабрике в Патерсоне и основанную им анархистскую газету, сел на корабль до французского порта Гавр. Сойдя на берег, он немедленно отправился в столицу и провел несколько часов, прогуливаясь по территории Парижской выставки[262]; он купил там для жены шелковый носовой платок с вышитым малиновой ниткой в углу собственным именем. Со стороны он казался обычным туристом, осматривавшим достопримечательности великолепной ярмарки. Вечером Бреши сел на поезд и отправился в итальянский городок Кастель-Сан-Пьетро, что расположен недалеко от Болоньи. Там он поселился в одной комнате с родственником, купил пятизарядный револьвер 32-го калибра и стал практиковаться в стрельбе по мишеням во дворе. Бреши готовился к поступку, который считал делом всей своей жизни: к убийству короля Умберто I в качестве мести за хладнокровный расстрел девяноста итальянских радикалов во время беспорядков в Милане двумя годами ранее. 29 июля, когда энергичный молодящийся король покидал Монцу после вручения медалей группе спортсменов, Бреши подбежал к королевской карете и, произведя четыре выстрела в монарха, убил его.

Итальянское правительство пребывало в убеждении, что Бреши действовал не в одиночку и что ключи к истинным мотивам убийства Умберто I лежат в Патерсоне – практически общепризнанном гнезде анархистов. «Этот городок, – заметил автор журнала The Outlook, – является, без сомнения, центром и штаб-квартирой новоявленного итальянского анархического движения, которое гораздо опаснее любого из своих предшественников»[263]. Итальянское правительство попросило президента Мак-Кинли распорядиться провести расследование в отношении Бреши и его сообщников, однако Секретная служба ограничилась лишь самой поверхностной проверкой, после чего и вовсе отказалась от дела. Причина отказа была несколько курьезной.