После выстрела - Магомед Мусаевич Мусаев

Но вот, гулко хлопая крыльями, влетела во двор стая голубей, уселась на соседнюю крышу. Голуби чистили перышки, прихорашивались и красовались друг перед другом.

И только одна пара — голубь и голубка — пристроились вдали от остальных, на дымоходной трубе. Распушив крылья, ходил голубь по кругу вокруг голубки. А она, отвечая своему кавалеру, выпятила пеструю радужную грудку и в какой-то момент нежно коснулась ею его крыла. Голубь, ободренный успехом, вытянул шею, будто прося поцеловать его. Голубка притронулась клювом к его клюву. И тогда закружился он в быстрой пляске, напоминающей чеченскую.

Хотя это было наивно, но голуби снова напомнили ей об Изновре. Она взяла кудал и пошла к реке, надеясь встретить его там.

Задумалась, замедлила шаг.

Почему Изновр так не любит, когда она в чем-нибудь не согласна с ним? Неужели она не имеет права на свое мнение? Ведь другие парни прислушиваются к тому, что она говорит, советуются с ней, как поступить в том или ином случае. Нет, она не будет уступать во всем, как бы она ни любила его.

Так она говорила себе, а шла к реке, чтобы встретить Изновра. Разве любовь знает логику!..

По берегу бродил какой-то мальчишка лет десяти.

Элиса попросила его позвать Изновра.

И вскоре мчался уже Изновр по берегу реки. Подбежав к Элисе, он остановился, заговорить сразу не смог, поднял с земли ветку и принялся теребить ее.

Сердце тревожно билось. Он приложил руку к груди:

— Элиса! Выслушай меня, прошу!..

— Нет, нет, давай не говорить о том, что было!

— Элиса! Ты молодец, ты умница, ты…

— Изновр!..

Она лишь назвала его имя, но он понял, что счастье пришло к нему. Казалось ему, что имя его само по себе ничего не значит в сравнении с его же именем, произнесенным Элисой: в ее устах обретало оно совершенно иное, волшебное звучание.

— О чем ты думаешь сейчас? — Элиса заглянула ему в глаза. — Только правду скажи, понимаешь?

— Странное предчувствие у меня, Элиса, — ответил он. — Представил я себе искусного мастера, который долго работал над драгоценным браслетом и, когда наконец завершил его, браслет выскользнул у него из рук и упал на дно глубокой реки…

— Я, кажется, слышала когда-то такую сказку, — проговорила Элиса, — но какое отношение имеет она к тебе?

— Имеет. Ко мне и к тебе.

— Что с тобой, Изновр? Здоров ли ты? О чем ты говоришь?

— Ты просила сказать, о чем я думаю, вот я и сказал. Но сказал не до конца. Мало ли что может случиться!

— Ты горяч, очень горяч, — ласково проговорила Элиса, коснувшись кончиками пальцев его плеча. — Осень не за горами, вот сыграем свадьбу Нухи, а потом и нашу… А пока не женился Нуха, наберись терпения: он ведь старший брат, и ты сам не захочешь нарушить старинный обычай.

— Но ведь он уже посватался к Лейле!

— Вот именно, значит, ждать уже недолго, Изновр.

— А это правда, Элиса? — спросил Изновр, внимательно глядя на нее.

— Правда, Изновр, правда. Неужели ты мне не веришь?

— Я тебе верю, Элиса… А вот в счастье свое не верю… Знаешь… и вода загореться может…

— Если вода загорится, — сказала Элиса, — я погашу ее.

Она взяла кудал на плечо, подошла к Изновру вплотную и поцеловала его в губы.

— Все будет хорошо, Изновр, — прошептала она.

— Посмотри на это красное солнце, — сказал Изновр. — Оно хотя и закатилось, но светит нам! Это потому, что ты… ты… Ты все можешь, все…

— Нет, Изновр, совсем не все! — рассмеялась она. — Но меня радует, что ты так говоришь. Потому что так может сказать только тот, кто верит, тот, кто… любит…

— Я люблю… Нет, это не то слово. Я просто не существую, меня просто нет без тебя, понимаешь? Эти дни разлуки… Я без тебя — ничто, я без тебя умру!

Она серьезно посмотрела на него и прошептала:

— И я без тебя — тоже.

* * *

С южных гор до ногайских песков, с кумыкской равнины, овеваемой ветрами Каспия, до холмов Сагопши раскинулась ты, мать родная, земля вейнахов.

Лицо твое испещрено густыми лесами и искристыми реками, сверкающими вершинами и глубокими ущельями.

Величава ты, родина, и по-богатырски проста — как твой народ.

Богата ты, Чечено-Ингушетия, хотя невелика по размерам. Чего только нет у тебя! Неспроста говорят: в крохотной росинке помещается, отражаясь, огромное солнце.

Сердце Кавказа, милый родной край!..

Элиса была в прекрасном расположении духа, и думы ее о родине были прекрасны.

Утро, прозрачное, напоенное солнцем, наполняло сердце неизъяснимым радостным чувством.

Накануне вечером возвратилась она из Грозного домой, успешно сдав экзамены за второй курс заочного отделения педагогического института.

Над ее окном кружились ласточки, уча летать своих птенцов.

Это напомнило Элисе о девушке-чеченке, завоевавшей медаль на соревнованиях по высшему пилотажу. Девушка выросла среди гор, высота влекла ее с детства.

Легко ли воссоздать внутренний образ такого человека!

Элиса думала и ловила себя на том, что в последнее время стала разговаривать сама с собою. Впрочем, это не очень-то огорчало ее. Настроение у нее было хорошее, и она не переставала радоваться, вспоминая о предстоящей свадьбе с Изновром. На душе было легко и спокойно. Она больше не волновалась по пустякам. Какая-то безмятежность овладела ею. Хотелось поделиться с кем-нибудь своей радостью, но мешала привычка прятать свои чувства.

Она, Элиса, — невеста!.. Интересно, как будет выглядеть она со стороны, в подвенечном платье, когда со всех сторон обратят на нее взгляды родственники, гости, все жители аула от мала до велика и сам Изновр! Подойдя к зеркалу, она принялась рассматривать брови, ресницы, уши, прическу, цвет лица, вглядываясь в собственные глаза.

Потом вытащила из старинного инкрустированного сундука фату матери, надела ее, подошла поближе к зеркалу и залюбовалась собою.

И вдруг увидела в зеркале… Мовсара.

Он стоял, прислонившись к двери, и ухмылялся, беззастенчиво рассматривая ее.

Элиса захохотала, чтобы скрыть свое смущение.

— Ты думаешь, наверно, что попал в театр?

— Да, и в плохой, — ответил он грубо.

— Плохой или хороший, а тебя никто сюда не звал. Как ты попал в мою комнату? Если ты пришел к Нухе, так к нему и иди.

— А где он? Я был у него и не застал. Думал, он у тебя.

— Нет, у меня его нет, как видишь.

— А ты что, репетируешь?

— Конечно, — обрадовалась Элиса тому, что Мовсар ничего не понял. — У нас в драмкружке пьеса такая…

— Брось, свадьбу репетируешь… с Изновром… — сказал Мовсар.

Элиса покраснела, но взяла со стола текст пьесы и протянула Мовсару:

— На, почитай! Сам увидишь.