Смерть в прямом эфире - Найо Марш

совсем терялась и делалась неуклюжей от страха. Ее оплошности предавались анафеме в присутствии всего зала. Ей напоминали о ее зависимом положении и постоянно тыкали в глаза тем, что она упомянута в завещании. Это было отвратительно, гнусно! Они ни разу не пообедали и не поужинали без того, чтобы тетка не отправила племянницу с каким-нибудь поручением. Все уже привычно ждали момент, когда девушка, несчастная и сконфуженная, встанет и начнет пробираться между столиками, подгоняемая сварливым голосом. Полагаю, гости не хотели ничего дурного, но многие достаточно бестактно провожали ее взглядами или смотрели, как она возвращалась с шалью, или пальто, или книгой, или сумкой, или лекарством. Обратно племянница шла, окончательно смешавшись, даже замедляла шаг. А когда она наконец садилась, зал оглашала беспощадная критика ее походки, локтей и слишком бледного цвета лица. Я наблюдал за ними в зеркало с купидоном. Помнится, Бенито проявлял чудеса выдержки. Эта невыносимая старуха заказывала вино, потом передумывала и заказывала другое, затем говорила, что вино отдает пробкой, что оно не того урожая, жаловалась метрдотелю – всего не перечислить. Но Бенито был великолепен: он ни разу ни на шаг не отступил от образцовой вежливости.

– Ну, такая у него работа, – заметила гостья.

– Возможно. Хочу лишь надеяться, что столь запущенных случаев, как та старая ведьма, в природе немного. Однажды я поймал взгляд Бенито, обращенный на племянницу: в нем сквозило сочувствие. Мне удалось разглядеть это в зеркале с купидоном. Старуху сопровождал так называемый личный врач, – продолжал лорд Джон. – Не стану изменять своей привычке говорить о мертвых плохо и признаюсь, что он вызвал у меня острую неприязнь. Местное медицинское светило, бывшее тогда в большой моде, soi-disant8 джентльмен, фатоватый, зато с густыми усами… Да, я был и остаюсь снобом. Этот хлыщ умудрился попасть в фавор к старой карге, и она оставила ему солидный куш своего весьма значительного состояния – больше, чем племяннице. У меня нет доказательств, что врач об этом знал, но я не вижу иного объяснения его нечеловеческой снисходительности. Он назначал ей лекарства, сочувствовал, навещал, льстил, поддакивал – бог знает чего он только ни делал, даже обедал с ней. Кстати, когда старуха умерла, он тоже находился за столом.

– О, – произнесла гостья, беря бокал обеими руками и рассматривая свои покрытые лаком ноготки. – Так она умерла?

– Скончалась в том самом кресле, которое занимает дама средних лет с нервными руками.

– Вы очень наблюдательны, – отметила его спутница.

– Иначе я не оказался бы здесь снова при таких восхитительных обстоятельствах… В зеркале с купидоном мне прекрасно видно леди с нервными руками, сидящую на месте той мерзкой старухи. В тот день отвратительная карга была положительно невыносима и за обедом трижды гоняла племянницу с поручениями. В третий раз та вернулась в слезах с теткиным снотворным – старуха принимала по одной пилюле перед дневным сном. Несчастная девушка забыла про лекарство, а потом ее угораздило рассыпать снотворное по всему ковру. Они с Бенито шарили под столом, собирая крошечные таблетки, а старуха зло издевалась над неуклюжестью девушки. Затем она вообще отказалась принимать эти таблетки и с позором отправила племянницу восвояси, лишив ее обеда.

Лорд Джон коснулся бородки салфеткой, оглядел галстук и продолжал, улыбаясь воспоминаниям:

– Ввиду столь дурных предзнаменований ужин тоже начался скверно. Личному врачу была в подробностях пересказана катастрофа за ланчем. Первое блюдо было отослано обратно на кухню с обычной угрозой пожаловаться управляющему. Однако доктору удалось усмирить пожар елеем, запасы которого в нем казались неисчерпаемы. Он сказал старухе, что она не должна утомляться, успокоительно поглаживал ее клешню своей большой холеной рукой и хамил официантам за двоих. Он сходил за новым лекарством, рекомендованным к приему после ужина, и лично положил пакетик с порошком у ее тарелки. Это была замена таблеткам, которые принимала старая карга.

– Откуда вы все это знаете?

– Разве я не говорил, что старуха плохо слышала? Дополнительным мучением для несчастной девушки была необходимость кричать свои ответы в слуховую трубку. Как многие глухие, ее тетка имела привычку изъясняться криком без каких-либо интонаций; всему залу приходилось слушать их разговор во всех подробностях. Ужин получился крайне неприятным – я и сейчас словно вижу и слышу их стол. Маленький белый пакетик с порошком лежал справа от старухиной тарелки. Племянница, нервно крошившая свой ломтик хлеба дрожащими пальцами, ничего не ела. Медицинское светило говорило, не закрывая рта. К супу они пили красное вино, а затем Бенито принес шампанское – это была «Вдова Клико», сказал, как минуту назад: «Вино достаточно охлаждено», – и налил немного в бокал старухи. Та пригубила и заявила, что шампанское не холодное. Началась новая безобразная сцена. Старуха выкрикивала оскорбления, доктор ее поддерживал и успокаивал. Им принесли новую бутылку в ведерке со льдом. Наконец Бенито разлил «Клико» по бокалам. Девушка, почти не притронувшаяся к своему шампанскому, дождалась сварливого вопроса, не для того ли тетка тратит по тридцать шиллингов за бутылку вина, чтобы племянница воротила нос. Тогда несчастная залпом выпила полбокала. Пили все трое. Чары «Клико» подействовали даже на старую ведьму: она стала тише. Я не смотрел больше в зеркало с купидоном, заглядевшись в глаза своей визави.

Гостья лорда Джона поглядела на его усталое старое лицо, освещаемое воспоминаниями, и слегка улыбнулась.

– И это все? – спросила она.

– Нет. Когда я снова взглянул на тот стол, им уже принесли кофе. Медицинское светило собственноручно высыпало порошок из пакетика в чашку старухи. Она выпила кофе и начала возмущаться по поводу вкуса. Мы уже приготовились к новой сцене, когда она вдруг заснула.

– Что? – воскликнула гостья.

– Она крепко заснула, – повторил лорд Джон. – И умерла.

Леди с нервными руками поднялась из-за стола и, медленно пройдя мимо, вышла из ресторана.

– Не сразу, – продолжал лорд Джон. – Спустя два часа в своем номере наверху. Три официанта вынесли ее из этого зала. Помню, рот у нее был открыт, а лицо одутловатое, с буро-фиолетовыми пятнами.

– Отчего же она умерла?

– Модное светило оправдывалось на следствии, что у покойной было слабое сердце.

– Но вы в это не поверили? Вы думаете, личный врач отравил ее кофе?

– О нет. Блюдя свои интересы, он попросил отправить кофе и остатки порошка на анализ. Экспертиза обнаружила лишь очень умеренное содержание бромидов.

– Тогда… Я уверена, вы что-то заподозрили. Значит, отравительница – племянница? Шампанское?

– Нет, между ними сидел доктор. Однако мне вспомнился инцидент за ланчем, когда таблетки снотворного раскатились по ковру.

– Но девушка их собрала.

– А ей помогал Бенито. Во время скандала из-за шампанского