Огоньки на воде - Тесса Морис-Судзуки

Глава 11

Вида Виданто смотрела в закопченное окно поезда – далеко на горизонте проявлялись вершины гор. Так было и в ее детстве, в другой эпохе и в другом мире. Кто первым увидит горные вершины за облаками? В эту игру они всегда играли с младшей сестрой Фумико. Раньше в этом соревновании участвовал и старший брат, Хадзимэ – до того, как пошел в кадетскую школу, а потом и в армию. Вида до сих пор помнила, с каким восторгом они играли в эту игру, вырвавшись из токийской духоты и скуки на лето в Каруидзаву.

Как только в поле зрения появлялись горы, их няня доставала корзинку для пикника и раздавала им рисовые клецки, чашки холодного пшеничного чая и по блестящему красному яблоку. Это был тот миг, когда они наслаждались полной свободой и могли забыть о том, что, едва приедут в загородный дом и встретятся с отцом, их снова ждет жесткий тюремный режим. Каждая минута распланирована. Нельзя тратить время впустую. Никакого безделья, никаких праздных мечтаний. Уроки каллиграфии, укладка цветов, уроки тенниса, уроки стрельбы из лука; семейные прогулки, когда дети молча идут за отцом, а тот каждый день ведет их, как ретивый сержант, по одной и той же скучной дорожке через лес. От них требовалось вести дневник и заносить туда восторженные впечатления от прошедших событий, перечислять свои спортивные достижения – эти записи отец в конце лета зачитывал вслух всем собравшимся.

Наверное, именно тогда, порой думала Вида, я впервые узнала, что такое двуличность.

Сегодня Вида купила на токийском вокзале ланч в пакете, но аппетита не было, и она осилила лишь несколько ложек риса. Ее Тенечек, как она любила его называть, сидел в дальнем конце вагона, и ей стало интересно, что он будет есть на обед. Впервые она заметила молодого человека около недели назад, когда он слонялся возле ее дома, а потом неловко нырнул в дверной проем, чтобы не столкнуться с ней, когда она выходила из соседнего магазина. Худощавый, всегда в одной и той же поношенной студенческой тужурке – его присутствие хоть и было странным, но скорее забавляло ее, нежели пугало. Кому так интересна ее жизнь, чтобы все время держать ее в поле зрения? У нее даже возникало искушение просто подойти к молодому человеку и заговорить с ним, но что-то подсказывало ей: это будет неразумно. Лучше пусть наблюдает за ней и думает, что она ничего не замечает.

На станции Каруидзава шансы Тенечка были равны нулю. Это пристанище в горах за последние двадцать лет изменилось и разрослось, но всё здесь она знала как свои пять пальцев. У выхода со станции ждал автобус до отеля «Мампей»; она забралась в него, заняла место у самого входа и терпеливо дождалась, когда Тенечек, укрыв лицо газетой, сел в автобус и пробрался на заднее сиденье. Как только водитель завел мотор, но еще не закрыл двери, Вида выскочила из автобуса и вклинилась в толпу школьников у входа на станцию, вспомнив, как в детстве играла в прятки. Она быстро прошла через пешеходный мостик на дальнюю сторону станции, там замедлила шаг и неспешно побрела по тропинке рядом с ровными зелеными дорожками поля для гольфа. Пару раз она останавливалась – проверить, точно ли оторвалась от преследователя, и лишь потом свернула на узкую дорогу, которая вела обратно на другую сторону железной дороги.

В Каруидзаве она петляла по знакомым улочкам, высматривая памятные места. Церковь Святого Павла с остроконечной крышей и причудливым шпилем все еще была на месте, но здание, где раньше находился их любимый магазин сладостей, теперь превратилось в дорогой антикварный магазин. В детстве этот городок всегда интриговал и волновал ее. Она наблюдала за иностранцами, которые съезжались сюда, спасаясь от летней жары Токио, – женщины в модных шляпках, мужчины в хорошо пригнанных походных костюмах, – и ей казалось, что она где-то далеко, может быть в Швейцарии или Богемии. Сейчас иностранцы по большей части походили на американцев, многие в военной форме. Здания словно уменьшились в размере, и казалось, что их расположение тоже изменилось, что вызывало смутную тревогу. Разумеется, изменился не город, а она сама. Та девочка и девушка были ей еще более чужими, чем блондинки в чайных магазинах по западной моде или солдаты в форме, гулявшие по середине дорог, словно у себя дома.

До места встречи было далеко, но пешие прогулки Виду никогда не пугали. Даже теперь, когда она стала быстрее уставать и задыхаться, ей доставляла удовольствие возможность пройтись по тропке, что мимо маленькой протестантской часовни вела в лес. По обе стороны, почти закрывая свет, вверх тянулись деревья. Эти леса она любила. Наверное, именно такие чувства посещают верующих, когда они попадают в один из великих европейских соборов. Тишина, древность, проникающий сверху свет, обыденное – груда сосновых иголок, торчащие из земли грибы – вдруг становится возвышенным. Высоко в ветвях деревьев пели птицы. Да, давно она здесь не бывала.

В Китае, особенно на острове Хайнань, она научилась ходить целыми днями, до полного изнеможения, терпеть пиявок и влажные тропические ливни, переходить реки по узким гниющим бревнам, спать свернувшись калачиком на полу в углу времянки с пальмовой крышей, просыпаться под причитания женщин, оплакивавших своих погибших мужей. Тед и журналист Фергюс, которому она о своем китайском прошлом поведала лишь частично, осыпали ее неуместными комплиментами, мол, она настоящая героиня, но на Хайнане она поняла, что ее возможности не безграничны. Знай она, что ей предстоит увидеть, она никогда не стала бы играть в революционные игры в надежде изменить мир.

Некоторое время тропинка в лесу тянулась вдоль речушки, потом вышла на проселочную дорогу, которая вела к гостинице «Усуи» – месту встречи. Вида едва не прошла мимо – чуть заметный деревянный указатель перед подъездной дорожкой зарос колючками. Интересно, много ли здесь посетителей? Дорожка была узковата для машины и густо устлана сухими сосновыми иголками, заглушавшими шаги. Подходя к гостинице, все еще невидимой среди деревьев, Вида уже поняла, что скажет на встрече. Воспоминания о Хайнане помогли внести ясность.

* * *

Дверь гостиницы была открыта, но застеленный циновками коридор внутри был пуст. Окна закрыты ставнями, в здании темно.

– Добрый день, – позвала Вида. – Есть тут кто-нибудь?

Ответа не последовало, хотя ей показалось, что она слышит голоса из комнаты в дальнем конце коридора. Хозяин гостиницы, как ей сказали, был сочувствующим. Видимо, он и