Красная Москва - Валерий Георгиевич Шарапов

Никитин развернулся и молча вышел из библиотеки. На улице он остановился, вдохнул холодный воздух. Нужно было думать, анализировать, делать выводы. Но сейчас он был способен только на одно — чувствовать боль.

Варя… Его Варечка…

Как же он мог так ошибиться в человеке?

Глава 34

Крах

Никитин сел в машину и захлопнул дверь с такой силой, что водитель вздрогнул.

— На Пушкинскую, — коротко бросил он.

— К отделению, товарищ следователь?

— Нет. На Пушкинскую, двадцать три.

Машина поехала по темнеющим улицам. Никитин сидел молча, глядя в окно. В голове была пустота — болезненная, звенящая пустота. Варя… Левин… Как же так?

— Останови здесь, — сказал он, когда машина подъехала к знакомому дому. — Можешь быть свободен.

Никитин постоял немного на тротуаре, затем зашел в продуктовый магазин. Купил бутылку водки, банку тушенки, буханку черного хлеба. Продавщица с любопытством посмотрела на него — редко сюда заходили люди в шинелях без погон и петлиц.

Через арку он попал во двор старого дома, поднялся на третий этаж. Коммунальная квартира встретила его привычными запахами — капустой, керосином, чьими-то духами. Нашел нужную дверь, позвонил.

— Кто там? — раздался женский голос.

— Это я, Роза. Аркадий.

За дверью затопотали, загремели замки. Дверь открылась, и на пороге появилась полная немолодая женщина в домашнем халате. Артрит заставлял ее переваливаться при ходьбе, но лицо просияло от радости.

— Аркадий! — воскликнула она. — Боже мой, какими судьбами!

— Можно войти, Роза?

— Конечно, конечно! Проходи!

Роза Ершова работала делопроизводителем в их отделении. Тихая, скромная женщина, которая была безнадежно влюблена в Никитина уже много лет. Он знал об этом, но никогда не пользовался ее чувствами. До сегодняшнего дня.

— Что с тобой? — спросила она, увидев его лицо. — Ты такой бледный…

— Устал, — коротко ответил он. — Можно у тебя переночевать?

— Конечно! — Роза засуетилась. — Сейчас постелю, чай поставлю…

— Не нужно чая, — Никитин показал бутылку. — Лучше найди стаканы.

Они пили молча. Никитин — большими глотками, стараясь заглушить боль, Роза — маленькими, счастливая уже от того, что он рядом.

— Аркадий, — осмелилась она спросить, — что случилось?

— Женщина, — буркнул он. — Обычная история.

— Ах… — Роза понимающе кивнула. — Она тебя обманула?

— Похоже на то.

— Дура она, — сердито сказала Роза. — Такого мужчину потерять…

Никитин налил себе еще. Водка жгла горло, но не приносила облегчения.

Они проговорили всю ночь. Роза рассказывала о работе, о соседях, о жизни. Никитин слушал вполуха, время от времени поддакивая. Под утро он забылся тяжелым сном прямо в кресле.

Проснулся с тяжелой головой и горьким привкусом во рту. Роза уже встала и хлопотала на кухне, готовя завтрак.

— Доброе утро, — сказала она, входя в комнату. — Как себя чувствуешь?

— Нормально, — соврал он. — Роза, принеси бумагу и ручку.

— Конечно.

Никитин написал распоряжение об аресте Левина. Почерк слегка дрожал, но текст был четким и определенным.

— Передашь это в отделение? — попросил он. — Орлову. Скажи, что немедленно.

— Передам, — кивнула Роза. — А ты?

— Я приду позже. А у меня к тебе еще одна просьба. Надо кое за кем проследить…

* * *

Через два часа Орлов позвонил ему:

— Аркадий Петрович, мы задержали Левина. Он дома был, не сопротивлялся.

— Хорошо. Везите в отделение.

Никитин добрался до отделения к полудню. Левин уже сидел в кабинете для допросов под охраной Кочкина.

— Выйди, — приказал Никитин оперу. — Запри дверь снаружи.

Кочкин удивленно посмотрел на него, но выполнил приказ.

Они остались вдвоем. Никитин сел напротив Левина, долго смотрел на него молча.

— Семен Маркович, — сказал он наконец. — Давай поговорим начистоту.

— О чем, Аркадий Петрович?

— О том, что ты лгал мне с самого начала.

— Я не понимаю…

— Понимаешь. Еще как понимаешь! — Никитин встал, обошел вокруг стола. — Сейчас мы пересмотрим все твои поганые делишки. И начнем со штрафбата. За что ты туда загремел?

Левин побледнел и сказал сквозь зубы негромко, но твердо:

— Я искупил свою вину кровью. Я честно воевал.

— Искупил?! — вдруг закричал Никитин и грохнул кулаком по столу. — Какую вину ты искупил? А последние свои грешки искупил? Или что-то еще осталось не политое твоей поганой кровью?!

Никитин резко ударил Левина в живот. Тот согнулся, закашлялся.

— Зря вы так, Аркадий Петрович…

— Очень даже не зря! — Никитин вернулся за стол. — Давай снова и начистоту. Кто в тебя стрелял?

— Я уже говорил. Неизвестный. Из леса.

— А пуля где? Та самая пуля, которая якобы тебе ладонь пробила? После встречи с твоей ладошкой куда она дальше полетела?

Левин сокрушенно покачал головой, вздохнул и, кажется, едва усмехнулся.

— К стене она полетела.

— Правильно. К стене. Аки шмель майский. И по всем законам физики должна была об эту стенку тюкнуться своей глупой свинцовой башкой. Так ведь, любезнейший Семен Маркович?

— Не так, — возразил Левин. — Она своей глупой свинцовой башкой тюкнулась в самовар, стоящий на буфете. В его пузатый бочок.

Никитин склонил голову. На его лице отразился неподдельный интерес.

— Ну-ка, ну-ка! Любопытная версия. И чем же эта встреча закончилась? Пробила самовар насквозь?

— Опять ошибаетесь, Аркадий Петрович. Пуля отрекошетила от него, оставив приличную вмятину, и прямым ходом залетела прямо в печь. Самоварчик при случае можете осмотреть. Там, знаете, след такой…

— А-я-яй, какая коварная и самовольная пуля! — покачал головой Никитин. — И что ж она, бедненькая, до сих пор там в печи и лежит в одиночестве?

— Да, так и лежит, — подтвердил Левин. — Вот только в тот вечер часом ранее я растопил печь. Знаете, так щедро, до гудения. И пуля, угодив в раскаленную печь, наверняка расплавилась. Вы там в золе не искали? Нет? Мелкие свинцовые шарики, как мышиные какашки, при большом желании можно найти…

Никитин в ярости ударил кулаком по столу.

— Хватит разыгрывать спектакль!! — рявкнул он. — Начнем с самого начала.

Левин замолчал, опустил голову.

— Твоя должность до того, как ты попал в штрафбат?

— Начальник полевого торгующего отряда, — ответил Левин. — Сокращенно — ПТО. Я руководил мобильными торговыми точками на передовой.

— По какой статье стал штрафником?

— Махинации с продовольствием. Статья 58–3 УК РСФСР, саботаж. Но свою вину я искупил кровью, моя судимость погашена.

— Молчать! — перебил его Никитин. — Теперь я буду решать, погашена она или нет. Мы еще разберемся, как ты воевал.

Следователь быстро подошел к Левину, склонился к его лицу и, пронзая своим взглядом его глаза, горячо зашептал:

— А потом ты мне расскажешь, как так получилось, что пуля залетела из леса в кухню, а осколки стекла вылетели из кухни наружу…

Он выждал паузу, не сводя глаз с лица Левина.

— Но самое интересное, — медленно добавил