Видеть — значит верить - Джон Диксон Карр

– Миссис Проппер звонила майору. Вы что, не слышали, как я кричу под окном?

– Н-нет… Так это вы шумели?

– Где? Когда?

– П-примерно двадцать минут назад. После того, как Вики приняла снотворное и уснула. Я тоже пыталась уснуть, но до смерти испугалась. На первом этаже будто упало что-то тяжелое. Я с-сходила посмотреть, но было очень страшно, и я тут же убежала назад в комнату.

– Продолжайте. Что-нибудь еще?

Энн, крепко прижав ладони к раскрасневшимся щекам, взирала на Кортни глазами, полными невыразимого ужаса. Очевидно, ее сознанием завладела единственная мысль.

– Вы, – сказала она после паузы, – подумали, что я….

– Ей-богу, я сам не знаю, о чем подумал! Там, внизу, сидит Хьюберт Фейн с пробитой головой. В этом доме что-то происходит. Погодите! Простите, что погорячился! Быть может, Фейн не так уж сильно пострадал. Я…

Чтобы не упасть, Энн схватилась за изножье кровати, но сумела указать на шприц.

– Я… я вернулась сюда. Знала, что не усну, и просто ходила из угла в угол. Наконец решила принять снотворное Вики. Подошла вот сюда, – она указала на прикроватный столик, – и собиралась взять коробочку, но тут увидела на столе этот… шприц. Прежде я его не замечала. Быть может, врач делал Вики какой-то укол? Несомненно! Вы же не думаете…

– Как долго вас тут не было?

– Пару минут.

Двадцать минут назад. Двадцать минут назад. Двадцать минут назад. Губы Вики Фейн конвульсивно подергивались. Громко тикали часы.

Не думая о струйках воды, стекавших с макинтоша, и мокрых отпечатках подошв на ковре, Кортни подошел к постели и поднял шприц для подкожных инъекций, после чего выудил из кармана платок и до упора надавил на поршень. С кончика иглы на ткань упала капля воды – или вещества, похожего на чистую воду.

Кортни осторожно коснулся ее языком. Несмотря на микроскопическое количество жидкости и наличие в ней спирта, вкусовые сосочки обожгло интенсивной горечью. Кортни немедленно стер каплю с языка и объявил:

– Снова стрихнин.

– Вы уверены?

– Я не врач, но ошибиться практически невозможно. Если это стрихнин и его ввели прямиком в кровоток… Весьма вероятно, что на сей раз ее не спасти. Так, спокойно!

Энн сильно задрожала, словно это не Вики, а она стала жертвой отравления. Время неумолимо мчалось вперед, и остановить его они не могли.

– Я в норме, – ровно произнесла Энн, запахнула халат и твердо взглянула на Кортни. – Что будем делать?

– Знаете телефон доктора Нисдейла?

– Девять-семь-ноль-один. Это наш семейный врач.

– Я спущусь и позвоню ему, а вы бегите к миссис Проппер и Дейзи. Как отыщете их, скажите, чтобы приготовили… Нет, черт возьми! Если яд ввели с помощью укола, рвотное не поможет! – в смятении воскликнул Кортни. – Господи, понятия не имею, что делать, пока не приедет врач. Ни малейшего понятия! Как бы то ни было, бегите. Живо!

– Хорошо, – спокойно согласилась Энн. – Но запомните: отныне я с вами не разговариваю.

Спорить было некогда. Не сомневаясь, что номер вот-вот забудется, а потому приговаривая: «Девять-семь-ноль-один, девять-семь-ноль-один», Кортни бросился на первый этаж.

Где же телефон? Стоп. Все неоднократно упоминали, что он в дальней гостиной. Кортни совершенно не хотелось вновь оказаться один на один с дядей Хьюбертом – вернее, жутким объектом, что сидел с «Тэтлером» на коленях и струйкой засохшей крови, тянувшейся под воротник, – но других вариантов не оставалось.

Телефон стоял на круглом столике у окон, откуда до Хьюберта можно было дотянуться рукой. Дрожащим пальцем Кортни набрал номер. Получилось с первого раза. Не отводя глаз от телефона, он присел на краешек стула. Казалось, гудки длятся целую вечность. По истечении минуты, показавшейся Кортни нескончаемой, в трубке раздался голос доктора Нисдейла.

Узнав, что случилось, врач разразился чудовищной бранью.

– И еще, – добавил Кортни, – будьте готовы оказать помощь человеку, которого, по всей видимости, ударили по затылку.

– Приятель, вы там что, совсем сдурели?

– Нет-нет! В дом проник какой-то безумец. Просто сделайте, как я прошу. Кстати, доктор!

– Чего еще?

– Если стрихнин ввели подкожно, что я могу сделать до вашего приезда?

– Ничего. И я, наверное, тоже. До свиданья.

С этими словами доктор бросил трубку.

Кортни сжал руками пульсирующую голову. Если не считать гула стихии за открытым окном, в доме стояла полная тишина. Дождь промочил шторы и усеял паркет продолговатыми каплями, похожими на сверкающие иглы.

Обернувшись, Кортни взглянул на тело на диване и испытал, пожалуй, самое сильное потрясение за тот вечер. Хьюберт не шевелился. Он сидел в прежней позе, но теперь его глаза были широко раскрыты, а взгляд устремлен прямо на Кортни.

Их разделяло каких-то шесть футов.

– Здравствуйте, – любезно произнес Хьюберт слегка заплетавшимся языком. – Как видно, я уснул, что крайне странно. Крайне странно.

Глава девятнадцатая

Надо признать, Хьюберт Фейн был не в себе. Кортни понял это, оценив выражение его лица.

Ему вспомнился друг, перенесший сотрясение мозга после удара головой о дверь железнодорожного вагона. Сперва он потерял сознание, но тут же пришел в себя и принялся заверять окружающих, что с ним все в порядке, после чего отправился по своим делам, а несколькими часами позже снова лишился чувств.

Хьюберт, до нелепого опрятный, если не считать струйки засохшей крови на лице, моргнул и потрогал лоб.

– Крайне странно, – повторил он тем же благостно-полупьяным голосом. «Тэтлер» соскользнул на пол. – Я, знаете ли, не в состоянии вспомнить…

– Не шевелитесь, сэр!

– Позвольте спросить, мистер Кортни, как вы здесь оказались? И не могли бы вы оказать мне услугу эстетического свойства – а именно снять этот весьма неказистый плащ, а заодно и шляпу?

– Послушайте…

– С головой и впрямь творится нечто неописуемое. Боли нет, но ощущения весьма диковинные. Не припоминаю, чтобы после ужина я переусердствовал с бренди.

– Кого… – спросил Кортни, чувствуя сухость в горле, – кого вы последним видели в этой комнате, мистер Фейн?

На лицо Хьюберта легла тень легкого удивления.

– Кстати говоря, – ответил он, осторожно ощупывая лоб кончиками пальцев, – вот еще одна загадка. Не припоминаю, как я здесь оказался. Последнее, что отчетливо помню, – это как сижу в библиотеке и читаю вечернюю газету. Эта комната не вызывает у меня ассоциаций столь приятных, чтобы появилось желание проводить здесь время. Пожалуй, мне будет полезно сходить умыться. Да-да, я просто обязан сходить и умыться.

– Сядьте, мистер Фейн! – воскликнул Кортни, когда Хьюберт встал, но тут же зашатался на длинных тонких ногах. – Не двигайтесь! Оставайтесь на месте! Вы ранены!

– Я… что?

– Вы ранены.

– Ну что за глупости, любезный сэр! – вежливо молвил Хьюберт и упал ничком.

Не понимая, как быть, Кортни в отчаянии огляделся по сторонам – и как раз вовремя, чтобы увидеть, что на него смотрит еще один человек.

В открытом окне за беспокойными, иссеченными дождем шторами виднелись голова и плечи сэра Генри Мерривейла, укутанного в прозрачный клеенчатый дождевик с натянутым на шляпу капюшоном, а если добавить свирепый взгляд из-под запотевших очков, станет ясно, что слабонервным это зрелище не предназначалось.

– Что здесь происходит? – осведомился Г. М. – Кто поставил лестницу?

– Это я. Надо было как-то забраться в дом. – Кортни едва не завопил от радости – такое он испытал облегчение. – Входите! Говорите, что делать!

– Гм… Я думал… – Г. М. умолк, повел носом и многозначительно указал пальцем на Хьюберта Фейна. – А с ним что случилось?

– Это вы мне скажите.

Г. М. с трудом сумел протиснуться в окно, после чего запутался в шторах и едва не сорвал их с карниза, а затем спрыгнул на пол с грохотом, от которого содрогнулся потолок, и, оставляя за собой мокрый след от развевающегося дождевика, подошел к дивану и склонился над бесчувственным телом.

– Сотрясение, – заключил он, осмотрев Хьюберта Фейна. – Причем серьезное. Что за чертовщина?!

– Забудьте о нем! – выпалил Кортни, что было не очень-то вежливо по отношению к дяде Хьюберту. – Ступайте наверх. На миссис Фейн совершили очередное нападение. Убийца вколол ей дозу стрихнина, и доктор Нисдейл говорит…

За спиной у сэра Генри загремели ботинки: в комнату спрыгнул Мастерс, а за ним инспектор Агню, и оба стали отряхиваться, подняв вокруг себя облачко мелких брызг. По паркету растеклись сверкающие лужицы дождевой воды.

– А что, в этом доме не принято впускать гостей по-человечески? – гневно вопросил Мастерс. – Последние десять минут мы только и делали, что колотили в дверь.