Видеть — значит верить - Джон Диксон Карр

– Значит, полисмены обо всем рассказали, – выдохнула Энн.

– Ну… Да. И еще мне показалось, что у того грейпфрута был странный привкус.

– Ты уверена, что яд находился в грейпфруте?

– Да. Мне никто не подсказывал. Я сама им подсказала. В смысле, полисменам. Видишь ли, у меня сохранилась ложка.

– Ложка?

– Да. По случайности. Та самая, что лежала на подносе с грейпфрутом. Поднос Дейзи унесла, а про ложку забыла. Парой минут позже я заметила ее и положила на туалетный столик. Собиралась отдать ее Дейзи, когда та принесет чай. Но потом скверно себя почувствовала, и все вылетело из головы. Все это время ложка пролежала на туалетном столике. Я только что отдала ее инспектору Мастерсу. Он говорит, что если на ней обнаружат следы стрихнина…

Кортни не стал спрашивать, помнит ли она, кто принес грейпфрут. Вернее, кто тот единственный человек, имевший возможность отравить ее стрихнином.

Вне всяких сомнений, Мастерс и Г. М. тоже не затрагивали эту тему.

– Ты начинаешь волноваться, Вики, – сказала Энн. – Перестань. Прошу, ложись. Будь умницей.

Вики расслабилась и признала с кривой усмешкой:

– Да, мне велели поменьше говорить. Таковы рекомендации врача. Но ты же заночуешь у меня, Энн?

– Ну конечно. Схожу домой, соберу вещи и вернусь.

– Буду страшно признательна. Как понимаешь, бояться нечего. Просто не хочу оставаться одна. И еще мне… снятся сны.

– Понимаю. Пойдемте, Фил.

Снова интуиция?

На западе опять блеснула молния. Быть может, это было влияние жаркого дня с его гнетущей атмосферой. Прощаясь с Вики, Фил Кортни вновь ощутил дурное предчувствие, впервые давшее о себе знать, когда он стоял за дверью на балконе. Вот только теперь оно стало сильнее. Близилось что-то недоброе.

Позже он вспоминал эту сцену, прохладную руку Вики в своей ладони, дрожащие на легком ветру шторы цвета пыльной розы и чувство, что в комнате сделалось чуть темнее. Вики отвлеклась на далекие отблески за окном.

– Зарница, – сказала она.

– Да, – подтвердила Энн. – Зарница. Пойдемте, Фил.

Глава семнадцатая

Начался ливень.

– Значит, никто не станет спорить, – подытожил сэр Генри Мерривейл, – что виновным может быть только один человек?

В полицейском участке, в кабинете Агню, Мастерс, Г. М. и сам хозяин помещения придвинули стулья к письменному столу, где небольшими группами лежали разнообразные предметы и официальные формуляры. Последними здесь появились ложечка и соответствующий рапорт лаборанта, где значилось, что в оставшемся на ней грейпфрутовом соке обнаружена одна пятнадцатая грана C21H22N2O2, или, говоря проще, стрихнина.

Дождь хлестал по окнам и журчал в водосточном желобе. Было без малого десять вечера.

– Все согласны? – осведомился Г. М.

– Определенно, – кивнул Агню.

– Ну, пожалуй, – со свойственной ему осторожностью признал Мастерс.

– Отлично. В таком случае почему, во имя бобов святого Игнация, все сидят сложа руки? Заполняйте ордер, и пусть старший констебль его подпишет. Поверьте, тянуть время совершенно незачем, и наш приятель слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе.

Мастерс потер подбородок.

– Мы защищаем эту девицу, – настаивал Г. М. – как только можем. Разве что полисмена к ней не подселили…

– Как это не подселили?! – сердито проворчал Мастерс, оскорбленный до глубины души.

– Этому пора положить конец. Надо что-то делать, и чем быстрее, тем лучше.

Инспектор Агню взял ложечку и постучал ею по столу.

– Не кажется ли вам, сэр, – спросил он, – что виновный подстроил все так, чтобы мы пришли именно к этим выводам?

Г. М. обдумал услышанное.

– Не вижу, как такое могло произойти, сынок. Эту тему не поднимали – по крайней мере, ни я, ни Мастерс, – и главный свидетель готов ответить на любые вопросы. Мастерс, говорите: что вас не устраивает?

– Все звучит очень складно, сэр, но стоит ли горячиться? – усомнился настырный инспектор. – Признаю, что человек, о котором идет речь, действительно виновен. Господи, этого нельзя отрицать! Нас одурачили невинным лицом и актерской игрой, причем сделала это такая гадина, какой я в жизни не видел!

– Здесь вы правы, – согласился Агню, погруженный в безрадостные мысли.

– Ну хорошо! – согласился Мастерс. – Дело крепкое. Но следствие не завершено. – Он постучал пальцем по стопке документов. – Мотив доказан, и это хорошо. Здесь, – он указал на формуляр, – свидетельство аптекаря Льюиса Л. Льюиса, что еще лучше. А здесь, благодаря блестящей административной работе инспектора Агню, – продолжил Мастерс, свято веривший, что с местной полицией лучше дружить, а не ссориться, – у нас свидетельство о приобретении ножа в Глостере, и это попросту замечательно.

Он показал всем нож, которым убили Артура Фейна. Если не присматриваться, кинжал действительно походил на резиновый.

– Продавец готов опознать покупателя. Здесь наш приятель совершил досадный промах. Но так всегда бывает. Сколько ни умничай, непременно проколешься.

Положив нож на место, Мастерс взял служебный целлофановый пакет со следами белесого порошка.

– Место, где мы обнаружили это вещество… Высший класс! Скажу – и присяжные подтвердят мои слова, – что это ключевая улика. Но следствие не завершено, сэр. Сказать: «Заполняйте ордер» – проще простого, но мы не можем его составить, а констебль – подписать, пока не выясним, как подозреваемый сумел подменить этот треклятый нож на глазах у такого числа свидетелей.

– Ах вот вы о чем… – индифферентно пробурчал Г. М.

Не сдержавшись, Мастерс отодвинулся от стола и передразнил:

– «Ах вот вы о чем»? По-вашему, это не имеет значения?!

– Разумеется, я так не считаю. Но не вижу здесь ничего необъяснимого.

– Да ну? В таком случае объясните, как это произошло – с практической точки зрения, – и тогда моргнуть не успеете, как наш приятель загремит в каталажку. Что до отравленного грейпфрута – да, здесь все проще простого, в полном соответствии с нашими рассуждениями. Но с кинжалом я всю голову сломал и не стыжусь в этом признаться!

– Ну же, сынок, пораскиньте мозгами! – огорченно воззвал к Мастерсу Г. М. – Я-то думал, вы давно разгадали эту загадку. Особенно с учетом произошедшего в той комнате. Вы все слышали, но так ничего и не поняли. Не забывайте, что человеческое зрение – и чувство времени – выкидывает фокусы, достойные описания в книге Джона Данна[10].

– Проклятье! Хотите сказать, что все в той комнате ослепли? Все, кроме одного?

– Нет-нет. Гляньте сюда. Чем рассказывать, я лучше покажу, как все было, – конечно, если вы не против снова посетить дом Фейнов.

– Меня это устраивает, сэр! – объявил Мастерс с глубоким вздохом, полным злорадного удовлетворения.

– И меня, – добавил Агню.

– Отлично. Так и знал, что вы захотите все увидеть. Поэтому попросил, чтобы шофер Адамса… – Г. М. умолк, широко открыл глаза и затем прищурился. – Чтоб меня! Адамс! И юный Кортни!

– Что с ними не так?

– Юнца я не видел с тех пор, как мы отправили его и девицу Браунинг навестить миссис Фейн. Но я сказал, что вечером, как обычно, буду в прекрасной форме для диктовки, и велел, чтобы ровно в девять Кортни ждал меня в доме Адамса. Он ушел под проливным дождем, а сейчас уже начало одиннадцатого. Пожалуй, мне предстоит объясниться.

– Так вот же телефон, – раздраженно заметил Мастерс. – Звоните и объясняйтесь.

Телефон находился на столе, на подвижной полочке из скрещенных металлических реек. Г. М. взялся за трубку, хотя его взгляд рассеянно блуждал по предметам на столе Агню, с гипнотической четкостью подсвеченным лампой с зеленым абажуром. Среди этих предметов был резиновый кинжал, кинжал настоящий, ложечка, а также столбики чисел на еще одной улике, не менее важной, чем остальные.

– Наверное, в доме Фейнов уже легли спать, – продолжил Мастерс, забирая с вешалки дождевик, – но скажу прямо: чтобы беспрепятственно посадить кого-то за решетку, я не постеснялся бы разбудить даже заместителя комиссара столичной полиции. Если…

Но тут его прервали.

– Гос-с-поди! – взревел сэр Генри Мерривейл и отодвинул стул с омерзительным скрежетом ножек по дощатому полу, напоминавшим скрип мелка по грифельной доске. Оба полисмена подскочили от неожиданности. Устремив взгляды на сэра Генри, они обнаружили, что тот рассматривает столешницу с видом человека, в приступе белой горячки заметившего, как по стене шествует очередной паук.

– «Одержимый, – сказал Г. М., – или Сделка с призраком»[11]. Мастерс, не вздумайте