Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

То, что это вообще работало, было для Татьяны доказательством того, как на самом деле устроен мир. Джеймс Браун всё это время был прав. Это был мир мужчин. И Татьяна усвоила, что мужчинами движет одно. Не похоть, не жадность и даже не жажда власти.

Сила, которая действительно вращала мир, – это хрупкая, нежная и слишком легкоранимая снежинка – мужское эго. Именно оно заставляло народы воевать, солдат – на поле боя и мужчин – в женскую постель.

Оба варианта прикрытия сработали, но высшее руководство предпочло вариант с бесплатным переводчиком. Он был дешевле, но и эффективнее.

Оказалось, что влиятельных мужчин гораздо сильнее возбуждает женщина, которая разорилась, чем та, у которой уже есть все, что она хочет.

Вариант «трофейной жены» использовался для операций, где доступ к цели требовал наличия богатства или статуса, чтобы быть правдоподобным.

Как и все государственные учреждения, ГРУ было бюрократией.

И, как и вся российская бюрократия, она имела колоссальные масштабы.

Он был громоздким, как танк Т-34. Он не отличался ни манёвренностью, ни реакцией, ни изобретательностью.

В университете Татьяна слышала споры о том, на кого больше похожи Толстой, Сталин и Россия – на ёжика или лису. Лиса знала многое. Ёж знал только одно, но знал хорошо.

Татьяна задала тот же вопрос спецслужбам.

ЦРУ было лисой. МИ5 была лисой.

ГРУ было ежом, и независимо от того, насколько изощренными становились его противники, независимо от того, насколько большим технологическим разрывом они обладали, они никогда не смогли бы отрицать простой факт, который русские усвоили давным-давно.

Что по своей сути жители Запада не были готовы к войне.

Они никогда не смогли бы стать настоящими воинами, потому что в глубине души они все еще цеплялись за обещание мира.

Они жили так, словно эти барбекю на День памяти, эти индейки на День благодарения, эти рождественские подарки под ёлкой что-то значили. Как будто они были реальны и будут существовать вечно. Как будто все эти причудливые, привычные удобства каким-то образом защищали их от реальности мира.

Они были рабами своих заблуждений, как и любой советский аппаратчик.

Когда они рассказывали своим детям о Санта-Клаусе, те верили в то, что они рассказывали.

Они потакали своей слабости. Они наслаждались ею.

Они наслаждались своей жизнью и хотели ее сохранить.

И это заставило ГРУ сосредоточиться на борьбе с компроматом.

Потому что мужчины, правившие Западом, спали с закрытыми глазами. Они спали как младенцы. Они потеряли бдительность. Они больше боялись ссоры с жёнами, чем ужасов, которые могли принести враги к их порогу.

Отсюда и списки иностранцев, заслуживающих внимания, насчитывающие тысячи имен.

Россия знала, что не сможет победить в небе, не сможет победить в океанах, не сможет победить в космосе, поэтому она победила в спальне, в туалете, в борделе.

Россия знала, что какой бы передовой ни стала ее армия, фотография генерала, по уши влюблённого в русскую шлюху, остановит его так же, как сибирская зима остановила Наполеона, вермахт и всех остальных, кто когда-либо думал, что сможет вступить в нее и победить.

24

Игорь Аралов стоял у окна своего кабинета, выпуская сигарный дым в стекло. За окном строили новый торговый центр, и рабочие сновали по стройке, словно муравьи.

Оттуда, где он стоял, были видны недавно построенные офисы KPMG, Ernst & Young и Norton Rose. Им было мало того, что они выиграли войну.

Теперь они пришли, чтобы воздвигнуть памятники на пепле побежденных.

Даже немецкие фирмы возводили ослепительные новые башни, сверкающие здания, превосходящие всё, что когда-либо видела Москва. AEG, IG Farben, ThyssenKrupp — те самые компании, благодаря которым вермахт оказался в пределах видимости Кремля. Гитлер не смог выбить дверь силой, поэтому Дума сделала это за него.

А теперь появились слухи о стоэтажном отеле, носящем имя американского президента.

В течение года исчезнет последняя часть аэродрома, включая взлетно-посадочную полосу.

Само ГРУ переместилось в современное здание, которое будет пользоваться общими услугами со штаб-квартирой французской оборонной компании.

Он сомневался, что через пятьдесят лет эта страна вообще будет существовать. По крайней мере, та, которую он защищал всю свою жизнь.

В прошлой жизни он был снайпером, и его винтовка Драгунова СВД всё ещё лежала в чехле под столом. На его счету было тридцать два подтверждённых убийства из неё.

Он подумал о том, чтобы вытащить его из кейса и прикончить нескольких строителей, увеличив тем самым свой счёт. Они разрушали страну так же уверенно, как это делал любой иностранный солдат.

Стук в дверь отвлек его от этих мыслей.

«Я сказал, что не хочу, чтобы меня беспокоили», — раздраженно сказал он своему секретарю.

«Это Тимохин», — сказала она.

Игорь обернулся. Он посмотрел на неё секунду. Её лицо ничего не выражало. Очки, родинка на щеке, тонкие губы. Она была непроницаема для его подозрений, как камень.

Она не находила радости в своей жизни и не допускала ее и в его.

И они приписали ее к нему на постоянной основе.

Он никогда ей не доверял. Она была слишком умной. Слишком тихой. И она притворялась, что испытывает оргазм, когда они спали вместе. Никто не делает этого без умысла.

«Игорь», — резко сказала она.

«Введите его», — сказал Игорь. «Введите его. Мы не должны заставлять ждать такого важного гостя».

Её губы изогнулись. Она что-то знала.

Она ушла, и через мгновение в дверях появилась темная фигура.

«Господин директор», — сказал Игорь, оббегая стол.

Тимохин всегда был больше похож на медведя, чем на человека. Он не ходил, а тяжело ступал. Войдя в комнату, он слегка пригнулся.

Игорь отодвинул ему стул.

«Я постою», — сказал Тимохин.

«Тогда выпьем? Или сигару?»

«Это займет всего минуту».

«Конечно», — сказал Игорь, отступая.

Тимохин оглядел маленькое царство Игоря, словно помещик, спустившийся в трущобы. Место это было ему противно, негигиенично, кишело болезнями. Он ступал так, словно ковёр мог испачкать его ботинки.

«Вижу, вам все-таки удалось увидеть взлетно-посадочную полосу».

Игорь кивнул. Он не знал, садиться ему или стоять. Он отодвинул стул, но встал за ним.

«Вам здесь комфортно», — сказал Тимохин.

Его голос напоминал гортанное ворчание. Игорь предположил, что голосовые связки слишком большие.

Кабинет Тимохина находился на самом верхнем этаже, на возвышенности, среди спецназовцев и подхалимов. Игорь надеялся когда-нибудь присоединиться к ним, как только докажет всем, что продал душу.

Но до того дня Тимохин был для него