Танец теней - Яков Осканов

хищник пытался раскусить его, но не преуспел. Я невольно поморщился, представляя, какими страшными ранами было покрыто лицо несчастного. В довершении всего несколько шейных позвонков были раздроблены. Предположительно зубами зверя.

Мне не доводилось осматривать старые скелеты убитых медведем людей, поэтому я лишь строил догадки, исходя из увиденного мной характера увечий.

Положение костей позволило сделать предположение, человек умер лёжа на животе. Возможно, он пытался инстинктивно закрыться от подмявшего его зверя, или его мог перевернуть медведь.

Все остальные кости погибшего были в порядке, если не считать hallux valgus — ту шишку у основания первого пальца стопы, которая обычно возникает при плоскостопии. И тут медведь был не при чём.

Далее я приступил к осмотру скелета зверя. И сначала не нашёл ничего стоящего внимания. Я уж начал думать, что медведь пришёл в пещеру, когда человек уже умер, и раны были не прижизненными, а следствием того, что медведь грыз тело. Но было трудно понять, почему тогда умер медведь. В самом деле, не объяснять же всё невероятным совпадением, что наевшись человечиной, медведь тут же умер от старости на месте. К тому же не перезаряженная винтовка со стреляной гильзой внутри явно говорила о том, что человек стрелял и не успел перезарядить оружие для второго выстрела.

Пуля могла пройти через мягкие ткани и поразить один из жизненно важных органов или перебить крупный сосуд, вызвав внутреннее кровотечение. Так бы я и гадал, если бы при тщательном повторном осмотре не обнаружил пулю, застрявшую в одном из поясничных позвонков зверя.

Эта рана была смертельной и, несомненно, обездвижила нижние конечности медведя. Но всё же не убила сразу, хищник сумел добраться до человека.

Последним я изучил нож. Как только я рассмотрел его внимательно, стало ясно, кому он принадлежал. Незаржавленные места на лезвии были покрыты типичными для булата узорами, рукоять сделана из лосиного рога, а главное: из-под пятен ржавчины проглядывала хорошо различимая надпись, сделанная буквами в древнерусском стиле: «Ирий».

Это был один из ножей, которые упоминал профессор в своём журнале. Такие ножи были подарены всем первопоселенцам «Ирия», а также участникам первой геолого-разведывательной партии.

Скелет, лежащий в пещере, не мог принадлежать никому из геологов, так как, по известным мне фактам, первая партия вернулась в город в полном составе. Стужину он тоже не мог принадлежать, потому что у промышленника имелась коллекция превосходных ружей, и было трудно представить, чтобы он отправился на охоту с простенькой берданкой.

Оставались трое работников Ирия: Степан, Савелий и Иван. И, вероятнее всего, это были останки Степана, пропавшего первым. Савелий и Иван, как я знал, отправились в тайгу вместе. И хотя, конечно, они тоже могли погибнуть порознь, я всё же решил считать, что нашёл именно Степана, если только другая находка не докажет обратного.

На этом с дедукций было покончено. Нужно было возвращаться в Ирий, чтобы успеть до темноты.

Я некоторое время колебался, раздумывая, что делать с останками. По-хорошему, мне следовало похоронить их. Но это отняло бы немало времени. В пещере пол был каменный, могилу не вырыть. Вытаскивать кости и нести их по склону, где кончается каменная осыпь, чтобы потом закопать, казалось мне делом целого дня. Ведь я не имел при себе ни мешка, чтобы собрать разрозненные фрагменты скелета, ни лопаты, чтобы вырыть яму.

В итоге я перенёс все кости без разбору в конец пещеры, сложил их горкой под дальней стеной, рядом пристроил берданку и нож. Потом принёс снаружи достаточное количество камней, чтобы сложить невысокую стенку между полом и сходящим на нет сводом. Получился небольшой склеп. Я ничего более не мог сделать для этого несчастного. Лишь выполнил свой человеческий долг.

Конечно, здравый смысл говорил мне, что это была напрасная трата времени, но то, что я делал, не было плодом строгого мышления или высокой нравственности. Скорее это был сентиментальный порыв, движимый чем-то иррациональным, что, видимо, и именуется в нас душой.

Может быть, я видел в этом погибшем охотнике себя. Один на один с тайгой. Да и со всей жизнью. Жены и детей нет. И кто знает, что будет завтра, и не случится ли так, что ты сгинешь в борьбе с грозными силами природы, не оставив о себе следов в памяти людей?

Выходя из пещеры, я остановился, бросил последний взгляд на сложенную мной стенку и отсалютовал лежащим за ней костям. Не знаю откуда, но у меня возникла уверенность, что мне не суждено будет ещё раз побывать здесь. И с этим предчувствием я зашагал прочь, вниз к реке.

Чтобы вернуться в усадьбу, нужно было идти вверх по течению. Первым ориентиром должно было служить место водопоя, истоптанное зверями, и отходящая от него заметная тропа. Затем нужно было двигаться ещё выше по течению, к моему вчерашнему кострищу. А потом продолжить путь вдоль реки до места впадения ручья. Далее подняться ещё немного по ручью, проверить петли на зайцев и возвращаться в Ирий. В точности так я и прошёл.

С зайцами что-то не везло. Снова петли мои были пусты. Но я решил дать этому месту третий шанс. Говорят, третий раз — самый удачный. Тем более у меня с собой была подстреленная тетёрка, и очень хотелось добраться до темноты в Ирий, чтобы успеть собрать дрова для костра, на котором я планировал сварить дичь. Для этих целей была извлечена из котомки и наполнена в ручье большая фляга. Две поясные фляги поменьше также были опорожнены, вымыты и наполнены заново. Пока у меня не возникало желания попробовать воды из болотца возле усадьбы, так что водой приходилось запасаться.

По пути в усадьбу ничего примечательного не произошло. Мёртвый особняк ждал моего возвращения, уставившись на меня тёмными глазницами окон. Тишина снова облепила меня со всех сторон, как только я вышел на луг, но я уже привык к этому и не испытывал такого тягостного чувства, которое вызвал у меня Ирий в день, когда я нашёл его.

Вечер прошёл так, как я и запланировал. Тетёрка была сварена. Горячий бульон растворил мои тревоги и подарил умиротворение моему недовольно бурчащему животу. Я вспомнил, как провёл прошлую ночь, лёжа на жёстких камнях пещеры и стуча зубами от холода.

Всё же, каким бы мрачным ни казался мне особняк и его окрестности, было гораздо приятнее заснуть на диване, да ещё и сделав пару изрядных глотков превосходного коньяка на сон грядущий.

Я раскурил трубку и задумался. Нужно было решить, что делать завтра с утра. К настоящему моменту,