Танец теней - Яков Осканов

Исходя из записей, выходило, что путь туда и обратно занимал максимум двое суток. Зная немецкую педантичность профессора, можно было смело положиться на достоверность дат. К тому же охотники снабжали усадьбу дичью, а потому двигались не быстро, выслеживая зверя. Имелось и описание места: небольшая лощина меж двух холмов, с термальным источником на дне.

Я решил, что мне стоит найти это место и осмотреть, и если я не найду следов пропавших мужчин, то вернусь в Ирий и начну методично, шаг за шагом обыскивать дом и окрестности усадьбы в поисках ответов на мои вопросы.

Трубка была докурена и выбита. Я вернулся в гостиную, собрал свою путевую котомку и спустился на крыльцо, готовый отправиться в путь. Правда, сначала я пошёл к тому месту, где, как мне казалось, вчера я видел таинственный недвижимый силуэт человеческой фигуры.

Тропинки туда не было, поэтому я пошёл напрямик по выцветшему лугу: сухие стебли путались под ногами, кое-где торчали стоймя, кое-где лежали спутанными полосами. Каждый шаг отзывался лёгким эхом, отчего возникала тревожная иллюзия, будто рядом ступает кто-то ещё.

Достигнув цели, я начал внимательно осматривать землю. Но явных следов, ни человеческих, ни звериных, я не нашёл. Мне казалось, что кое-где трава примята, но утверждать с уверенностью, что это отпечаток чьей-то ноги, было невозможно.

Тогда я подошёл к краю леса. Подлесок, окаймлявший луг, был довольно густым. Я начал присматриваться к ветвям кустарников и древесной поросли, пытаясь отыскать место, сквозь которое мой предполагаемый визитёр мог вернуться в лес. Но, как и в случае со следами на траве, очевидных свидетельств чьего-то пребывания тут не было. Вроде бы там обломана веточка, а тут потревожен листовой опад. Но дать гарантию, что веточка сломалась прошлой ночью, я не мог. Да и листья мог потревожить какой-нибудь небольшой зверёк. И тоже необязательно вечером.

Я не мог поручиться, будто что-то видел, но и утверждать обратное не стал бы. Это был тупик, и не было смысла ломать голову над догадками. Если здесь кто-то был, и я ему интересен, то, скорее всего, рано или поздно этот таинственный гость себя обнаружит. А пока нужно отправляться на восток, как и было задумано.

День был погожим, и, как обычно, по мере удаления от Ирия из души уходило ощущение тоски и подавленности. Настроение у меня стало приподнятым. Тревога, вызванная вечерним происшествием, прошла, а само происшествие в свете тёплого прозрачного утра казалось игрой рассудка, утомлённого одиночеством и тленом, царившим в усадьбе.

Я вышел на одну из звериных троп, которая вела на восток, лишь немного отклоняясь к югу. Идти по ней было удобно, и можно было неспешно любоваться красотой летнего леса.

Лучи солнца простреливали густые кроны берёз и осин, расплёскиваясь по земле золотистыми пятнами. Сквозь зелень листвы, прокладывая себе путь, тянулись к небу рыжие колонны сосновых стволов. Подлесок пестрили рябины с тяжёлыми гроздьями и черёмухи с почерневшими ягодами. На полянках догорали костры отцветающего кипрея, оставляя россыпи пурпурных искр в сочной высокой траве. Осень ещё не пришла в эти места, однако нижние листья уже тронула тонкая жёлтая кайма.

Жизнь всюду проявляла себя. Где-то в ветвях переругивались хриплыми голосами сойки, словно торговки в воскресный день на рынке. Неподалёку слышалась дробь дятла. Бурундук, недоверчиво сверкнув в мою сторону бусинками глаз, спрятался за поваленный ствол от греха подальше. Пару раз на тропе мне попадались следы косуль.

Я шёл не спеша. Черника уже поспела и в изобилии росла в прогалинах. Спелые ягоды окрасили пальцы в тёмный фиолетовый цвет, но это никак не отбивало у меня желания подкрепиться таёжным лакомством.

Несколько раз мне встречались грибы. Я собрал несколько крупных подберёзовиков, немного маслят и рыжиков и уложил свои находки в котомку.

Чуть позже тропа привела меня в низину. Лес расступился, а в прогалине оказалось живописное озеро, поросшее по берегам ивняком. У кромки воды тянулись заросли рогоза. Его похожие на сигары початки напомнили мне, что пора сделать привал и перекурить.

Я собрал охапку сухого валежника и срезал несколько тонких веток для подвеса. Повозился с разведением огня: щепа сперва чадила, потом нехотя занялась, и лишь после нескольких тонких сухих веток языки пламени заплясали увереннее. Вскоре мой котелок уже висел над костром, и в нём закипала вода. Я размешал гороховую муку, бросил горсть грибов, посолил, добавил сушёной зелени. Запах варева — землистый, тягучий, с грибной горчинкой — приятно щекотал ноздри.

Походный суп вышел нехитрый, но сытный. Горячая похлёбка согрела изнутри и сняла усталость. Я поел не торопясь, вытер ложку, ополоснул котелок и отставил их в сторону. Потом привалился к толстому стволу старой ивы, подложил под голову котомку и закурил трубку. Дым тянулся ленивыми струйками и смешивался с запахом костра и сырости.

У озера тихо шуршал от лёгкого ветерка камыш, пару раз по водной глади расходились круги от всплеснувшей рыбы. Вверху бежали сахарные облака, неторопливо превращаясь то в животных, то в неведомые мне фигуры и образы. Солнышко пригрело меня, веки отяжелели. Я разомлел, затянулся в последний раз и, положив трубку рядом, задремал.

Спал я недолго, судя по тому, как несильно сместились тени. Скорее даже не спал, а дремал, продолжая сквозь сон слышать пение птиц и лесные шорохи.

Я встал, размялся и умылся водой из озера. Нужно было продолжать путь. Я закинул за спину котомку, повесил на плечо ружьё и зашагал наверх, выбираясь из низины.

Одолев подъем, я остановился перевести дух. Рядом росла старая, искривлённая ветрами сосна, и я вскарабкался на неё, чтобы осмотреть окрестности. Дальше, на северо-востоке, начинались увалы. Их покатые волны тянулись к сопкам в предгорьях главного хребта.

Я рассудил, что именно среди увалов и нужно искать ложбину с термальными источниками. Собственно, никаких других зацепок у меня не было, кроме упоминания в дневнике профессора того факта, что прямо перед пропажей охотники ушли на восток и должны были набрать образцы грязи из природной ванны, которую они обнаружили незадолго до того, как пропали.

Я спустился с дерева и продолжил свой путь. По мере моего продвижения к цели лес начал меняться, лиственные породы постепенно уступали место хвойным.

Стало прохладнее и темнее. Свет просачивался узкими полосами между лапами елей и пихт. Иногда попадались могучие сибирские кедры — то единичными деревьями, то куртинами по несколько деревьев (так обычно всходят кедры из забытого кедровкой тайника). Время орехов в этом году ещё не наступило, какая-нибудь неделя-другая — и можно будет поживиться.

Идти было приятно: