Динамитчик. Самые новые арабские ночи принца Флоризеля - Фанни ван де Грифт Стивенсон

Дальняя гостиная, куда проследовал Сомерсет, также претерпела изменения. Там произвели перестановки с той целью, чтобы она выглядела в точности, как спальня в меблированных комнатах. В углу стояла кровать за зелёной ширмой, а окно загораживал огромный стол с массивным зеркалом. Внимание молодого человека сразу привлекла приоткрытая дверца платяного шкафа. Чиркнув спичкой, он открыл её и заглянул внутрь. На полках лежали парики и накладные бороды, на вешалках красовались разномастные костюмы, пальто и плащи. Среди них Сомерсету сразу бросилось в глаза дорогое пальто из котикового меха. Он тут же вспомнил объявление в «Ивнинг стандард». Высокий рост постояльца, его непропорционально широкие плечи, опять же это пальто – всё сходилось…

Спичка погасла, и Сомерсет, перекинув пальто через руку, вернулся в освещённую гостиную. Там он снова с восхищением отметил изящную компоновку и благородство отделки. При виде огромного зеркала ему в голову пришла интересная мысль. Он надел пальто и, воображая себя русским князем, небрежно сунул руки в карманы. В одном из них его пальцы нащупали сложенную газету. Он вытащил её, и титульный лист словно ударил его по глазам – «Ивнинг стандард», и его взгляд тут же упал на объявление, сулившее вознаграждение в двести фунтов. Теперь всё встало на свои места. Его квартирант, уже не представлявший собой никакой загадки, повесил пальто в шкаф в тот же день, когда в газете появилось объявление.

Так он и стоял, одетый в пальто-улику и держа в руке газету, когда открылась дверь и вошёл высокий квартирант с волевым, хотя и немного бледным лицом. Чуть помедлив, он закрыл за собой дверь. Некоторое время они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Затем мистер Джонс шагнул к столу, сел и, не сводя с Сомерсета испытывающего взгляда, обратился к молодому человеку:

– Вы правы. Это за мою голову объявлена награда. И что же вы собираетесь делать?

Этот вопрос буквально поверг Сомерсета в ступор. Застигнутый врасплох, одетый в чужое пальто и окружённый целым арсеналом взрывчатки, «хозяин пансиона» онемел.

– Да, – продолжил вошедший, – это именно я. Я тот, по чьему следу в бессильной ярости и ужасе идут от дома к дому, от одного обличья к другому. Да, мой уважаемый домовладелец, теперь всё в вашей власти. Будь вы бедны, вы могли бы в одночасье обогатиться; будь вы безвестны, вы могли бы в одночасье прославиться. Вы подпоили простодушную вдову, и вот я вижу вас в своих комнатах, за которые я плачу вам звонкой монетой, где вы роетесь в моих вещах и в буквальном смысле шарите по карманам. Вы можете завершить все свои постыдные деяния одним-единственным поступком – простейшим, безопаснейшим и выгоднейшим.

Он сделал паузу, словно подчёркивая свои слова, а затем заговорил снова, на сей раз несколько другим тоном:

– И всё же, сударь, глядя на ваше лицо, я уверен в своей правоте. Я прав в том смысле, что, как бы то ни было, я имею честь и удовольствие говорить с джентльменом. Снимите пальто, сударь, оно вас стесняет. Избавьтесь от смущения, которое, слава богу, не обременяет вашу совесть. Нас всех когда-то посещали неправедные мысли, и, если вам пришло в голову выдать меня с потрохами, – это лишь мимолётная игра ума, сударь мой, которую вы не смогли бы воплотить в игру реальную, если, конечно, я не ошибаюсь в вашей высокой порядочности.

И с этими словами он улыбнулся открытой, доброжелательной улыбкой, словно любящий отец, и протянул Сомерсету руку.

По характеру своему молодой человек благосклонно принимал великодушие и не чурался чьей-либо искренности, поэтому он сразу и почти не раздумывая пожал протянутую руку.

– И вот теперь, – продолжил квартирант, – когда я жму вашу верную руку, я отбрасываю опасения и подозрения. Более того, усилием воли я изгоняю память о прошлом. Мне безразлично, как вы сюда попали. Достаточно того, что вы здесь и вы – мой гость. Присядьте же, и давайте, с вашего разрешения, отметим наше знакомство стаканчиком доброго виски.

С этими словами он достал бокалы и бутылку; они молча выпили.

– Признайтесь, – с улыбкой заметил хозяин, – что вид комнаты привёл вас в изумление.

– И верно, – согласился Сомерсет. – Однако я представить себе не могу, зачем все эти перемены.

– Это один из способов, помогающих мне выжить, – ответил заговорщик. – Вообразите меня на скамье подсудимых в вашем неправедном суде. Вообразите, как один за другим появляются свидетели, и какие разные показания они дают! Один видел меня в прежней гостиной, другой – в той, как она выглядит сейчас. Завтра или послезавтра здесь всё может измениться до неузнаваемости. Если вы любите романтические истории (как все художники), то жизнь сидящего перед вами странного человека настолько полна романтики, что соперничать с ним в этом смогут лишь немногие. Человека странного, но всё же известного. Слава моя анонимна и зловеща. С помощью неправедных средств я иду к своей праведной цели. Я стремлюсь к воцарению свободы и мира в безжалостно угнетаемой нищей стране, а пока что живу жизнью травимого зверя, используя все доступные мне средства и поистине дьявольские уловки.

Сомерсет, держа в руке бокал, рассматривал сидевшего перед ним фанатика и с неописуемым изумлением слушал его страстный монолог. Он внимательно вгляделся в лицо своего визави и отметил в нём некоторое благородство, что повергло его в ещё большее удивление.

– Сударь, – начал он, – не знаю, могу ли я называть вас мистером Джонсом…

– Джонс, Брайтман, Хиггинботам, Памперникель, Дэвиот, Хендерланд – называйте меня как угодно, – ответил заговорщик, – поскольку я в разное время носил эти имена. Но из всех мне нравится одно, которого больше всех боятся, которое больше всех ненавидят и которое заставляет беспрекословно подчиняться. Это имя вы не найдёте в справочниках и в розыскных листках, висящих на дверях почтовых и банковских контор. Подобно славному клану Макгрегоров, я с полным основанием могу заявить, что днём я безымянен. Однако, – продолжил он, вставая, – ночью мои верные соратники называют меня Зеро.

Сомерсету это имя ничего не говорило, но он учтиво изобразил на лице удивление и улыбку типа «рад познакомиться».

– Верно ли я понял, – осведомился он, – что под этим псевдонимом скрывается человек, называемый динамитчиком?

Заговорщик снова сел и наполнил бокалы.

– Именно так, – кивнул он. – В эти чёрные времена для угнетённых взошла звезда надежды, звезда динамитная. И среди тех, кто использует это вещество, несмотря на все невероятные опасности и трудности, мало столь же удачливых и успешных, как я.

Он умолк, и его лицо выразило некоторую растерянность.

– Смею предположить, – заметил Сомерсет, – что, кроме