Врата тайны - Ахмет Умит

Мне впору было расслабиться, но я почувствовала себя униженной.

– Ладно, – я показала на кольцо, – но зачем вы дали мне его?

Он посмотрел на мой палец и мягко проговорил:

– Это кольцо научит тебя истине.

– Истине? То есть я узнаю, кто поджег отель?

В его глазах мелькнуло разочарование, нижняя губа оттопырилась так, словно он не мог поверить, как я вообще могла о таком подумать.

– Знание о том, кто поджег отель, не связано с истиной.

– А с чем тогда?

Он произнес с отвращением:

– Твой приезд сюда связан с деньгами. Ты ищешь не истины на пожарище, которое устроили шайтаны, ты ищешь денег. Истина же гораздо важнее денег.

Тут я совсем запуталась в его словах и спросила открыто:

– Так что же такое истина?

Он замер и посмотрел на меня так, как обычно смотрит на ученика, старающегося разобраться в задаче, опытный учитель.

– Ты готова учиться?

– Да, готова.

На его губах снова появилась загадочная улыбка:

– Никто никогда не готов полностью. Мы понимаем, готовы или нет, только когда сталкиваемся с истиной лицом к лицу.

Что бы я ни говорила, он на все возражал! Мне стало даже тоскливо.

– Про других ничего не знаю, я лично готова, – упрямо сказала я, – будьте добры, рассказывайте.

Еще до того, как я начала говорить, в его глазах появился упрек.

– Ты нетерпелива… – И он принялся объяснять так, будто мне было сложно его понимать: – Так уж вышло, что все живые существа связаны друг с другом узами терпения. Мир вращается благодаря терпению. Потому что и солнцу, и луне необходимо время. Будь терпелива. Чтобы разгадать великие секреты, тебе нужно научиться плавать в море терпения. Секреты хранятся на дне моря терпения.

– Хорошо, я буду терпеливой, – ответила я, опустив голову, – хотя бы попробую.

Его лицо расцвело, правой рукой он погладил бороду:

– Правильно, действуй гармонично. Гармония – это красота. Гармония – это свойство воды, вода – символ покоя, вещество, в котором живут моллюски. Не будь воды, не было бы и жемчуга. Будь терпелива, и тогда ты, подобно моллюску, сможешь родить жемчужину.

Он очень странно говорил по-турецки. Его речь чем-то напоминала английский Шекспира, но звучала до такой степени органично, что, вероятно, была последней особенностью этого странного человека, на которую стоило обращать внимание.

– Не волнуйтесь, я буду гармоничной. Пожалуйста, я вас слушаю.

Он с изумлением посмотрел на меня:

– Ты слушаешь? – Он словно старался понять: – Ты думаешь, что можешь понять, что такое истина, с моих слов?

Я ответила ему абсолютно искренне:

– Откуда же мне ее еще узнать?

Он посмотрел на меня так, как будто я никогда не смогу понять, о чем он говорит.

– В словах нет истины. Это просто звуки, выходящие из моего рта. Мастера слов прошлого и будущего, как бы ни старались, не смогут объяснить нам самые простые моменты жизни, которые мы хотим понять. Они не покажут цветов, не дадут вдохнуть запах, не передадут ощущение прикосновения, не заставят услышать звук, почувствовать вкус. Они могут увидеть чудо, описать его, но не передадут того, что происходит в человеческой душе. Возможно, это свойство разума. При помощи логики, одной из трех опор разума, они могут передать тебе хорошую мысль, отправить ее резвиться в самых дальних уголках сознания, но никогда не смогут рассказать тебе о ежесекундно меняющемся человеческом духе… – Он почувствовал охватившее меня отчаяние и добавил: – Но не впадай в уныние. То, чего не могут объяснить слова, объяснит жизнь. Чтобы узнать истину, нужны не слова, а жизнь.

Я уже порядком отстала от хода его мысли, но не хотела задавать никаких вопросов, опасаясь увидеть в его глазах осуждение, критику, дидактизм. Но не спросить было невозможно:

– То есть чтобы понять все, что произошло и происходит, мне нужно просто жить?

– Да, – сказал он так, будто выносил вердикт, – тебе нужно жить.

Он посмотрел на меня и по выражению моего лица догадался, что меня по-прежнему раздирает множество вопросов, но не стал ничего добавлять, а только улыбнулся. Впервые он так улыбнулся – как улыбается ребенок, без всяких двойных смыслов, без многозначности. Этот пугающий, таинственный человек показал в улыбке маленькие белые, будто детские, зубы. Я улыбнулась в ответ, он протянул мне руку:

– Наверное, ты готова. Наверное, пришло время. Иди. Иди и живи.

Я пожала протянутую руку, и все осветилось…

16

Узри в черноте моих глаз призрак кружащегося в танце друга

Это был не свет ламп, просто солнце взошло над городом. Оно светило нежным медовым светом – таким же, как во время нашей первой поездки сюда с отцом. В этом свете чудилась непередаваемая любовь и ласка, а теплый ветер приносил с подножий далеких гор запах свежего дождя. Из сада, раскинувшегося за укрепленной деревянными палками стеной, сложенной из саманного кирпича, доносилось пение птиц. Стены всех домов вокруг тоже были из саманного кирпича – никакого цемента, и на дорогах ничего похожего на асфальт. На улице было спокойно, автомобилей не видно, у дома напротив привязаны две лошади – гнедая и белая, они непрерывно крутили хвостами, отгоняя от себя назойливых мух. Чуть дальше у стены тихо спала большая, слегка облезшая от старости пастушья собака, рядом с ней стоял ослик, сгибавшийся под тяжестью туго набитых переметных сумок. Мимо прошли неопределенного возраста мужчины в тюрбанах, рубашках без ворота и темных шароварах.

Где же я оказалась? Что случилось? Куда меня занесло? Совершенно ошарашенная, я пыталась понять, что же произошло. Мой взгляд наткнулся на дворец, окруженный внушительной стеной, на холме справа. Перед украшенными изящной резьбой воротами стоял караул из восьми закованных в полную броню стражников, сжимавших в руках копья. Что это? Сельджукский дворец? То есть это тот самый холм Алаэддина, мимо которого я проходила совсем недавно! В полной панике я огляделась по сторонам. Что произошло? Я что, оказалась в прошлом?

Ответ мне дало отражение моего таинственного дервиша, возникшее в огромном луженом подносе, прислоненном к стене лавки медных дел мастера: «У того, кто сказал, что готов к учебе, нет права на удивление». Он был прав, ловко припомнив мне мои собственные слова.

Но если я вдруг оказалась во временах Сельджукского султаната, то как же среагируют люди из прошлого на женщину, одетую по моде, которая возникнет лишь семьсот лет спустя? Что они скажут, увидев мою кожаную куртку, джинсы, сумочку? «Не бойся, – произнесло отражение бородача в луженом медном подносе, – тут