Врата тайны - Ахмет Умит

Официант насупился, но хозяин не дал ему ничего сказать.

– Делай, как велено. И чтобы никаких разборок перед моим заведением!

Парень злобно выдохнул и с тарелкой в руках зашел внутрь.

– Аллах всемилостивый, откуда эти сумасшедшие на мою голову?

Между неказистыми деревянными столиками он пошел по направлению к кухне. А я продолжала наблюдать за стариком, но его лица разобрать не могла. Он стоял спиной к ресторанчику и тихо ждал, пока ему принесут тарелку, оставшись в том же положении, когда вернулся официант. Когда же тот протягивал ему пустую тарелку, про себя, очевидно, ругая клиента на чем свет стоит, мужчина сказал:

– Послушай, парень, не думай, что ты во всем так хорошо разбираешься. Какой бы глупой ни была ситуация, оказывай должное уважение желаниям других. Хоть ты сам и не улавливаешь, но всегда есть кто-то, кто понимает истинную суть происходящего. Не считай других никчемными.

Мужчина говорил теперь спокойно и взвешенно, желая поделиться жизненной мудростью. Но его слова заставили уже давно сдерживавшего себя официанта сорваться с цепи:

– Гляньте на него, советы еще навострился тут давать! Сделал ему добро, теперь огребаю по полной. Еще и нотации разводит! – Он протянул тарелку мужчине: – Бери и проваливай! И не думай здесь еще появляться.

Старик не разозлился, только расстроенно покачал головой:

– Ты даже не понимаешь, о чем говоришь… Я ем здесь суп уже много столетий.

Да, все верно, я не ослышалась. Он так и сказал: «Я ем здесь суп уже много столетий». Бедняга, видимо, совсем поехал кукухой. Но он продолжил свою речь очень странным и очень спокойным тоном:

– Если я перестану сюда заходить, то вы совсем скоро разоритесь.

Он забрал тарелку и развернулся, но я снова не смогла разглядеть его лица. Официант уже собирался ему что-то ответить, но этот немолодой мужчина перебил его:

– Аккуратно. Не надо сейчас рот открывать и меня злить. Твоя ярость разбудит мой гнев. А тогда ни ругательств не останется, ни добрых слов, ни тебя уже не будет, ни этой забегаловки.

Официант, как и его начальник несколькими минутами прежде, внезапно отступил на шаг назад. На его лице отобразилось что-то похожее на страх. Из глаз ушел блеск, кожа будто побледнела. Он сделал еще несколько шагов назад, бросил последний взгляд на странного мужчину, развернулся и, не говоря ни слова, вошел в ресторан. Два взрослых человека, один из которых вдобавок был хозяином заведения, испугались немолодого юродивого. Он до крайности возбудил мое любопытство!

Тут он повернул голову. И я увидела черные глаза, будто с рождения подведенные сурьмой. Да, это был он, тот таинственный мужчина, которого я видела несколько часов назад в своем сне, бородатый, в длинной черной хламиде. Он посмотрел прямо на меня, на его лице не было и следа гнева, он снова выглядел человеком, который нуждается в помощи. Я с трепетом подумала, что сейчас он поманит меня за собой. Но этого не случилось. Он отвернулся, словно вообще не знал меня, и пошел прочь. Раньше он сам обращался ко мне, сейчас, похоже, наступила моя очередь обратиться к нему. Я оставила недопитый, еще дымящийся кофе и направилась к кассе. Не обращая внимания на удивленные взгляды официанта и хозяина, расплатилась и выскочила на улицу… Так, он повернул направо, значит, и мне туда. Я шла быстрыми шагами, стараясь разглядеть его в толпе на тротуаре, но среди множества людей не могла различить темной с проседью головы. Он что, перешел на другую сторону? Напротив был холм Алаэддина с парком. Но там моего бородача не было. Я ускорила шаг. Тротуар сворачивал направо, на другую улицу. Я повернула и наконец-то увидела его. Он шагал среди людей, и в его походке ощущался гнев. Я уже почти бежала, но взгляд с него не сводила. И вдруг он остановился. Обернулся. И я вновь увидела эти черные глаза, и хотя между нами было добрых десять метров, я почувствовала, что он притягивает меня к себе. В тот самый момент мои глаза ослепила вспышка. А потом все резко потемнело. Фонари, вывески магазинов, фары едущих по проспекту машин – весь свет, который был вокруг, будто оказался сметен этой вспышкой, и кругом воцарилась кромешная темнота. Пропал не только свет, но и все звуки. Голоса перебрасывающихся шутками студентов, крики толстощекого торговца сладостями, зазывавшего к себе в лавку, гром ставней, которыми закрывал витрину своего магазинчика продавец канцелярии, шум автомобилей, гул города – ничего этого больше не было. Вокруг была совершенная тишина… Я так и осталась стоять на месте, не понимая, куда мне идти и кого звать. И тогда я различила сияние. Оно настойчиво звало за собой, светилось, как маленький алмаз в груде угля или звезда на ночном небе. Я пошла прямо к нему. Как первый свет притянул к себе первого человека, так же и это сияние тянуло меня к себе. С каждым шагом эта точечка становилась все четче. Все сильнее было ее притяжение. С каждым шагом все больше возрастало мое любопытство. Я не знаю, сколько мне потребовалось пройти, чтобы оказаться рядом с ней. Она висела на месте, продолжая светить, словно ждала меня. Я поняла, что зрения моего уже не хватает, протянула к ней руку, коснулась и вдруг, как казалось, поняла, что это за свет. Моя рука прикоснулась к другой руке, жаркой, костлявой, покрытой морщинистой кожей. И тогда прозвучал голос: «Не бойся. Я принес то, что принадлежит тебе».

Да, это был его голос. Хотя я и не видела лица, передо мной снова был он. Я собралась с духом и снова протянула руку к свету. Рука моя коснулась чего-то твердого – это было похоже на теплый живой камень. Даже не видя, я поняла, что это кольцо. Серебряное кольцо с коричневым камнем. Кольцо, из которого идет кровь, как из открытой раны. Когда я его коснулась, мне стало очень хорошо, я почувствовала себя свободной и в безопасности. Я взяла его и надела на палец. И тьма расступилась.

– Никому не отдавай то, что принадлежит тебе. То, что принадлежит тебе, для других запретно.

Я подняла голову и увидела бородача. Впервые без страха и опаски я смотрела прямо ему в глаза.

– Не отказывайся от того, что принадлежит тебе, Кимья-ханым, – продолжил он, – то, что принадлежит тебе, есть часть тебя.

– Но я не Кимья, – ответила ему я.

Облака грусти застили его черные глаза.

– Я знаю, – в голосе его прорезалась боль, он словно вспомнил о чем-то плохом