Черная рука - Стефан Толти

приличная еда и добродушное общение. Ресторан специализировался на любимых детективом блюдах средиземноморской кухни Южной Италии. Он часто звонил туда, чтобы сделать заказ до своего приезда, поскольку знал: каждая лишняя минута в любом общественном месте может стоить ему жизни. К тому же у него вечно не хватало времени ждать, пока приготовят еду. Он всегда выбирал столик у стены, чтобы ни один убийца не смог подкрасться к нему сзади. В тех редких случаях, когда свободное время все же появлялось, Петрозино играл с Саулино в карты и, если проигрывал, доходил до такого исступления, что брал колоду в свои мясистые сильные руки и рвал ее. Это настолько изумляло Саулино, что он частенько просил детектива порвать карты просто так. Для некоторых итальянцев принять Петрозино у себя в ресторане, посидеть с ним за одним столом уже само по себе было честью.

Но была и другая причина, почему Петрозино выбрал Saulino’s для своих ужинов, поначалу известная только ему одному. У владельца была дочь Аделина, часто обслуживавшая столик Петрозино, лет на одиннадцать младше самого детектива. Девушка была скорее привлекательная, чем хорошенькая, с волевым носом и подбородком, с опущенными вниз уголками глаз. На сохранившихся фотографиях ее каштановые волосы уложены локонами. Английским языком Аделина владела на зачаточном уровне, и пока она раскладывала перед детективом столовые приборы и подавала чашку минестроне или тарелку фарфалле с морепродуктами, они общались по-итальянски. «Она была общительным человеком, – рассказывает ее внучка. – Любила читать светскую хронику, ей нравилось петь. Она обожала приключения – ездила на лодке одна в Бостон и обратно, а это для женщины того времени было довольно необычно».

Не признаваясь в этом никому, Петрозино безнадежно влюбился в Аделину. «Он был буквально сражен», – говорит внучка. Аделина вышла замуж за жителя Массачусетса, но, овдовев, вернулась в семейный ресторан. Вначале, по словам ее внучки, Аделина «стала жить одна в Бостоне, но отец сказал ей: „Это неправильно, когда женщина живет одна. Возвращайся в Нью-Йорк“. И она послушалась». И вот, вечер за вечером, под звуки бесед и народной музыки, официантка и детектив постепенно сблизились.

В конце концов Петрозино признался Аделине в своих чувствах, а потом сообщил о намерениях и ее отцу. Пара могла выйти хорошая: детектив имел постоянную работу, был известен как честный труженик и являлся героем в глазах многих колонистов Маленькой Италии. Следует учесть, что в Америке начала XX века для итальянской вдовы возрастом за тридцать вариантов было немного. Однако Петрозино ждало потрясение: Саулино отверг предложение руки и сердца детектива в отношении его дочери. В чем же причина? Детектив «подвергался постоянному риску и покушениям», и, помня, как дочь страдала от потери одного мужа, Саулино, очевидно, хотел избавить ее от боли потери другого. К тому же он, возможно, беспокоился, что бомбы «Черной руки» когда-нибудь будут заложены под дом детектива и убьют всех, кто окажется внутри, включая Аделину.

Петрозино отказался сдаваться. Влюбленный, он был готов ждать Аделину столько, сколько потребуется. Возможно, он считал, что после многих ужинов и бесед Саулино все-таки уступит. День за днем Петрозино ближе к сумеркам заходил в ресторан, вешал шляпу-котелок на крючок и садился за стол, покрытый скатертью в красно-белую клетку. Аделина подходила к нему, чтобы принять заказ. Судя по всему, эти двое никогда не встречались за пределами ресторана. Ритуалы ухаживания на Мотт-стрит оставались такими же строгими и непреклонными, как в самом консервативном калабрийском городке.

Год за годом Петрозино приходил в ресторан. Однако Саулино упорно игнорировал его уговоры рассмотреть вопрос о браке[368].

И Петрозино приходилось просто кивать Аделине, садясь за стол, чтобы съесть пасту и выпить кьянти. «Ожидание заказа заставляло его чрезвычайно нервничать»[369], – писал один биограф о пребывании Петрозино в ресторане. Друзья предполагали, что переживал он из-за опасности быть узнанным в общественном месте, но, вполне возможно, детективу просто-напросто было больно находиться рядом с кареглазой официанткой, которую он страстно желал назвать своей женой. Если гнев, охватывавший его в те моменты, когда он проигрывал Винченцо в карты, подпитывался и дополнительной причиной, то Петрозино держал это при себе. Разве не сам он сказал много лет назад, что в его профессии слишком много смертей и что «мужчина не имеет права втягивать в это женщину»? Он так и продолжал придерживаться этого правила.

Если Джо и Аделина мечтали когда-либо вместе о том, чтобы совершить нечто опрометчивое – сбежать, например, вдвоем, как это делали порой американцы, чтобы пожениться и обзавестись домом, – то только в частной беседе, которая никогда не стала достоянием общественности и даже не сохранилась в виде шепота внутри семейной легенды Петрозино. Судя по всему, детектив никогда не думал о том, чтобы покинуть Нью-Йорк. Именно здесь находилась работа его жизни, и эта работа была еще не закончена. Во многих отношениях он до мозга костей оставался итальянцем с соответствующими традиционными ценностями. Сбежать с Аделиной стало бы проявлением немыслимого неуважения к ее отцу. Поэтому он молчал.

Множество семей по всему Нью-Йорку страдали. От кражи детей, неотвратимого крушения своих мечт, банкротств, насильственных смертей и потери веры в Америку. Но, возможно, Петрозино был единственным врагом Общества, чьим наказанием стало лишение права жениться на женщине, которую он любил.

9

Кошмар злых людей

Спустя год после реализации своих сокровенных амбиций – того, что позволило ему стать «Верховным Преподобием» итальянской общины в Америке с мечтой избавить свой народ от ощутимого презрения, испытываемого на себе итальянцами в этой стране, – доктор Винченцо Селларо ощутил страх. В самом сердце Маленькой Италии, в красивом здании из красного кирпича по адресу Гранд-стрит, 203, где Селларо владел квартирой и рабочими кабинетами, взорвалась огромная бомба. Он спал наверху, когда здание сотряс разбудивший его взрыв. Соседи заметались по коридорам, стали сбегать по лестнице в ночных рубашках и выскакивать на улицу, повсюду висела кирпичная пыль. «Мужчины, женщины и дети спускались по пожарным лестницам, – говорилось в одном сообщении о взрыве, – с криками, что внутри пожар и что требуется помощь». Окна домов на сотню метров во все стороны улицы оказались разбитыми.

Селларо знал, что бомба – это предупреждение. Ему лично[370].

Письма с требованием 500 долларов и подписью «ЗАЩИТНИКИ ЧЕРНОЙ РУКИ»[371] приходили ему в течение нескольких месяцев. Общество приказывало отправить им деньги в запечатанном конверте, иначе дом на Гранд-стрит разнесут взрывом. К письму прилагалась еще одна инструкция: он должен отправить деньги «абсолютно тайно… чтобы ни в коем случае