Черная рука - Стефан Толти

не прознал Петрозино… или он [Селларо] подвергнет себя еще большей опасности». Такие предупреждения не являлись редкостью. Бандиты «Черной руки» часто давали своим жертвам указание не связываться с детективом и даже разрабатывали собственные схемы, как его обмануть. «Одной из характерных черт преступной интриги, – сообщает газета Baltimore Sun, – стало найти способ сбить Петрозино со следа»[372].

Селларо отказался платить откуп. Уж кто-кто, а он точно не имел права прогибаться перед этими убийцами, которые пятнали грязью итальянскую честь. Годом ранее Селларо предпринял шаг, который, как он надеялся, избавит его народ от скверны вырождения, олицетворяемой «Черной рукой», и навсегда изменит ход итало-американской истории.

В ослепительно солнечный июньский день лета 1905 года доктор ожидал в своей прекрасно обставленной квартире посетителей. Грядущее событие станет кульминацией многолетних мечтаний и планов Селларо, но одет он был в своей повседневной манере – в добротный темный костюм, подчеркивавший блеск его карих глаз. Его нельзя было назвать красивым мужчиной в традиционном смысле: линия темных волос довольно высоко поднималась над большим лбом, глаза всегда были прищурены и казались задумчивыми. Во внешности доброго доктора было что-то от бассет-хаунда, но мягкость черт его лица скрывала твердую волю.

Селларо был сицилийцем, родившимся в Палермо и получившим медицинское образование в Неаполитанском университете. В 1897 году он отплыл на корабле в Америку и поступил в медицинский колледж Корнеллского университета[373]. К 1904 году он скопил достаточно денег, чтобы открыть собственную практику в кабинетах на Гранд-стрит, 203, что возле перекрестка с Мотт-стрит. Дело быстро начало процветать. Многие пациенты приходили к нему после того, как чуть не расставались с жизнью в нью-йоркских больницах, где врачи и медсестры не умели изъясняться по-итальянски, а найти переводчика удавалось редко. Как женщине, страдающей туберкулезом или тромбоэмболией легочной артерии, поведать о своих симптомах на языке жестов? Позже Селларо станет одним из основателей итальянской больницы Колумбуса, где врачи обязаны были говорить как по-итальянски, так и по-английски.

К 1905 году Селларо преуспел и стал пользоваться большим уважением, однако его амбиции простирались еще дальше: он хотел «освободить итальянцев от всех предрассудков». (Спустя некоторое время он присоединится к масонам, но не потому, что ему этого особо хотелось, а просто чтобы доказать, что туда может вступить и сицилиец.)

Итак, в упомянутый летний день он пригласил некоторых выдающихся личностей нью-йоркской итальянской колонии в свою уютную квартиру на Гранд-Авеню, чтобы основать орден, который положил бы начало восхождению итало-американцев к вершинам американской жизни.

Приглашенные мужчины прибывали один за другим: фармацевт Людовико Феррари, родом из Пьемонта; адвокат Антонио Марзулло из Кампании – из ставшего притчей во языцех города Неаполя; выдающийся скульптор Джузеппе Карлино из центральной области Лацио[374]; и два непоименованных парикмахера (которые в итальянских колониях часто пользовались большим уважением) с родины Селларо – с Сицилии. Хотя речь этим вечером должна была идти об итальянской гордости и единстве, собравшиеся мужчины были в основном из южных, измученных солнцем и часто презираемых регионов, которые обеспечивали 90% массовой иммиграции в Америку. Гости до боли хорошо знали репутацию своих compatrioti[375] и пришли сюда, чтобы попробовать ее исправить.

Селларо поприветствовал мужчин и, как можно предположить, вручил им бокалы с вином. День был жаркий, к тому же это была не просто встреча, а в каком-то смысле праздник. Затем Селларо встал и обратился к своим друзьям. «Всемогущий собрал нас здесь вместе с определенной целью», – объявил он. Цель собрания, по его словам, заключалась в основании нового общества Figli d’Italia, то есть «Сыновья Италии». В тот вечер Селларо признал перед своими соотечественниками, что итальянцы – самые бедные и наименее образованные из европейцев. В своей прежней жизни они были простыми чернорабочими, фермерами-арендаторами, полевыми работниками, пастухами, садовниками и рыбаками. Через четыреста лет после того, как Колумб отплыл из испанского порта Палос, итальянцы наконец последовали за ним, чтобы «прибыть в Америку последними». Но они явились сюда по собственной воле, желая работать и процветать, желая освободить себя от коррупции Рима. «Именно поэтому у меня появилась мечта, – признался Селларо пятерым слушавшим его мужчинам. – Я надеюсь, что когда-нибудь, даже если на это уйдет еще сто лет, нас полностью примут, и наши дети и дети наших детей… смогут с гордостью чтить наши традиции, нашу культуру и наш язык… Я хочу верить, что когда-нибудь мы станем очень важной частью американской истории». Мужчины синхронно подняли бокалы и провозгласили тост за Селларо и их новое начинание.

С того знаменательного летнего дня Орден Сыновей Италии изрядно преуспел: он уже находился на пути к тому, чтобы стать крупнейшим и наиболее могущественным из итальянских братских обществ в Америке. В одном только Нью-Йорке действовало восемь лож, и по всей стране планировалось открытие множества других. Селларо, которого стали называть Верховным Преподобием Ордена, намеревался открыть школы для преподавания английского языка иммигрантам из Неаполя, Палермо и Милана, а также центры, где они узнавали бы, как поскорее стать американскими гражданами. В планах также было открытие сиротских приютов и домов для престарелых. Селларо мечтал и о многом другом: например, о сборе средств на похороны тех несчастных, кто погибал, прокладывая туннели метро. Всего за несколько лет до этого девять рабочих, преимущественно итальянцев, попали в ловушку под 195-й улицей после взрыва динамита и погибли. Поскольку имена их и семьи были неизвестны, городу пришлось погрузить их на «лодку мертвецов» и похоронить в безымянных могилах на острове Харт[376].

Запланировано было и создание обществ взаимного кредита, систем социального обеспечения, стипендиальных фондов и многое другое.

Однако теперь «Черная рука» стала угрожать убить Селларо. Как он сможет возвысить свой народ, если эти убийцы насмехаются над всем, что он мечтал построить?

Селларо и его друг Джозеф Петрозино находились в авангарде группы людей, стремившихся восстановить добрую репутацию итальянцев. В Нью-Йорке нашлись и другие идеалисты, соратники в их борьбе. Молодой адвокат по имени Джино Сперанца в 1901 году основал Общество защиты итальянских иммигрантов, чтобы не только помогать вновь прибывшим, но и противостоять негативной реакции на их прибытие, которую он наблюдал повсюду. «Сегодня мы много слышим о „проблеме интеграции“, – писал Сперанца. – Ораторы и государственные деятели, газеты и журналы не упускают ни единого шанса, чтобы поговорить об „иноземной пагубе“, то есть об опасности, исходящей, по их мнению, от притока иммигрантов, которым нелегко ассимилироваться с гражданами и политическими институтами Республики»[377].

Сперанца и его волонтеры встречали новичков на острове Эллис и предостерегали их от так называемых «агентов», которые непрерывно дежурили на острове, чтобы сдавать иммигрантам