Дочь Иезавели - Уилки Коллинз

Глава I

В предыдущих главах я вел рассказ от первого лица. Сейчас, находясь вне Франкфурта, я вынужден довериться свидетельствам других людей. Все сведения почерпнуты из полученных мною писем, непосредственных бесед с очевидцами и отрывков из дневника, найденного после смерти владельца. Все три источника обладают достаточной достоверностью.

В первых числах декабря мистер Келлер послал за мадам Фонтен с просьбой зайти к нему по важному делу.

– Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше, мадам, – сказал он, поднимаясь навстречу вдове.

– Спасибо, – еле слышным голосом ответила она, опустив глаза, – но пока похвастаться нечем.

– У меня для вас новости, которые поднимут вам настроение, – продолжал мистер Келлер. – Наконец пришло письмо от сестры насчет свадьбы.

При его последних словах вдова порывисто вскочила со стула. Ее лицо резко покраснело, а потом так же резко покрылось мертвенной белизной. Если б мистер Келлер ее не поддержал, она бы не удержалась на ногах. Он заботливо усадил вдову в свое кресло.

– Вам надо срочно обратиться к врачу, – сказал он серьезно, – у вас нервная система совсем расстроена. Не дать ли вам чего?

– Будьте так любезны, попросите принести стакан воды.

– Никого не надо просить. У меня есть вода в соседней комнате.

Она задержала его.

– Только одно слово, сэр. Простите любопытство женщины, которая выдает замуж единственную дочь. Ваша сестра предложила день свадьбы?

– Да, предложила, – ответил мистер Келлер. – Тридцатое декабря.

И он прошел в соседнюю комнату.

Оставшись одна, мадам Фонтен стала быстро считать на пальцах. Глаза ее засияли, энергия вернулась. «Что случится после свадьбы дочери – неважно, – прошептала она. – Свадьба тридцатого, а срок векселя – тридцать первого. Один день меня спасает! Один день!»

Вернувшийся со стаканом воды мистер Келлер застыл в недоумении.

– Вы прямо воскресли. Сейчас передо мной – другая женщина! – воскликнул он.

Вдова все же выпила воду

– Нервы проделывают со мной невероятные штуки, – ответила она, поставив рядом пустой стакан.

Мистер Келлер сел на стул и вернулся к письму из Мюнхена.

– Сестра надеется провести с нами несколько дней до нового года, – сказал он. – Но из-за слабого здоровья предлагает тридцатое число на случай непредвиденных обстоятельств. Надеюсь, вам хватит времени (я ничего в этом не понимаю) для подготовки приданого.

Мадам Фонтен печально улыбнулась.

– Времени более чем достаточно, сэр. Но при моем достатке приходится рассчитывать на природную красоту дочери, а не на наряды и драгоценности.

Мистер Келлер снова взглянул на письмо и улыбнулся.

– По части драгоценностей поможет сестра, – сказал он. – Она привезет невесте на свадьбу жемчужное ожерелье, подаренное императрицей Марией-Терезой моей матери за оказанную ей в юные годы услугу. Говорят, оно поистине бесценно. Думал, вас порадует известие о таком подарке, говорящем о добром отношении моей сестры к предстоящей свадьбе.

Мадам Фонтен крепко сжала руки от прилива чувств, которые на этот раз были искренними. Жемчужное ожерелье, подарок императрицы – в переводе на деньги целое состояние.

– У меня нет слов, чтобы выразить благодарность, – сказала она, – пусть это сделает дочь – и за себя, и за меня.

– Ваша дочь должна поскорее услышать эти добрые вести, – мягко произнес мистер Келлер. – Я вас не задерживаю. Только еще одно слово. Вы, конечно, захотите пригласить на свадьбу родственников и кого-то из друзей, которых вам приятно будет видеть.

Миссис Фонтен смиренно вознесла томные глаза к потолку.

– Из-за моего замужества родители отреклись от меня, – сказала она, – а родственники здесь и в Брюсселе отказались помочь мне в трудную минуту. Так что вы, дорогой мистер Келлер, – наш единственный друг. Спасибо вам за все.

Опустив глаза долу, мадам Фонтен выплыла из комнаты. Со спины она выглядела эффектнее всего. Даже мистер Келлер, равнодушный к женским чарам, с удовольствием проводил ее глазами, отметив про себя, что нынешняя экономка прекрасно сложена.

– Где мисс Мина? – спросила она на лестнице служанку. – В своей комнате?

– Нет, в вашей. Я собственными глазами видела, как она туда заходила.

Мадам Фонтен взбежала по лестнице с легкостью юной девушки. Дверь ее комнаты была приоткрыта, и вдова еще из коридора увидела дочь. Та сидела на диване, на коленях у нее праздно лежало неоконченное рукоделие.

– Я вам мешаю, мама? Но у меня никак не выходит эта вышивка и…

Мадам Фонтен отшвырнула рукоделье в дальний угол, обняла Мину и слегка приподняла ее, как ребенка.

– День свадьбы назначен! – воскликнула вдова. – Тридцатого ты выходишь замуж.

Она страстно прижала голову дочери к груди.

– Радость моя, у тебя с рождения чудесные волосы. Не будем убирать их, когда ты пойдешь под венец, пусть ниспадают в своей природной красоте. И я, только я одна, буду причесывать тебя. – Она покрывала жаркими поцелуями голову Мины, а затем, повинуясь стихийному импульсу, оттолкнула девушку от себя и, зарыдав, упала на диван.

– Почему ты вздрогнула при моем появлении? – воскликнула она в отчаянии. – Почему спросила, не мешаешь ли мне? Неужели ты не можешь забыть тот день, когда я выставила тебя из комнаты? Но, дитя мое, я была не в себе, я сходила с ума от забот. Ты считаешь, что я была сурова к тебе? И сейчас, когда я пришла с отрадной вестью, ты спросила, не мешаешь ли мне? Неужели я никогда не испытаю радость без примеси горечи? Говорят, ты похожа на своего отца, Мина. Неужели ты так же бессердечна? Что я говорю! Не слушай меня, у меня разыгрались нервы! Не обращай внимания на мои слова! Подойди и сядь на мои колени, как в детстве. Давай поговорим о твоей свадьбе.

Мина в волнении обняла мать.

– Мамочка, дорогая, не считай меня неблагодарной, холодной дочерью! Я очень сильно тебя люблю. Вот так. – И она нежно, с непередаваемым изяществом поцеловала мать, а потом, слегка отстранившись, посмотрела на нее. Эмоциональный взрыв матери еще не полностью угас, об этом говорил ее горящий взгляд.

– Знаешь, что я думаю? – робко произнесла Мина.

– Что, дорогая?

– Ты слишком сильно меня любишь, мамочка. Плохо пришлось бы тому человеку, который помешал бы моему браку.

Мадам Фонтен улыбнулась.

– Ты что, считаешь меня тигрицей, дурочка? – шутливо проговорила она. – Тогда поцелуй еще раз свою тигрицу.

Подставив дочери щеку для поцелуя, вдова бросила случайный взгляд на шкаф, встроенный в стену, и мгновенно обрела над собой контроль.

– Я законченная эгоистка, – сказала она, торопливо поднимаясь с дивана. – Совсем забыла о твоем женихе. Его отец пожелал, чтобы он услышал добрую весть от тебя. Я знаю, ты хочешь того же. Беги, дорогая, и обрадуй Фрица!

Как только за дочерью