Дочь Иезавели - Уилки Коллинз

Надеюсь, что мотивы этого решения объяснимы.

Вы, помнится, согласились, что два образца воссозданных мною ядов могут, подобно другим известным науке ядовитым препаратам, принести ощутимую пользу при лечении, если принимать их в тщательно подобранных дозах. Но, даже если я доживу до использования их в благих целях, всегда существует роковая опасность, что, попав в руки невежды или злодея, они могут привести к трагедии. Осознавая это, я понял, что обязан во избежание подобных случаев найти успешно действующие противоядия – и только после этого предложить медицинскому сообществу использовать это открытие. У меня уже был опыт работы в этом направлении, и я отчасти достиг своей цели.

Шифрованная формула, которую я посылаю на вложенном листочке, – противоядие от яда, который вы остроумно окрестили “Александровым вином”.

К другому яду, который, как вы помните, я назвал “Зеркальными каплями”, противоядие пока не найдено. Теперь вы знаете, на каком этапе работы я сейчас нахожусь, и можно перейти к рассказу о “несчастном случае”.

Примерно две недели назад, когда я закончил занятия со студентами, меня позвали посмотреть одного из наших слуг. Он болел уже около двух дней, но не хотел меня беспокоить, сказав, что ему надо просто отлежаться. К счастью, один из лаборантов увидел его и сразу позвал меня на помощь.

Этого слугу, несчастного, бездомного полуидиота, я взял на работу из жалости, в его обязанности входило содержать лабораторию в чистоте, мыть и сушить мои бутылки и колбы. У него хватало ума на эти несложные услуги, но не более того. Представьте мой ужас, когда, взглянув на больного, я тут же признал симптомы отравления “Александровым вином”.

Я побежал в лабораторию и достал из медицинского ящичка с препаратами противоядие. В соседнем отсеке обычно лежал сам яд, но теперь его там не было.

Я стал повсюду искать злополучную бутылочку и нашел ее на полке. Первый раз в жизни я допустил такую непростительную неосторожность – уходя, не окинул взглядом комнату, чтобы убедиться в оставленном порядке. Слабоумного слугу привлек цвет “Александрова вина”, и он отпил глоточек, желая, по его словам, “убедиться, что это вкусно”. Устроив настоящий допрос, я узнал, что инцидент произошел по меньшей мере тридцать шесть часов назад! У меня все же оставалась слабая надежда на излечение, так как из опытов с животными я знал, что действие яда развивается постепенно.

Не могу описать моих чувств, когда я вернулся к страдальцу. Меня настолько потрясло случившееся, что я смалодушничал и не повинился перед университетскими товарищами в своей преступной халатности. Мои опыты могли признать опасными, что повлекло бы всеобщее осуждение, однако мне удалось убедить медиков, что тут налицо неизвестная болезнь.

Я не пошел дальше экспериментов с кроликами и собаками и потому не мог точно определить, какие дозы годятся человеку. То ли я ошибся в расчетах, то ли слишком торопился помочь несчастному – не могу сказать. Одно ясно – дозы были больше, чем надо, а интервалы между приемами – меньше.

Больной выздоровел, но в его крови произошли необъяснимые изменения, отчего пожелтело лицо и поседели волосы. Тогда я уменьшил дозу и, чтобы больше не ошибаться, прикрепил к бутылке бумагу, на которой указал количество нужной дозы, там же записал и количество принятого слугой яда. К шифрованной формуле я приложил инструкцию, говорившую, что сохранять противоядие надо в бутылке синего цвета, дабы избежать действия солнечного света.

Я также открыл, что вегетарианская диета способствует быстрому выздоровлению. Страх перед разоблачением позволил мне прибегнуть к помощи одной лишь жены, которая помогала в кормлении больного. Когда он начал вспоминать кое-какие детали из случившегося, мне пришлось доверить секрет мадам Фонтен. Выздоровев, слуга мгновенно исчез – вероятно, из страха снова оказаться в лаборатории. С тех пор о нем ни слуху ни духу.

Если у вас хватило терпения дочитать до этого места, вы уже поняли, что я еще не настолько уверен в своем открытии, чтобы поделиться им с кем-нибудь из научного сообщества, кроме вас. Если у вас возникнут какие-нибудь соображения по этому поводу, прошу, свяжитесь со мной, а в случае возникших опасений уничтожьте шифрованную формулу.

А пока прощайте».

Примечания к письму доктора Фонтена:

«Александрово вино» названо в память о печально известном Родриго Борджиа, вошедшим в историю как папа Александр VI; он выпил по ошибке отравленное вино, предназначенное им для гостя.

Говорят, что рецепт «Зеркальных капель» нашли за деревянной обшивкой зеркала Лукреции Борджиа. Отсюда и название яда.

III

Третье (и последнее) письмо написано мной и адресовано миссис Вагнер во время ее пребывания во Франкфурте.

«Я пишу вам, дорогая тетя, находясь в глубокой скорби. Приготовьтесь к печальным новостям. Это случилось вчера, когда я еще не добрался до Бингена. При выходе из дилижанса слуга, помогавший донести багаж, спросил мое имя и сообщил, что добрый мистер Энгельман скончался сегодня утром от удара. Врачи приехали быстро и, как мне рассказали, сделали все, что могли, но он так и не пришел в себя. Похоже, он умер мгновенно, как от пули.

Накануне мистер Энгельман был очень мрачен. Перед тем как отойти ко сну, он вспомнил меня и сказал: “Если мне станет лучше, я хотел бы позвать Дэвида и поехать вместе с ним в нашу лондонскую фирму”. Лицо его к вечеру раскраснелось, он жаловался на головокружение, но отказывался вызвать доктора. Брат проводил его до комнаты и что-то спросил о делах, на что мистер Энгельман раздраженно ответил: “Келлер все знает, обращайтесь к Келлеру”.

Когда я вспоминаю его безмятежную, счастливую жизнь до встречи с мадам Фонтен, с которой я, как на грех, его познакомил, сердце мое болезненно сжимается от сознания утраты. Вспоминается его доброта, ласковые слова, обращенные ко мне. Не обижайтесь, дорогая тетя, но лучше бы послали во Франкфурт вместо меня кого-то другого.

Через два дня его похоронят. Надеюсь, вы не будете на меня в обиде, если я, по просьбе брата, задержусь и провожу старого добряка до могилы, отдав ему последний долг. После похорон я сразу продолжу путешествие, нигде ни на минуту не задерживаясь.

Пишите мне в Лондон, дорогая тетя, и передайте от меня привет Мине и Фрицу и скажите, что я и от них жду писем. Кланяйтесь мистеру Келлеру и передайте мои соболезнования – я знаю, как трудно ему справиться с таким горем».

Часть II

Мистер Дэвид Гленни собирает материал

и продолжает