Перед истиной - Владимир Павлович Виноградов

Инспектор, учительница и бабушка словно сговорились и замкнули вокруг девочки кольцо защиты.

Следователь вырвал листок из блокнота и написал: «Отсутствовала по уважительной причине». Подписался, указав должность. Потом встал и обратился к понятым:

— Пошли, товарищи.

Понятым не пришлось разъяснять правильность избранного им решения. Они поняли и так.

— До свидания, Наташа.

* * *

Следователь держал в руке золотисто-зеленое яблоко.

В своем городе он никогда не встречал таких. И сейчас они с инспектором проверили все торги и рынки. И конечно, слышали в ответ: не завозили, не продавались, не знаем даже такого сорта.

Проще было пойти к Наташиной бабушке, выяснить, убедиться. Но отправились на почту.

— Вот и верь людям, — ворчал инспектор по дороге. — Если бабка получила посылку от невестки, почему же тогда не сообщила? Ведь обещала в случае чего...

Следователю трудно было ответить на этот вопрос. У него тоже сложилось неплохое мнение о старой женщине. Правдивая. Нетерпимая ко лжи. И казалось, не только на словах осуждала невестку. Хотя и не лила на нее грязи, не злорадствовала. Она удивилась тому, что случилось. Но жалеть невестку не стала.

...Расписка на получение посылки нашлась скоро. Но отправитель и получатель был один и тот же. Бабушка. Словно она сама себе послала яблоки.

— А разве можно так оформить? — спросил следователь работницу почты.

— А почему же нет? Инструкцией не возбраняется.

— Хорошо. Но откуда все же пришла посылка?

— Взгляните на штамп...

Предположение следователя подтвердилось. Да, штамп города, где он однажды побывал, города, который славился этими яблоками.

— Наверно, старуха увидела, что адрес ничего нам не скажет, вот и не сообщила, — сказал инспектор. — И девочке не сказала.

Следователь улыбнулся. Он понимал товарища.

— Чтобы не травмировать, не волновать. А яблоки отдала, — сказал он. — Думаю, сама не попробовала. Побрезговала.

Они не пошли к бабушке, не пошли и к внучке. Они эту квитанцию с распиской передали эксперту-почерковеду. И он подтвердил, что квитанция написана рукой той, которая скрывалась.

...А она все ходила и ходила на главный почтамт того самого города. К окошку «До востребования». Ходила и спрашивала, нет ли ей письма, телеграммы, любой весточки. И каждый раз получала отрицательный ответ.

Там ее и задержали.

* * *

В тех местах, где они растут, их называют «лимонка». Скорее за цвет, чем за вкус. А формой они напоминают репу. Маленькую и крепкую. Но зубы о них не сломаешь. Хотя трещат и разламываются, как колотый сахар. Есть в них и нежность. А сочные, так и брызжут. Сколько ни перебирай — ни пятнышка, ни червоточинки. И очень долго хранятся. Месяцами. Говорят, их на зиму, как картошку, засыпают в землю. И так они держатся до весны.

Их было трое

Тем, кто подходил и видел только спины и затылки людей, охвативших плотным кольцом что-то очень ярко освещенное, контрастное, могло показаться, что ведут киносъемку с натуры. Голубели стены домов, резко ломались со светлого на черный углы и выступы, поблескивали стекла, длинными извилистыми трещинами разбегались ветви деревьев.

Но не кричал в свой рупор постановщик, и молчала толпа, а робкий шепот походил на шелест листьев.

К другой стороне улицы прижались легковые автомобили. На глянцевом боку одного читалось: «Милиция». Милиции было достаточно. Несколько человек в форме оттесняли людей со двора на улицу. В штатском — стояли в середине круга, у врытого в землю стола.

В пересечении дымящихся лучей прожекторов оперативных машин лежал мужчина. Он лежал, привалившись спиной к толстой ножке скамьи. Правую руку отбросил, левую прижал к боку. Голову уронил на грудь, будто спал.

Осматривали место происшествия. Кружил, отступая и приближаясь, эксперт-криминалист. Прицеливался фотоаппаратом, щелкал.

Над мертвым склонился судебно-медицинский эксперт. Расстегнул на нем пиджак и, сказав что-то следователю, который писал, подозвал криминалиста. Тот сделал еще снимки, раскрыл чемодан и достал кисточку. Нагнувшись над телом, коснулся ею чего-то пониже груди и убрал. Потом взял квадратик пленки, отрезал ножницами кусочек и приложил к тому же месту. И отошел, пряча пленку в чемодан.

И тогда уже медик взялся за то, к чему прикасался криминалист. Потянул — и в его руке блеснул нож, а на белой рубашке мужчины темное пятно стало шире. Работник милиции протянул врачу узкую картонную коробку, и тот положил в нее нож. В толпе заговорили громче.

* * *

Когда отца судили, мальчика еще пеленали. Начал ходить, говорить, почувствовал, понял, что и ему, не только другим ребятишкам, положен папа. Взрослый, сильный мужчина. Собственный.

Во дворе, в детском саду его сверстники не часто касались этой темы. Но когда рассказывали о своих отцах, то явно преувеличивали их качества, наделяя сказочной силой, смелостью, добротой и умом.

Он молчал об отце. Он никогда не видел его, не знал, где он, что с ним. Как-то спросил мать:

— А где мой папа?

— Нет у нас папы, — резко ответила она.

Но однажды сказала:

— Далеко он.

— А где далеко? — уцепился вопросом малыш.

— Не знаю... На Севере.

Мальчик чувствовал, что вопросы об отце неприятны матери, почему-то раздражают и огорчают ее. И хотя никак не мог сопоставить противоречивые «нет» и «далеко, на Севере», не настаивал на ответе. И все равно, как умел, складывал отцовский образ. Из ребячьих рассказов и сказок, которые ему читала мать.

Как-то во дворе затеяли игру в путешествие, и мальчик раскрыл товарищам тайну.

— А мой папа тоже путешественник.

И рассказал, что отец давно плавает в далеких морях и океанах и путешествия его таинственны и опасны. Даже мама пугается, когда читает папины письма, и плачет.

Сверстники слушали, завидуя. А малыш, гордый вниманием товарищей, фантазировал все больше и больше, пока не подошел к ним мальчик постарше, школьник. Послушал и сказал:

— Врешь ты все! Твой отец никакой не путешественник... Он, знаете, кто?.. Преступник, вор!

Ребята онемели. Они еще не постигли значения слов «вор» и «преступник». Распиши им вора с азартом, внимали бы с восхищением. По тону школьника поняли: вор — что-то очень плохое, позорное.

— Сам ты врешь! — закричал рассказчик. — Ты!..

Он готов был броситься на школьника с кулаками, несмотря на разницу в возрасте и комплекции.

— Нет. Я не вру, — спокойно возразил знающий школьник.