Смерть на голубятне или Дым без огня - Анна Смерчек

потом и сама пожелала брать уроки. Моя Маланья посчитала это вздорной и предосудительной выходкой. Может, и Карпухин, не разобравшись, в чем дело, усмотрел в этих занятиях что-то недостойное?

– В этом случае, недолго было ему разъяснить, для каких целей художник встречается с Добытковой. Выступая в роли шантажиста, Карпухин просто сам выставлял себя на посмешище. Даже если обыватели восприняли бы желание купчихи заняться изящными искусствами как пустую прихоть, то здесь решительно нет повода для преследования, вымогательств и убийства. Блажь богатой свободной женщины.

– Что же тогда? Что он мог узнать?

– Мне, право, решительно ничего не идет на ум, – доктор опустился на стул, словно исчерпав весь запас энергии.

– А знаете что, Лев Аркадьевич? Я ведь завтра условился с Виртаненым пойти за грибами. Попробую расспросить его. Хотя он мне показался довольно скрытным человеком. Вряд ли удастся вызвать его на откровенность.

– Вы собрались за грибами? Впрочем, мне говорили, что белые как раз пошли. Что ж, будьте там осторожны.

– Быть осторожным? Вы на что-то намекаете? На что-то, что вам известно о моем завтрашнем спутнике? Вы ведь давно его знаете? Это может быть даже не знание, а интуиция. Я верю в интуицию.

– Я тоже, любезный Иван Никитич, верю в интуицию. Вам и наука подтвердит, что интуиция – это те наблюдения, которые человек сделал, но еще не осмыслил в полной мере. Так вот, по моим разносторонним наблюдениям, от господина Виртанена вам никакой опасности не грозит. Скорее наоборот, вы можете спокойно полагаться на опыт и суждения этого достойного человека.

– А о какой осторожности вы тогда говорите?

– Да вот пятого дня моя соседка, что из дома напротив, отправилась в лес, да и заблудилась. Только на следующее утро вышла к деревне. Слегла после этого и до сих пор не встает. Так что примечайте, в каком направлении идете через лес. И берите только те грибы, в которых уверены. А то вот тоже был случай давеча…

– Полноте, Лев Аркадьевич, я хорошо ориентируюсь на местности и в грибах разбираюсь, – отмахнулся Иван Никитич.

Глава 15,

в которой герой отправляется за грибами

Наутро Иван Никитич поднялся рано, вместе с Маланьей. Лидия Прокофьевна с девочками еще спали, так что он написал жене пространную записку, выпил крепкого чаю, велел дать ему корзину да положить в нее вареных яиц и изрядный кусок испеченного давеча пирога с вязигой, в саду сорвал несколько яблок, и отправился на встречу с Виртаненым.

Художник уже ждал его у околицы.

– Вы вовремя, – похвалил он. – И с погодой нам повезло.

Иван Никитич отметил, что художник очень воодушевлен предстоящим походом в лес. Погода, и правда, выдалась подходящая: восходящее солнце то и дело пряталось за облаками, так что денек обещал быть не слишком жарким. Ходить по лесу под палящими лучами солнца утомительно, да и собранные грибы быстрее портятся.

Виртанен, вежливо поинтересовавшись, знакомы ли писателю здешние места и убедившись, что этот лес ему будет в новинку, предложил показать хорошую тропу. Они зашагали к лесу. Разговор двух черезболотинцев был поначалу пустым: о погоде да о грибах. Пока Иван Никитич прикидывал, как бы ловчее и незаметнее расспросить Виртанена о его встречах с Катериной Добытковой, художник вдруг сам, без всякого повода, перевел разговор на эту тему.

– Я кстати хотел спросить вас, Иван Никитич, удалось ли вам свести знакомство с Катериной Власьевной? Она ведь так и не пришла к нам на чай и записки никакой не прислала. Это на нее совсем не похоже. Помнится, вы упоминали, что она уехала. Но все равно Зиночка очень разволновалась. Ей взбрело в голову, что мы могли обидеть чем-то Катерину. В итоге вчера я послал к ним в усадьбу мальчишку справиться о ее здоровье. Но тот вернулся с известием, что хозяйки нет дома, а в гостях у них некто «тират». Мы долго гадали, кого это Добытковы у себя принимают: то ли пирата, то ли тирана…

– И кто же это был?

– Вы и были, Иван Никитич! Тамошний управляющий сказал мальчишке непонятное слово «литератор». Сослался на гостя, чтобы избавиться поскорее от зеваки из города. У них там как будто что-то стряслось? Мальчишка сказал, что видел полицейского возле усадьбы.

«Он, правда, не знает или хочет выведать, что мне известно?» – засомневался Купря, но рассказал:

– Там давеча на берегу брошенную мужскую одежду нашли, полный комплект, даже, вообразите, с обувью. Первой мыслью хозяев было, не утоп ли кто на озере. Вызвали полицию и до вечера искали, но ничего не нашли, слава Богу.

– Странное происшествие, – отозвался Виртанен. – А что Катерина Власьевна, здорова ли?

– Как я и говорил уже, мне известно только то, что она в отъезде, – отвечал Иван Никитич, ни словом не погрешив против истины и не нарушив обещания, данного Добытковым держать всю историю в секрете.

Тем временем они дошагали как раз до опушки леса. Утренняя сырость, теснимая лучами всходящего солнца, чувствовалась все меньше. Грибники сбавили шаг и сошли с тропы. Рощица здесь была приятная. Деревья стояли не часто, не образовывая буреломов и пропуская достаточно света. Здесь росли по большей части лиственные породы: березы да осины, иногда только среди светлых крон темной тенью вставали елки. Слетевшие листья лежали тут и там в траве обманными желтыми всполохами. Иван Никитич поначалу еще принимал каждый из них за шляпку лисички или сыроежки, но скоро его глаз подстроился к живому трепету лесных красок и света. И вот уже на дне корзины, прямо поверху взятого с собой завтрака, лежали несколько рыжиков и стройный подосиновик в нарядной красной шляпке, крепко насаженной на длинную ножку.

Перекликаясь иногда, дошли до ручья и сели на бревно, чтобы закусить. Как ни славно было прогуливаться по лесу с корзинкой в руке, Иван Никитич все же не выпускал из головы и своего намерения расспросить Виртанена о Добытковых и о Карпухине. Очистив яйцо от коричневой скорлупы и закопав ее в мох, Купря поделился:

– А я вчера, вообразите, попал в нелепейшую историю. Когда мы с вами расстались на вокзале, я зашел в трактир выпить чаю. Сижу пять минут, десять, никто не спешит мне подавать. Тут на удачу заходит наш пристав. И хозяин спрашивает у него: а это мол точно ли господин Купря? Тут я, признаться, воспарил. Вот она, думаю, слава писательская! Уже и простой обыватель узнает меня! А трактирщик возьми да и спроси: а чего это он у вас, Василий Никандрович,