Смерть на голубятне или Дым без огня - Анна Смерчек

– А это ты недурно придумал, – оценил Иван Никитич. – Прилягу, пожалуй, и я с тобой на пару минут. Передохну и с мыслями соберусь.

Глава 17,

в которой наш герой отправляется к газетчику

Проснулся Иван Никитич только когда внизу уже накрывали к ужину. Кот ушел. Спина от неудобной позы затекла. В комнате было сумрачно от того, что небо к вечеру заволокло низкими тучами. Иван Никитич с тяжелыми вздохами собрал посуду, за которой Глаша не посмела явиться, чтобы не помешать барину работать, и побрел в столовую. Поужинав без аппетита и наперед пожелав семье спокойной ночи, Купря рассказал, что статья у него не получается, и объявил о необходимости вернуться к работе над ней.

В кабинете, сев за письменный стол, он перечел неоконченный материал:

«Сколько художников потребно в одном городе? Скажем, в таком небольшом и тихом, как наш Черезболотинск? Без колебаний отвечаем: чем больше, тем лучше! Замечая прекрасное в привычных пейзажах и приметах простой жизни, творческий человек обогатит повседневность, расцветив ее новыми красками и чувствами.

Жители Черезболотинска, без сомнения, хорошо знакомы с живописными полотнами господина Тойво Виртанена, который полагает, что особенная красота здешних мест открывается внимательному зрителю весной и осенью. Лишнее не застит глаз и истинная душа… без прикрас…

Жителям Черезболотинска небезынтересно будет узнать, что этим летом наши края вдохновили и еще одного живописца. Имя его Фернан Девинье, и хоть родом он из Франции, но постоянным местом жительства избрал Петербург, где поселился близ Академии Художеств. Благодаря гостеприимству небезызвестной и уважаемой в городе семьи купцов первой гильдии Добытковых, этот удивительный художник смог познакомиться с новыми для него видами окрестностей столицы. В этом купеческом доме художник нашел самый ласковый прием и получил в пользование помещение под мастерскую. Начав еще в мае, он чуть не всякую неделю посещал усадьбу и выделял часы для того, чтобы запечатлеть на холсте гладь Длинного озера, окрестные леса и поля. Следует отметить необычную живописную манеру г-на Девинье, работающего в современном стиле импрессионизма. Эта живописная манера подразумевает, что художник стремится передать на холсте не столько то, что он видит, а скорее собственные чувства и впечатления. Ваш покорный слуга, ставший по счастливой случайности одним из первых, кому довелось увидеть работы мастера, был очарован тем изяществом, с каким г-ну Девинье удается передать переменчивый блеск воды под ярким солнцем и трепет листвы на ветру.

Не устану подчеркивать, что как бы высоко мы ни ценили творчество г-на Виртанена, но новый взгляд на наши места очень интересен и поучителен. Ни в коей мере не соревнуясь, но дополняя друг друга…

Выставка, без сомнения, была бы встречена с живым интересом и благосклонностью…»

Иван Никитич взялся за перо и в течении какого-то времени переделывал и дописывал статью. Довольно скоро он остался доволен тем, что получилось, взял чистый лист, переписал текст набело и положил его в папку.

Тем временем за окном совсем стемнело, капли дождя лениво шлепались по стеклу и листьям яблонь. В доме было тихо: убаюканные дождем, все отправились спасть раньше обычного. Ивану Никитичу же спать теперь вовсе не хотелось. Он взялся перечитывать начатый было давеча охотничий рассказ и даже кое-что подправил в нем, но дальше дело не пошло. Мысли его уносились к утреннему походу в лес, а потом и к вечеру, проведенному накануне у доктора, когда было прочитано Карпухинское паскудное письмо.

«И все же хотелось бы знать, кого из художников покойник имел в виду, – размышлял Иван Никитич, отложив в сторону перо. – И что, собственно, он видел. Что такого может связывать богатую купчиху с одним из живописцев? Любовная связь? Скорее всего. Тогда речь о Девинье. На это указывают и показания дворника с Васильевского острова, и запись в дневнике Добытковой, если, конечно, мы правильно ее поняли. Любовь… Вот и Лидушка сказала давеча, что любовь толкает людей на преступления. Карпухин узнал о романе Катерины и Фернана и принялся шантажировать богатую вдову. А она в ответ взяла да и отписала все свое имущество детям, чтобы проклятый шантажист не разорил ее семью. Фернан тем временем узнал о шантажисте и пришел к нему, чтобы сказать, что влюбленные покидают город, и потребовать от него молчания. Стараясь вырвать порочащее письмо из рук Петра, Фернан, не рассчитав силы, столкнул его с голубятни. Увидев, что негодяя постиг трагический финал, и опасаясь полицейского преследования, Фернан решает изменить внешность. На берегу озера, в укромном месте он остригает бороду, меняет одежду и бежит на родину. Катерина, написав письмо близким, поспешно следует за ним… Экий сюжет. Лидушке бы понравился!»

Иван Никитич вообразил себе тут же такую картину: вот его жена в светлом платье сидит под цветущей яблоней с книгой на коленях – почти как на холсте Девинье. Розовые лепестки неслышно срываясь с ветвей, опускаются на страницы, и она легким движением смахивает их на траву, чтобы дочитать последние страницы, на которых, преодолев все испытания, любящие сердца встречаются в Париже.

«Экая банальщина! – фыркнул Иван Никитич и поморщился. – Любовь. А если все-таки выгода, cui bono?»

Перед мысленным взглядом Ивана Никитича тут же нарисовалась широкая фигура его кухарки с одной рукой, упертой в крутой бок, а второй воздетой вверх в назидательном жесте: «Говорю я вам, все из-за денег!» Этого не хотелось признавать, но какая-то противная, сермяжная правда была в ее рассуждениях.

«Виртанен, очевидно, не богат, – неохотно размышлял Иван Никитич, откинувшись на стуле и глядя в темное окно, за которым ничего не было видно, кроме струй дождя. – Когда-то он жил в Петербурге, но вынужден был уехать – об этом он сам рассказывал. Видимо, не сводил концы с концами. И то сказать: картины его не для широкой публики. Слишком неброски и сдержанны. Он уезжает прочь из столицы и занимает в маленьком городке пустовавшее место местного живописца. Вот он уже вхож в дом богатой и умной купчихи, вдовы со вкусом и интересом к искусству. Он даже делает исключение из своих правил и пишет весьма недурной портрет ее дочери. Дает купчихе уроки живописи. Знакомит ее со своей женой. И вдруг является соперник: художник, работающий в модном стиле, да еще и француз. Чухонский художник отправлен в отставку. Что дальше? Не пожелает ли он отомстить тому, кто так беззастенчиво занял его место? Помнится, не далее, как сегодня на привале Виртанен рассуждал о том, что сдержанность – качество, необходимое тому, у кого