Смерть на голубятне или Дым без огня - Анна Смерчек

своих новых пейзажей, написанных в этом году. Первые посетители без труда могли узнать на холстах виды родных, с детства знакомых мест: усыпанные золотой листвой лесные стежки-дорожки, оголившиеся поля, схваченные первым морозцем межи. Г-н Виртанен, не изменяя своему стилю, пишет исключительно безлюдные пейзажи, с точностью схватывая состояние природы.

На вернисаже выступил приглашенный из Петербурга действительный член Императорской Академии художеств, профессор, мастер пейзажной живописи г-н В. Д. Поленцев, высоко оценивший творчество нашего земляка. Директор Черезболотинской гимназии, г-н А. Н. Сергеев вручил художнику благодарственное письмо, в котором был отмечен его вклад в формирование художественного вкуса подрастающего поколения. Несколько пьес на фортепиано исполнили сестры Левицкие. Несравненным удовольствием было общение с супругой художника, г-жой Зинаидой Виртанен. Несмотря на то, что супруга живописца родом с южных окраин нашей бескрайней империи, речь ее чиста и журчит, как ручеек. Никто так вдохновенно не проведет вам экскурс по выставке, как преданная жена и соратница живописца.

Выставка будет открыта для посещения с утра и до пяти часов пополудни. Плата за билеты не взимается, но приветствуются благотворительные пожертвования. О приобретении картин в частную коллекцию можно обращаться к художнику, которого вы застанете в мастерской, оборудованной при его доме, хорошо известном в городе как «дом под березой», последнем по Луговой улице».

Дочитав статью до конца, Иван Никитич остался в некотором недоумении и даже перечел строки, в которых говорилось о Зинаиде Виртанен.

– Позвольте, но что тут такого написано, что можно было бы Артемию поставить в упрек? – растерялся он.

– Вот именно! – таинственно зашептал Петр Анисимович, склоняясь над столом, за которым они сидели. – Признайте и вы, что совершенно нечего! Одни сплошные комплименты. И вовсе не такие, что могли бы вызвать ревность. А ведь ссора была нешуточная!

– Так, может, дело не в статье? Может, Ивлин стал ухаживать за женой Виртанена?

– Нет, именно эта статья стала причиной раздора! Виртанен явился красен, встрепан и потребовал, чтобы о его жене никогда ни строчки не было напечатано. Мне говорили, что он ходил по городу и скупал все номера этой газеты.

– Но зачем, помилуйте?

– Чтобы никто не прочел ее!

Петр Анисимович даже развел руками, выражая этим жестом полное непонимание той давней истории.

– Моя Лидушка такую статью вырезала бы и вклеила в альбом, – поделился Иван Никитич. – И я бы этому точно не противился. Мне приятно было бы думать, что мои дочки подрастут и им такая память о родителях останется.

– И я бы так рассуждал. Но тут, видно, что-то другое. Эх, Иван Никитич, любезный, все страсти вокруг женщин вертятся.

– Занятно, – в задумчивости проговорил Купря. – Мы как раз давеча обсуждали, отчего происходят все преступления: от любви или из-за денег.

– Из-за женщины! – с уверенностью изрек Петр Анисимович. – Как не крути, а прав был великий Александр Дюма-отец, написавший еще полвека тому назад: «cherchez la femme!»

– Кстати, о французах, – встрепенулся Иван Никитич. – Что вы решили: берете мою статью в печать? Тогда пожалуйте оплатить оставшуюся часть гонорара и забирайте, а переделывать ее я не стану. Если угодно, пусть господин Ивлин напишет к ней продолжение по мотивам собранных сплетен.

Продав статью, Иван Никитич, довольный собой, но все еще несколько озадаченный рассказом о ссоре Виртанена с Ивлиным, вышел на улицу.

«Недурно бы отметить успех!» – писатель похлопал себя по карману, в котором лежал выплаченный гонорар. Он было подумал, не пойти ли в трактир, но тут же вспомнил неприятные взгляды, которыми одаривал его хозяин и половые. Вряд ли они посмеют ослушаться пристава, но идти в трактир как-то расхотелось.

«Да что за городишко, негде отметить даже такой малый успех», – проворчал про себя Купря и неохотно отправился в сторону дома. После ночного дождя на улицах было не слишком чисто, тут и там стояли лужи, но он, вспоминая сцену в трактире, все-таки выбрал длинную дорогу по центральной торговой Покровской улице. Пусть все видят, что он свободно и счастливо прогуливается здесь, а вовсе не сидит в арестантской. А если кто подойдет, да спросит, то он тому со всей вежливостью разъяснит, что произошла досадная ошибка и сошлется на напечатанное опровержение. Так он шагал, разглядывая лавки и пешеходов, когда услыхал, как кто-то окликает его.

– Иван Никитич! Иван Никитич, постойте!

Купря огляделся и заметил, что из дверей одной из лавок на другой стороне улицы ему кто-то машет. Вывеска над дверью извещала, что здесь продаются валенки и головные уборы из овечьей шерсти, изготовленные на валяльно-катальной фабрике купцов первой гильдии Добытковых. Подойдя ближе, писатель узнал Бориса Савельевича. Он, видно, был в лавке по торговым делам и выскочил на порог без пиджака и шляпы, в одном жилете.

– Иван Никитич! Как хорошо, что я вас встретил! Хотел сегодня чуть позднее записочку вам черкнуть, а тут смотрю: вы собственной персоной! Вот, думаю, чудесное совпадение!

– А я, изволите видеть, иду от нашего газетчика, от Сладкова, – рассказал Иван Никитич, вежливо снимая шляпу. – Я позволил себе написать небольшую заметку о господине Девинье для «Черезболотинского листка». Петр Анисимович давно просил меня. Надеюсь, вы не возражаете, Борис Савельевич?

– Я вам уже говорил: до француза мне нет решительно никакого дела, – отмахнулся Добытков. – Теперь тем более. Ведь у меня прекрасные новости!

– Да что вы говорите!

– Матушка нашлась!

– Надеюсь, в добром здравии?

– О да! И как будто бы все у нее в порядке. Мы покамест только небольшую весточку от нее получили. И то окольными путями. Нашлась она в Риге.

– В Риге? Это, право, странно!

– Представьте себе! Там она встретилась с моим старшим братом Георгием. И теперь они вдвоем направляются домой, в Черезболотинск.

– Удивительные новости! А что же Фернан Девинье? Он с ними?

– Откуда мне знать? И дался вам этот француз! Да вы еще всего не знаете! О том, что матушка с братом едут домой мы узнали от одного нашего торгового товарища. Он в Петербурге имеет большой магазин и контору, и там у него установлен телефонный аппарат. Георгий позвонил ему и уведомил о скором возвращении. И просил еще передать, что матушку особенно беспокоит ваше благополучие.

– Мое благополучие? Но позвольте, мы ведь с Катериной Власьевной даже и знакомы-то не были. Как ее может беспокоить мое благополучие? В какой связи?

– Я тут ничего ни добавить, ни прибавить не могу, дорогой Иван Никитич. Телефонная связь не надежна, долго они не говорили. Но я считаю своим долгом сказать вам слово в слово то, что мне передали.

Крайне озадаченный, Иван Никитич распрощался с Борисом Савельевичем и отправился домой.