Убийство в библиотеке - Колин Кэмбридж

с неохотой отказалась от мысли, что именно Брэдфорд убил Чарльза Уоринга и Ребекку Маккардл. Она вспомнила выражение его лица и тихий, горестный вздох, который он издал, опустившись на колени рядом с телом служанки. Он не притворялся, в этом она не сомневалась. Был еще один важный аргумент против того, чтобы причислить Брэдфорда к подозреваемым.

– Все, что вы говорите, правда, – сухо сказала она, – но должна вас разочаровать. Есть одна причина, убедившая меня в том, что вы не совершали этих преступлений.

– Что же это за причина, позвольте узнать?

– Ваши ботинки не скрипят, мистер Брэдфорд.

– Мои ботинки?

– Именно. Кроме того, я на сто процентов уверена, что вы не заходили в дом, по крайней мере на хозяйскую половину, с самого вашего приезда. Поэтому совершенно невозможно представить себе, что вы самостоятельно нашли библиотеку, где вас ждал Чарльз Уоринг, не подозревая, что скоро предстанет перед Творцом.

– А вдруг он сам впустил меня в дом и провел в библиотеку? – возразил строптивый шофер. – И там я его заколол. И не чем-то, а перьевой ручкой.

– И не оставили на ковре следов грязи? – Филлида снисходительно хмыкнула. – Совершенно невероятно.

– Я же мог вытереть ноги у порога! Мог снять ботинки, в конце концов!

Филлида сдержала нетерпеливый вздох. Теперь он возражал ей просто из вредности, и она знала лучший способ борьбы с духом противоречия: молчание.

Как она и предполагала, шофер не смог выдержать и нескольких минут.

– Скрипящие туфли? Скажите мне снова, миссис Брайт, что вы не суете нос в это расследование! Однако я тоже хочу проникнуть в тайну скрипящей обуви. Откуда вам известно об этой особенности туалета убийцы?

Филлида упрямо сжала губы. Она не собиралась вдаваться в детали того, каким именно образом узнала об этом.

– Высадите меня прямо у порога «Кричащей сороки», мистер Брэдфорд! – Филлида с облегчением увидела, что они наконец-то въехали на дорогу, ведущую в Листли. – Я пробуду в деревне не больше часа. Полагаю, вам есть чем заняться в это время? Может быть, решите навестить портного? Или сходите в парикмахерскую?

Он насмешливо фыркнул, но Филлида решила на это не реагировать. Когда машина мягко затормозила у входа в единственный деревенский паб Листли, Брэдфорд небрежно переспросил:

– Значит, через час? – и открыл перед ней дверцу автомобиля.

– Да, встретимся в четверть одиннадцатого.

Впервые оказавшись в Листли – а это произошло, когда Филлида сошла с поезда по дороге в Маллоуэн-холл, – она сразу же почувствовала себя здесь как дома. Типичная английская деревушка, именно такая, какие описывают в «Справочнике придорожных гостиниц Англии», с узенькими мощеными улицами, с выходящими прямо на дорогу фасадами домов и магазинов. Заросшие плющом дома из красного кирпича, яркие всплески красок на клумбах, цветущие деревья в садах, раскидистые ветви которых сдерживают кованые решетки оград. Велосипедисты обгоняли конные повозки, пешеходы делили узкие мостовые с продуктовыми фургонами и редкими автомобилями. Тротуары практически отсутствовали. В полумиле к западу от деревушки располагалась крошечная железнодорожная станция.

Паб «Кричащая сорока» стоял почти в самом центре деревни, занимавшей не больше квадратной мили. Лужайка напротив трактира обычно использовалась для проведения ежегодного Фестиваля свеклы и куриной ножки, а колокольня церкви Святой Вендреды отбрасывала на зеленую траву длинную тень. За пабом, в тени вязов и кленов, приютился дом пастора, построенный из красного кирпича.

К северу от паба располагались булочная, кондитерская и аптека, а к югу – галантерея и небольшой универсальный магазин, владелица которого Винни Панкхерст постоянно конфликтовала с аптекарем Бартоломью Спрайтом, утверждая, что он продает не только фармацевтические товары, составляя конкуренцию ее магазину. Чтобы избежать конфликта, Филлида всегда покупала у мистера Спрайта только лекарства и гигиенические средства, а все прочие товары – у Винни Панкхерст. Ведь в маленьких деревнях слухи разносятся с поразительной быстротой.

«Кричащая сорока» служила не только пивной, здесь можно было снять на несколько дней комнату – весьма удобно для туристов, следовавших к месту отдыха в Девоншир или через него дальше на юг. Поэтому Филлида непременно хотела посетить пивную: ведь если друг Чарльза Уоринга снял в Листли комнату, он мог жить только здесь.

Над входом качалась старенькая вывеска, не совсем соответствовавшая названию паба: изображенная на ней птица вовсе не кричала и даже не очень походила на сороку.

Филлида толкнула тяжелую деревянную дверь на черных кованых петлях, вероятно, висевшую здесь не менее столетия, а может быть, и двух. Можно было предположить, что длинной, изрезанной ножом деревянной барной стойке столько же лет, не говоря уже о закопченном потолке, голых дубовых балках стен и покрытому грязью дощатому полу. По крайней мере, ей казалось, что под грязью находились доски, но выяснять это она не собиралась. Внутри было сумрачно, тяжелая мебель и стены отливали темным золотом, вероятно потому, что это заведение еще не оборудовали электричеством. Наверное, к лучшему, решила Филлида. Неизвестно, какие детали стали бы видны, озарись помещение ярким белым светом?

За прилавком стояла женщина, и Филлида с удовлетворением увидела, что она протирает поверхность барной стойки относительно чистой тряпкой.

– Доброе утро, Гиневра, – сказала она. Немного странно называть пожилую женщину по имени, но никто в деревне фамилии ее не знал.

На вид женщине было не меньше пятидесяти лет, ее слегка обвисшие щеки прорезывали глубокие морщины, тяжелый квадратный подбородок и странно тонкие темные брови, изгибающиеся над проницательными карими глазами, дополняли необычный облик. Гиневра была среднего роста, худощавая, с небольшими изящными руками, которые с годами покрылись шрамами и следами ожогов. Поверх вьющихся седых волос стального цвета, коротко подстриженных, чтобы не нужно было укладывать их в прическу, красовалось подобие чепчика, едва прикрывавшего голову спереди и свисавшего сзади на шею наподобие мокрого французского берета.

Под фартуком из плотного льна кремового цвета в темно-синюю полоску были надеты мужская рубашка и брюки. Филлида старалась не смотреть на пальцы женщины, опасаясь увидеть под ее ногтями неминуемую черноту.

Филлида приветствовала Гиневру немного неуверенно, поскольку в Листли ходили легенды о буйном, неистовом нраве владелицы «Кричащей сороки». Этот факт был даже упомянут в «Справочнике придорожных гостиниц Англии» (на что она ранее указала инспектору Корку): «„Кричащая сорока“ в Листли известна своим великолепным пивом с ореховым привкусом и ароматным темным хлебом, который лучше всего подавать к столу с острым чеддером, продающимся в соседнем магазине. Однако, путешественник, остерегайся хозяйки „Сороки“, ибо, если ты ей не понравишься, она может налить эль не в кружку, а прямо тебе за шиворот».

– Миссис Брайт, вы сегодня ранняя пташка! Надеюсь, вы не ждете, что я обслужу вас по первому разряду, да еще в такую рань – несмотря на все ваши убийства!