Обманщики - Джон Мастерс

«Хорошо. Я продолжу первую часть своего доклада. Завтра мы с тобой сможем пойти и закопать его за городом».

Он достал тонкие листы бумаги, лег на живот под одно из окон и начал писать на неровной поверхности пола, используя короткий карандаш и формируя буквы как можно мельче. Ему предстояло многое записать, многое из того, что помогло бы миру и его начальству понять Обманщиков, даже если бы он сам не дожил до того, чтобы написать еще хоть слово. Он облизнул губу, лизнул кончик карандаша и продолжил бороться.

Через полчаса Хусейн, которого он воспринимал как молчаливое, смутно несчастное присутствие в комнате, выпалил: «Как вы думаете, что вы собираетесь делать с этими записками?»

Уильям осторожно положил карандаш, потер глаза и поднял глаза. «Я же говорил. Я собираюсь вывезти их за город, похоронить и забрать позже, когда мы закончим эту — эту экспедицию».

Лицо Хусейна было сжато от горя. «Вы никогда не будете использовать ни одну из этих нот против Обманщиков».

«Конечно, я, — сказал «Уильям, необоснованно разозлившись.

«Ты не такой, потому что ты Обманщик, с этого рассвета и навсегда. Душитель. На одеяле могут стоять только душители: вы стояли на нем. Только душители могут взять освященный сахар причастия: вы его взяли. Неважно, какой мужчина думает он есть. Когда он ест освященный сахар, на одеяле, перед киркой, он становится душителем, потому что Кали входит в него. Случалось и раньше, что мужчины без подготовки и способностей по ошибке садились на одеяло. Кайл всегда дает им необходимые навыки и силу». Он обхватил голову руками и застонал. «Теперь ты душитель. Теперь вы никогда не вернетесь в свой офис. Теперь я никогда не буду чупрасси. Мы ничего не могли с собой поделать,» - закончил он, внезапно смирившись. «Кали этого хочет, так оно и есть».

Уильям яростно сказал: «Ты говоришь о самом отвратительном, самом идиотском суеверии!» Сам он так не думал, был напуган и сверхъестественно воодушевлен. Он продолжил: «Кроме того, вы ели сахар раньше, когда впервые стали Обманщиком, и отказались от своих старых привычек».

«А я? А я? Я так и думал! Ты видел меня вчера вечером?»

Хусейн подошел ближе и прижал свое искаженное лицо к лицу Уильяма. Уильям вспомнил путешественника, который вчера вечером пересек огонь и мечтательно слушал цитру; заостренный нос и оттянутые назад губы Хусейна; выпученные глаза путешественника. Он молчал.

Хусейн настойчиво продолжил: «Гопал, ты понимаешь, что ни одна жена Обманщика из ста не знает, кто он? Что у Обманщиков есть дома и места в обществе? Что они покидают свои дома, путешествуют, как по обычным делам, и возвращаются? Что их дети никогда не узнают, пока сын не будет посвящен в группу своего отца? Думаю, возможно, я был слугой Кали даже в своем предательстве по отношению к ней, когда я предпочел ей эту женщину, сбежал и, наконец, нашел тебя. Почему ты не мог быть Обманщиком? Почему бы и нет? Святой Низам-уд-Дин был одним из раджей — ох, многих великих людей на протяжении сотен лет. Почему не ты? Вы ведь путешествуете, не так ли? Вы встречаете путешественников, которые ищут защиты своих конвоев. Мы, Обманщики, могли бы найти людей для всего вашего персонала, всей вашей полиции, клерков, слуг бунгало, тюремщиков, чупрасси».

Уильям вскочил на ноги. «Ты грязная, убийственная мерзость! Держи язык! Я есть нет душитель. Я никогда не буду. Я не собираюсь убивать, что бы ни случилось. Я не собираюсь этого делать! Понимаете?»

Хусейн снова сказал: «Ты душитель. Теперь вы ничего не можете с собой поделать».

Вильгельм поднял руку, чтобы нанести удар, но Хусейн не злился, а только грустил. Немного дрожа, Уильям спрятал бумаги и карандаш и вышел из комнаты.

Некоторое время он бродил по улицам, теперь уже безсолнечным и серым за час до того, как зажглись фонари. У подножия города он услышал крик слона и слабый-слабый человеческий крик, одновременно подхваченный пронзительной, бесформенной какофонией толпы. Они провели долгое время в прекрасном закатном сиянии у озера, и обычный маленький вор пожелал им спокойной ночи.

Уильям стоял в месте, где улица расширялась. Несколько маленьких мальчиков отказались от наблюдения казни за не меньшее волнение от наблюдения за тем, как недавно прибывшая труппа странствующих фокусников готовит свою презентацию. Руководитель труппы водил танцующего медведя по цепи и пронзительно звал людей прийти и увидеть чудеса его шоу.

«Посмотрите на медведя, который танцует как девочка! О, приходи и посмотри! Посмотрите на перерезанную веревку, которая заживает сама собой! О, приходи и посмотри!»

Проходя мимо, он посмотрел прямо на Уильяма и протянул ему чашу с милостыней. Медведь обнюхал ноги Уильяма и заскулил, но мужчина не подал виду, что когда-либо видел Уильяма раньше. Уильям повернулся и поспешил обратно в комнату над домом блудниц.

Глава семнадцатая

Утром в день праздника, в пятницу шесть дней спустя, Уильям и Хусейн были назначены церемониальными помощниками Ясина. Подготовка представляла собой бесконечный обряд, окруженный точными инструкциями, которые вначале исходили из уст самой богини. Поколения Обманщиков передавали священные слова, и Ясин знал их все; именно поэтому он был жрецом отряда.

Пока Пироо и Джемадар ходили по городу, совершая покупки и сплетничая с торговцами и путешественниками, остальные трое усердно трудились. Утром они вышли в поля и принесли закрытые корзины с землей, коровьим навозом и кувшины с водой; этими материалами они оштукатурили двадцать квадратных футов посередине пола и дали ему высохнуть. Эта работа была символом; обычно Обманщики устраивали свои пиры на уровне земли, где таким образом должен был быть подготовлен весь земляной пол.

В полдень Ясин накрыл окна одеялами, подмел комнату и аккуратно уложил багаж в дальнем углу. После этого он смешал куркуму и лайм и с помощью порошка нарисовал линии на засохшей штукатурке пола, оградив квадрат со сторонами в один локоть. Затем он смочил часть того же порошка водой, выскользнул на лестничную площадку и быстро нарисовал глаз на внешней стороне двери, чтобы отпугнуть праздных посетителей. Затем он поставил рис вариться в больших кастрюлях. Воды не хватило, и он коротко сказал, намереваясь совершить таинства подготовки: «Вы двое, идите и принесите еще воды. Торопитесь!»

Уильям и Хусейн взяли кувшины и поспешили вниз по лестнице. На полуденном солнце было жарко, и они быстро пошли к колодцам у озера и набрали воды. Женщины там хихикали над ними, потому что приносить и носить воду было женской работой, но