Я во всем виновата - Элизабет Кей

– Но мы знаем, что случилось, – крикнула Лидия. – Мы знаем, кто виноват.

Я обернулась и посмотрела на сестру. И не узнала ее. Я видела, что она все еще задыхается и гордится, но лицо у нее стало сосредоточенное, твердое и решительное.

– Ну, тогда я вам не нужна, – возразила Эмбер.

Я чувствовала, как злые слезы жгут глаза. Я не узнавала нас. Как три счастливые девчонки превратились в трех озлобленных женщин? Я была благодарна резкому косому дождю. Я надеялась, что красные мокрые щеки можно списать на морской ветер.

– Сначала я думала, что это моя вина, – сказала Лидия. – Это я уговорила ее остаться в пещере… Потом ночные кошмары, а потом эти гребаные таблетки. Не думаю, что они были рецептурные, так, какие-то травки, но я чувствовала, что перешла все границы. Но я совершенно не чувствовала себя виноватой, а ведь я очень остро чувствую. Я просто не верила в это; я знала, что это неправда. Я что-то видела. Я думала, что это невозможно. Я не доверяла себе. Но мне стоило это делать. Еще как стоило.

Я не понимала, как сестра смогла вернуться к тем пьянящим неделям жары – к нашим играм, к палящему солнцу, к беготне по траве, к нашему убежищу, к пляжу, – а потом прошла сквозь пещеру и таблетки и пришла к выводу, что она ни в чем не виновата. Я так долго винила себя. Как она, которая действительно чувствует все очень остро, могла пережить то лето и почти ничего не чувствовать?

Эмбер молчала, смотря на свои руки, на дождевую воду, стекающую с кончиков пальцев. Интересно, чувствовала ли она то же самое: как сердце качает кровь по телу, адреналин бурлит в крови, щекоча кожу изнутри.

– Мы все несем ответственность в каком-то смысле, – сказала она.

– Нет, – возразила Лидия.

– Это ты заставила ее остаться в пещере, – сказала Эмбер.

– Да, но…

– А ты устроила пожар. – Она кивнула в мою сторону.

Я промолчала.

– И таблетки. – Она задрала голову, глядя на тучи. – Таблетки.

Я смотрела на свои ботинки, сырые, потертые, с налипшими осколками мокрого стекла. Я не чувствовала пальцев, и кончик носа у меня онемел. Я чувствовала, как холодный воздух залезает куда-то за воротник, как ноги теряют чувствительность. Я покачивалась на месте, поднималась на цыпочки и снова опускалась, пытаясь хоть как-то согреться.

Лидия же, наоборот, оставалась совершенно неподвижной.

Она вынула руки из карманов и вытерла лицо рукой в перчатке, а потом двинулась к нам по влажной траве.

– Я хранила твой секрет, – сказала она так тихо, что я ее едва слышала. – Ты бы хотела, чтобы он умер со мной. Ты бы никогда никому не рассказала. Ты бы хранила это в тайне вечно?

Я смотрела вниз. Волны с силой разбивались о крошащиеся скалы, вода взмывала в воздух.

Лидия стояла совершенно неподвижно. Она как будто стала выше. Она медленно покачала головой и подошла ближе к нашей двоюродной сестре.

– Лидия, – сказала Эмбер, – давай мы…

– Что произошло? – крикнула я.

– Джесс! – крикнула в ответ Эмбер. – Ничего! Пожалуйста! Я…

Я услышала кого-то позади себя.

Это был Чарли.

Он просто стоял, наблюдая. Потом дернул головой в сторону моей сестры.

– Чарли написал мне несколько месяцев назад. Я не слышала о нем много лет. Мы не говорили с того лета. Он сказал мне, что как будто разваливается на части из-за ошибки, которую он совершил – которую мы совершили, – много лет назад. Мне пришлось сказать ему, что он никакой ошибки не совершал. Сначала он не поверил и продолжил задавать мне вопросы. Он позволил чувству вины уничтожить себя. Он собрал меня из осколков, помог мне поверить в себя, сказал, что никто не может меня обвинить. Но мы не смогли успокоиться, пока окончательно не уверились, что это не мы, что мы не виноваты.

Она сделала паузу, чтобы вытереть дождевую воду с лица.

– Он сказал, что нам нужно все проверить, – продолжила она. – Он сказал, что мы должны точно знать, что произошло. Это он убедил меня принять это приглашение, честно говоря.

– Ты веришь в эту чушь? – крикнула Эмбер.

Я не знала.

– Поначалу я сомневалась. Ты была так добра ко мне, когда мы приехали, – сказала Лидия, поворачиваясь к Эмбер. – Ты мне понравилась. Я видела тебя взрослой, и ты мне и тогда нравилась, а несколько дней назад я снова увидела тебя, и ты мне снова понравилась. А потом я увидела, как вы двое шептались обо мне у двухъярусных кроватей. И все поняла. Я поняла, что это правда.

– Что правда, Лидия? – умоляюще спросила я.

– Эмбер задушила Пейдж, – выплюнула она. – Я это видела. Я уверена.

Глава 41

Я слушала сестру, пытаясь не позволять образам встать у меня перед глазами. Но у меня не получалось. Они представали передо мной один за другим, словно спектакль с теневыми куклами. Хоррор-шоу на зернистом фоне.

Я вижу свою пустую постель на верхнем ярусе. Я вижу пустую постель под ней. Я вижу, как моя младшая кузина засыпает – розовая пижамка, туго заплетенная косичка. Она лежит на боку, глядя на оранжевый ночник, подключенный к розетке и прикрепленный к спинке кровати. Она слушает свою сестру, прислушивается к нам в ванной. Ей страшно, она еще совсем маленькая. Ей не нравится тишина, в которой не слышно ничего, кроме ее собственного дыхания, – именно в такой тишине приходят призраки, упыри и другие твари, которые появляются только ночью. Она закрывает глаза, мечтая заснуть побыстрее, – и снова оказывается в пещере. Пальцы ног касаются линии прилива, такой заметной на песке. Она видит, как подступают волны, и каждая волна подходит чуть ближе. Она отступает назад, все дальше и дальше от волн, пока не упирается плечами в выщербленные камни, которые царапают кожу. Вода подходит все ближе, закрывает ноги, живот, грудь. Она знает, что произойдет дальше, ей это уже снилось несколько раз. Она не может описать ужас, который охватывает ее, когда вода касается губ. Когда море начинается заливаться ей в рот, она всегда вскидывается и вырывается из кошмара – или видения.

Она открывает глаза. Она хочет спать, но не может заснуть одна. Ей нужен кто-то еще в комнате. Слышит, как открывается дверь спальни – это ее сестра, – и снова чувствует себя в безопасности.

– Пейдж? – окликает Эмбер.

– Я не сплю, – говорит она и зевает. Видимо, снотворное еще не подействовало, или было не таким сильным, или это вообще просто травки.

– Все хорошо? – спрашивает