Эпицентр - Дмитрий Николаевич Поляков-Катин

class="p1">— Значит, так, — Дальвиг повысил голос, чтобы слышала Мод, — в общих чертах я вам все рассказал. Есть детали, но о них после. Через час я должен быть в Цессене. Думаю, с Блюмом придется поговорить. Припугнуть его — мол, бумаги его у нас, а ему за такую халатность — трибунал, по нынешним временам. Но если сорвется, пиши пропало. Топорная работа. Мы об этом уже говорили. Завтра еще покатаем, но ничего другого я пока не вижу.

Дальвиг собрался уходить. Его удержал Гесслиц.

— Насчет покушения, — поглаживая подбородок, сказал он. — Можно просто донести. Не называя фимилий.

— Куда?

— Например, в гестапо.

— Знаешь, сколько таких доносов в гестапо? Пока примут, пока рассортируют, пока проведут по инстанциям — время уйдет. Пять дней, Вилли, пять. Анонимки там не быстро рассматривают.

— А если прямо из РСХА? На бланке, со служебным штемпелем? И сразу — Мюллеру. Такое мимо не проскочит. Поднимут тревогу. Совещание перенесут.

— А что? Хорошая мысль! Я сейчас должен бежать, а ты напиши текст. Завтра сеанс, Мод скинет в Центр и запросит разрешение. Хорошая идея, Вилли! Отличная! Мод, дорогуша, — крикнул он, — я ухожу.

Из соседней комнаты донесся медленный стук

каблуков, и в проеме двери, как на обложке модного

журнала, возникла Мод. Это была совершенно другая Мод — стройная, элегантная, в черно-желтом платье из парашютного шелка с буфами на плечах, в туфлях из черного кожзаменителя. Тонкую талию стягивал широкий пояс. Темные, с пепельным оттенком волосы были слегка взбиты и стянуты с обеих сторон перламутровыми заколками. Чуть подведенные глаза и подрумяненные светлой помадой губы придавали ей лоск, следов которого прежде в ней не замечалось.

Мод остановилась, припала плечом к дверному косяку, уронив руки, скрестив загорелые ноги, уткнув мысок туфли в пол, и загадочно уставилась в пространство.

Гесслиц и Дальвиг, как по команде, поднялись на ноги. Незажженная сигарета беспомощно повисла на губе Вилли.

— Матерь Божья, вот так номер. Арийская красотка.

— Сногсшибательно.

Цюрих, отель «Ритц Палас», 15 июля

Казино, как, впрочем, и вся территория отеля «Ритц Палас» с роскошными по меркам военного времени ресторанами, уютным лобби-баром, сигарами, эстрадой и бильярдом, давно стало местом притяжения высокопоставленных чиновников, дипломатов, журналистов, творческой богемы, а также, само собой разумеется, любопытствующих всех мастей и званий — благо, швейцарский нейтралитет давал простор для бурной торговли информацией; к тому же все знали, что отель не прослушивается: в этом чуть ли не вслух заверяла Федеральная военная секретная служба. Всю войну Швейцария занималась тем, что лавировала между военнополитическими блоками. Давая простор службам безопасности Германии, местная тайная полиция закрывала глаза на активность их противников, зарабатывая очки и тут, и там и снимая сливки, где только можно.

Когда Гелариус в дорогом светло-сером костюме с галстуком из плотного сиреневого шелка вошел в

казино «Ритц», жизнь игорного заведения била

ключом: зал был полон, взгляды притягивали фланирующие меж столов красотки в вечерних платьях, небольшой оркестр тихонько наигрывал соул, мешавшийся с постукиванием шариков о колеса рулеток и приглушенными репликами крупье: «Делайте ваши ставки», «Ставки сделаны, господа. Ставок

больше нет».

На входе Гелариус столкнулся с советником из германского посольства, молодым парнем, пьяным

вдрызг, который, завидев его, помахал рукой и с мятой улыбкой на пляшущих губах игриво промурлыкал: «Хайль Гитлер».

Сделав вид, что не заметил идиотской выходки, Гелариус прошел в казино, поигрывая фишками в руке и озираясь. Задержался возле барной стойки, взял бокал красного вина и продолжил прохаживаться по залам, пока за дальним столом не разглядел того, кого искал. Постояв понемногу там и тут, Гелариус замер в ряду зевак, наблюдающих за игрой, прямо за спиной Хартмана.

Крупье раздал всем по одной карте. «Баккара, господа», — произнес дежурным тоном и раздал еще по одной. Пошел прикуп. Дилер предложил вскрыть карты. Все выдохнули. Выиграла девушка, впервые оказавшаяся за карточным столом. Она взвизгнула и схватилась за щеки.

Хартману осточертело сидеть в казино, он не испытывал трепета перед азартными играми. Здесь была назначена встреча со вторым секретарем дипмиссии Великобритании, являвшимся одновременно представителем «Интеллидженс Сервис» в Швейцарии, но тот не пришел — по всей видимости, застрял в Берне, и Хартман, взглянув на часы, посчитал себя свободным отправиться домой.

Он загасил сигарету, поблагодарил соседей, поднялся с места и, повернувшись, зацепил бокал с вином, которое выплеснулось на костюм Гелариуса.

— О, простите великодушно мою неловкость! — воскликнул Хартман.

— Это я виноват, это я виноват, — возразил Гела-риус, пытаясь промокнуть пятно носовым платком. — Стою как истукан. Засмотрелся.

— Идемте, я помогу вам. И не трите так. Нужно присыпать солью как можно скорее. Соль вытянет вино. У меня есть отличный специалист по выведению пятен на одежде. Со мной такое случалось. Он справится, уверяю вас.

Гелариус придерживался того мнения, что чувство вины помогает закрепить первое знакомство. Впрочем, лишь тогда, когда не навязывается насильно, как это произошло при очередной истерике Кушакова-Листовского, возникшей накануне. У капризного ребенка вспышки гнева случаются внезапно и совершенно непредсказуемо. Так и здесь: Гелариус всего-то и заметил, что сильно утомился за последнее время, но флейтист вдруг обиженно надулся.

— Ну, почему, почему все говорят только о себе и никто не думает о других? — ломая пальцы, вскричал он. — Вы знаете, как рискую я? В каком ужасном напряжении мои нервы? Какая опасность угрожает мне каждую минуту? Каждую минуту, Гелариус! Каждую минуту!

— Не преувеличивайте, Листовский, — поморщился Гелариус. Он расслабленно сидел в кресле, полуприкрыв веки, выставив ноги. Могло показаться, что у него в глазах рябит от переполненной вещами и вещицами обстановки вместительной квартиры флейтиста, но дело, конечно, было не в этом: Ге-лариус напряженно ждал развязки с покушением на Гитлера в рейхе.

— Ах, вот как? — Кушаков-Листовский вскочил как ошпаренный. Щеки его дрожали от возмущения. — Вот как? Вы отлично знаете, на что они способны! Слава богу, что я пока не раскрыт, что они мне верят! Но как долго это продлится? А вы!.. А я?.. А?.. Очень удобно прятаться за мою спину!

— Что вы несете? — примирительно уговаривал Гелариус. — Вам решительно ничего не угрожает. Вы находитесь под полной нашей защитой. Один сигнал — и мы здесь. Никто не станет рисковать вашей жизнью. Вы очень, очень ценны для нас.

— Ценны! Ценны! Вы говорите как о каком-то предмете… о собаке или об этом рояле! — Кушаков-Листовский не мог устоять на месте и принялся метаться по комнате. — Конечно, я передал вам практически всю цюрихскую сеть Советов. Даже резидента! Валтари, Фабрициус. Где они? Они у вас! Вы даже перевезли Валтари в Германию. И что же? Что получил